Беркутов положил на колени дипломат. Медленно раскрыл его. Долго перебирал бланки протоколов допроса. Может быть допросить её сразу в качестве подозреваемой? Было бы очень недурственно. «Гражданка Аристархова, вы подозреваетесь в убийстве вашего бывшего супруга.» «Ах! Ох!» Слезы. Истерика. Мысленно насладившись воображаемой картиной, Дмитрий поборол это искушение и извлек бланк протокола допроса свидетеля, положил его на дипломат, взял наизготовку авторучку. Еще не вечер. Будет она ещё и подозреваемой, и обывиняемой, и, даст Бог, подсудимой. Дай срок, будет белка и свисток. Определенно. А пока не надо травить гусей и бежать впереди паровоза.
Хозяйка продолжала стоять, а красивое её лицо выражало крайнюю степень недоумения — что же такое случилось с гостем и почему он из веселого и приятного во всех отношениях мужчины, вдруг стал таким бякой и занудой? Поэтому Дмитрий был вынужден строго сказать:
— Садитесь!
Она плюхнулась в кресло напротив.
— Но... Но... — капризно запрыгали её ярко-малиновые губы. — Но почему вы на меня кричите?!
— Я не кричу. Я вас официально допрашиваю. Понятно, гражданочка?
Слово «гражданочка» кажется доконало её окончательно.
— Но вы ведь только-что... Вы ведь сами, — в конец стушевалась Аристархова, все ещё не веря, что и на этот раз ей не обломилось и она не смогла затащить в постель нужного клиента. А так было бы здорово сделать из этого самоуверенного мента ручного попугая. И вроде все к этому шло. Что же случилось? И вообще, неприятный он тип. Никогда не угадаешь, что у него на уме.
А Беркутов почувствовал, как к нему вернулась былая уверенность и даже юмор, и увидел сидящую напротив пышнотелую стареющую красавицу, растерянную и несчастную. От волнения, от страха ли, но только на побледневшее лицо её высыпали многочисленные веснушки. И Дмитрий понял, что брюнеткой её сделал ландоколор или что-то в этом роде, А в детстве она была рыженькой девочкой, и испытала от этого массу неудобств. Мальчишки всех племен и народов также, как быки, отчего-то терпеть не могут красного цвета. И тело у неё скорее всего в конопушках. По белому рыхлому этакие крупных коричневые пятнышки. Бр-р! Картина не для слабонервных, да? Неужели он так низко пал?! Ведь ещё каких-то несколько минут назад мысли его двигались в совершенно другом направлении. Очень Беркутов не уважал себя в эту минуту, Ну очень, если не сказать больше.
— Как понимать ваше — «только-что» и что означает — вы сами"? — строго спросил он. — Мне непонятны ваши намеки, понимаете ли, и, не побоюсь этого слова, инсинуации? Почему вы себе позволяете и все такое? Я что, дал вам повод так себя вести по отношению к представителю власти? Я тут не в бирюльки пришел и никому не позволю дискредитировать. А то много развелось охотников вбить клинья. А все почему? А потому, что безответственность и беспринципность. Вот. Они далеко могут завести страну, если уже не завели. Это-то вы хоть понимаете?
Совершенно дебильная речь Дмитрия настолько заплела мозги и напугала Аристархову, что, казалось, лишила последних сил.
— Извините, — полепетала она помертвевшими губами.
Беркутов понял, что она созрела настолько, что пора приступать к делу.
— Мира Владимировна, вы знакомы с Олегом Николаевичем Пригодой?
Похоже, она давно ждала этого вопроса, так как слишком поспешно ответила:
— Да, знакома. — Глаза её теперь выражали страх, страх и ничего, кроме страха.
— Какие между вами отношения?
— А причем тут это... Я вас не понимаю, Дмитрий Константинович?
— А я вас, Мира Владимировна? Я что, спросил что-то недозволенное? Заставил вас нарушить клятву? Оскорбил вашу добродетель? Нет. Я всего навсего поинтересовался, как хорошо вы знаете Пригоду и какие между вами отношения.
— Но вы это сказали с таким подтекстом, что я невольно подумала, что вы имеете в виду... Извините. У нас вполне нормальные отношения.
— Что это означает? Расшифруйте, пожалуйста.
— Мы были друзьями.
— Ну-ну, — усмехнулся Дмитрий. — Вы давно знакомы?
— Да, очень давно. Лет уже пятнадцать, пожалуй. Но мне непонятно, отчего вы усмехаетесь? Странно.
Но Беркутов решил пропустить её вопро мимо ушей. Глядя ей прямо в глаза, жестко спросил:
— Это он попросил Шмыгова познакомить вас с Аристарховым?
