Ах это! Да, это тоже друг, не бойся ее, это хорошая женщина, она собирается тебе помочь, как и я. Мы оба хотим тебе помочь, и мы скоро придем к тебе и все вместе познакомимся… Так, теперь сосредоточься, пожалуйста, и расскажи, что было дальше. Хорошо, умница, молодец, давай…
Да, я вижу: взрослый парень… Ну, или кажется взрослым, по крайней мере он старше тебя и выглядит очень серьезным человеком, в отличие от тех, кто тебе попадался раньше. Это твой друг, или, как у вас сейчас говорят, бойфренд? Нет? Ну, ничего страшного, у тебя все впереди… Так, что дальше?
Да, вижу: вы идете по улице, кажется, только что прошел мелкий дождик, свежий воздух, нереально чистый и свежий воздух, и тебе хочется стать воздушным шариком, чтобы наполняться им бесконечно. Конечно, и совсем не хочется домой, но гулять до утра не получится, потому что… Да, мы оба понимаем, почему нам нельзя гулять до утра, но я открою тебе маленький секрет: все у тебя еще будет, ты и глазом моргнуть не успеешь, как все это окажется у тебя позади, за спиной – в прошлом, которое не вернуть. Тебе сейчас кажется, что ты чего-то лишена, но это не идет ни в какое сравнение с тем, что чувствуют старики, которым, например, уже девяносто лет… Не смейся, это действительно так, ты даже не представляешь, до какого безобразия жизнь быстротечна. Ладно, не будем спорить, поговорим с тобой лет эдак через дцать…
Вижу, вижу: какое-то футбольное поле, сетка, баскетбольные корзины, темно, луна отражается в лужах… Так, так, так, еще чуть-чуть, мы уже близко. Ну, Катюша, попробуй еще немножко…
Что ты говоришь? Что? Кому угрожает опасность?
Кто?!
…Михаил потерял с ней связь, вздрогнул, как будто ужаленный разрядом тока, и моментально очнулся. В первые секунды он ничего не увидел, потому что глаза слепил какой-то свет, но зато почувствовал: кто-то очень сильно стиснул его плечо – настолько сильно, что он едва не закричал от боли.
Над ним склонился Рустам Имранович с перекошенным от злобы лицом.
«Черт возьми, а я надеялся, что ошибался. Это все-таки Шайдуллин!»
– Сволочь… – прошипел Михаил.
– Что?! – Имранович на мгновение опешил, потом несколько раз как следует встряхнул парня, едва не оторвав ему голову. Это возымело свое действие – Михаил окончательно пришел в себя.
– Подонок! – Он вцепился Шайдуллину в ворот рубашки и дернул на себя. – Извращенец, педофил, мерзавец!..
Увлекшись ругательствами, Миша даже не сразу заметил, что лицо Рустама Имрановича меняет выражение от взбешенного к удивленному, а затем становясь и вовсе растерянным.
– Что? – повторил он свой риторический вопрос и отпустил парня. Михаил тоже перестал трясти его за рубашку.
– Подонок… – на всякий случай добавил парень, хотя уверенности значительно поубавилось. Может, он что-то сделал не так? Может, он ошибся? Неужели его внутренние радары дали сбой? Что тут вообще произошло, пока он был в отключке?
Сразу на все вопросы ответил Шайдуллин:
– Ты туда посмотри. – И он пальцем указал на что-то у себя на спиной. Миша осторожно приподнялся, упершись руками в кресло, и выглянул поверх его плеча.
«Черт меня задери…»
Ширмы, отгораживающей кабину автобуса от пассажирского салона, уже не было – она валялась на полу в проходе. Впереди, возле ряда кресел, обращенных в салон, стоял Вячеслав Иванов. В руках у него была видеокамера, он нацелил ее на Михаила. Растерянный оператор телекомпании прижимался к своему креслу, все остальные пассажиры оставались на своих местах, за исключением Людмилы Кремер. Миша больше не видел ее черной макушки, но зато рука ее свисала с кресла в проход.
– Что ты с ней сделал?
– Она спит, – ответил колдун Иванов. Голос его изменился: это был уже не вечно напуганный мальчик, старавшийся казаться взрослым и важным, теперь с ними разговаривал доведенный до отчаяния психопат, которому нечего терять. И еще парень был наполнен ненавистью просто под самое горлышко.
– Она пока спит, – повторил он, вытирая со лба пот, – но завтра у нее будет очень сильно болеть голова… Если, конечно, она проснется. Забавно, правда? Против всех этих изощренных цирковых номеров всегда найдется старый добрый хук слева. Он еще никогда не подводил.
Шайдуллин склонился к плечу Михаила, шепнул:
– Он просто саданул ее кулаком в висок и повалил за волосы. Неслабый был удар.
Миша посмотрел на него виновато:
– Простите меня…
Рустам Имранович кивнул, но было видно, что извинения он пока не принимает.
– Нежности потом, мы взаперти.
«Да, конечно, – подумал Михаил, выходя в центральный проход, – ловушка сработала, ублюдок проявился, но что теперь с ним делать? Его нельзя валить, пока он не назвал место, где прячет девчонку, а просто так он его, похоже, не назовет».
Он псих. И это серьезно осложняет все дело.
– Что там снаружи? – тихо спросил он у Шайдуллина.
– Не знаю, наверно, сидят и ждут, чем все это закончится. Он заблокировал двери.
– Эй, уроды, что вы там шепчетесь! – взвизгнул колдун. – Я все слышу!
Он сильно нервничал, водил камерой из стороны в сторону. Миша заметил красный огонек режима записи.
– Хотели попасть в ящик? – почти торжествующе воскликнул Иванов. – Вот сейчас вместе туда и попадем. Особенно она!
Он навел объектив на лежащую без сознания Кремер, нажал на кнопку наезда. Решил снять ее крупным планом, подонок…
– Красивая картинка пойдет в эфир. – Колдун повернул камеру объективом к себе и спросил: – Мы ведь идем в эфир, да, ребята? Вы же это пишете? Вот и пишите, пишите все. И ведьмочку эту пишите. Она же этого хотела, так ведь? Она же за этим сюда пришла – поймать меня в прямом эфире! – Он снова вытер пот со лба. К слову, пот лил с него ручьем, заливая глаза. – Она с самого начала меня пасла, думала, что я этого не вижу! А я, мать вашу, все вижу. Все!
Он по-идиотски хихикнул, будто ему рассказали смешной анекдот. Положительно парень был не в себе.
«Как только я стал экстрасенсом, ко мне всякие упыри просто липнут», – подумал Миша. Словно в подтверждение его слов колдун осклабился еще шире.
– Что ты прешься, кретин? – поинтересовался Имранович.
– Не ваше дело… А лихо вы облажались, экстрасенсы хреновы, правда?
Миша и Рустам Имранович переглянулись. Оба вспомнили свою первую встречу на этом проекте и первую разминку, которую они затеяли исключительно ради развлечения. А ведь они тогда оказались правы, черт побери, и вполне могли бы прислушаться к своим ощущениям…
Был солнечный августовский день, они сидели на лавочке и разглядывали толпу заявившихся на кастинг чудаков. Михаилу тогда подумалось, что среди этого колоссального количества людей, которые считали себя волшебниками, колдунами, целителями, медиумами и даже мутантами, призванными спасти мир, типа Росомахи из «Людей Икс» – среди этих клоунов на самом деле полно сумасшедших, причем весьма опасных для общества! И никто из организаторов проекта, включая всех этих умных и крутых продюсеров и режиссеров, не подумал, что они берут на себя ответственность за все неприятности и катаклизмы, которые могут возникнуть на съемках. Матч состоится в любую погоду… И пипл все схавает.
«Считает себя колдуном, причем не абы каким колдуном, а потомственным… Одинок, возможно, девственник, и это обстоятельство накладывает отпечаток на все, что он делает или пытается делать. Неистраченные чувства и эмоции он направляет в совершенно иное русло… Но кроме его возможной девственности, есть еще и личностные характеристики. Парня можно назвать вредным… противным даже, нетерпимым к чужому мнению и крайне болезненно воспринимающим пренебрежение к его колдовскому статусу… Да-да, жутко не любит, когда в нем сомневаются или даже смеются над ним»…
Словом, тот еще кадр, который подходит под все психологические портреты, хранящиеся в уголовных делах о серийных убийцах и насильниках. Они тогда ошиблись только в одном, и ошибка теперь может стоить им слишком дорого: они сочли его бездарем и неудачником, пускающим пыль в глаза.
«Любит внешние эффекты, но на самом деле способен, пожалуй, лишь на обнаружение взрывчатых веществ или марихуаны в чемоданах гастарбайтеров».
«Ха-ха» три раза. До сих пор он таким и прикидывался, проваливая несложные испытания, но на самом деле все оказалось с точностью до наоборот.
Михаил сделал шаг вперед.
– Ирина Королева – твоя работа?
Иванов прищурился, но ничего не ответил.
– А в лесу? – продолжал наступать Михаил. – Это ведь ты за деревом прятался?
Иванов все молчал. Он уверенно держал камеру направленной на Поречникова, но губы его дрожали. Все-таки не такой уж он и бесстрашный, каким пытается казаться, можно попытаться его «сделать». Лишь бы Катя осталась жива, а поскольку место ее нахождения знает только этот ублюдок, то обращаться с ним придется максимально нежно.
– А Леша Кузьмичев? – говорил Миша. – Ведь он тоже чуть концы не отдал! А если бы на него повесили убийство? Он ведь просто вошел в тот коридор, как обкуренный, и ни черта не соображал после того, как ты к нему прикоснулся! Ты хоть на себе когда-нибудь испытывал свое оружие?!