Вопрос это ещё больше напугал Аристархову. Такое впечатление, что с ней вот-вот случиться обморок. Этого только не доставало.
— Но откуда вам это... И вообще, я вас не совсем понимаю, Дмитрий Константинович, — попыталась она уйти от прямого ответа.
— Прошу отвечать. Уклонение свидетелей от дачи показаний предусмотрено статьей уголовного кодекса. Вам это понятно?
— Да, он, — кивнула она и заплакала. Слезы — последний и давно испытанный метод большинства женщин, когда не сработали все остальные. Вот почему Дмитрий терпеть не мог женских слез и где-то по большому счету даже их боялся. Потому несколько раздраженно спросил:
— Это он подал вам идею, каким образом завладеть богатством бизнесмена?
На его глаза с Аристарховой произошла стремительная метаморфоза. Из несчастной, растерянной женщины она мгновенно превратилась в свирепую фурию. Лицо пошло красными пятными, глаза засверкали гневом, а «перпетуум-мобиле» сильной половины человечества вновь пришел в движение, так бурно среагировал на вопрос, что, казалось, готов был порвать все бретельки, удерживающие его в дозволенных рамках.
— Как вы смеете! — вскричала она и даже для пущей убедительности топнула ножкой. — Вы!...Вы!... Я этого так не оставлю! Я буду жаловаться!
И Беркутов понял, что больше ничего она не скажет. Для того, чтобы она призналась в соучастии убийства мужа, нужны веские доказательства. А пока и этого вполне достаточно. Кажется он нашел того, кого искал. Определенно. И это главное. Теперь этот представительный мужчина никуда от него не денется вместе со своей красивой, но уже изрядно поношенной «подругой».
Он снисходительно рассмеялся и захлопал в ладоши.
— Браво, Мира Владимировна! Браво! Очень впечетляюще. Очень! Вы прежде в театре никогда не играли?
Вопрос был задан совершенно случайно, к моменту. Но Дмитрий уже давно отметил закономерность, что чаще именно случайные вопросы, порой, приводят к поразительным результатам. Так случилось и на этот раз. Потому, как растерялась Аристархова, понял, что попал в «десятку». Понял также, в каком именно театре она играла.
— Не отпирайтесь, Мира Владимировна. Это вам ни к лицу. Вы ведь играли в театре Ильи Ильича Янсона? Ведь так? Что же вы молчите? Ведь такой талант невозможно зарыть в землю. Нет. Он и из-под земли прорастет. Определенно.
— А я никогда и не скрывала, что была в театре Янсона. Правда, тогда он ещё был народным.
Все! Маэстро, туш! Версия Иванова лишний раз нашла подтверждение.
В отлично расположении покидал Беркутов квартиру вдовы. И все же его не покидало ощущение, что она где-то в чем-то его надула. Попробовал разбраться — где именно и в чем? Но сколько не размышлял, ни к чему путнему прийти не смог. Но ощущение осталось.
* * *
Вечером позвонил Слава Бочкарев и сообщил, что на след Каспийского он так и не вышел.
— С чем я вас, старший лейтенант, и поздравляю, — сказал Дмитрий и положил трубку.
И уже за ужином он вдруг вспомнил вчерашний осмотр места происшествия и свою беседу с мужем потерпевшей, крупным банкиром Олегом Михайловичем Бочкаревым, рассказавшим, что последнее время они около двух недель жили с женой в городе, что жена поехала просто для того, чтобы посмотреть — все ли в порядке, а здесь такое. С его слов преступники похитили подлинники Саврасова, Левина и Стрельникова общей стоимостью по самым скромным подсчетам где-то около трехсот тысяч долларов. Кроме этого, похищена статуэтка Дианы Семнадцатого века работы неизвестного мастера, норковое манто жены, его дубленка и кое-что по мелочи, а что именно он ещё не определился.
А что если это работа Кудри? Правда, прежде он всегда работал один. Но времена изменились. Как бы это проверить? А что если позвонить в театр Светлане и пораспрашивать о Каспийском и его сотоварищах, строящих замки, дворцы и квартиры, а также создающих природные ландшафты для проживания многочисленных героев и героинь. Это мысль!
Он встал из-за стола.
— Ты куда?! — переполошилась Светлана. Она уже успела убедиться, что быть женой сыщика — нелегкая задача. Они непредсказуемы в своих поступкам и от них можно ждать все, что угодно.
— Надо позвонить.
— А что, этого нельзя сделать после ужина? Ведь все остынет.
— Светочка, ты ведь знаешь какая у меня дырявая голова. После ужина я могу прочно забыть, что намеревался спросить. Я скоро. — Дмитрий набрал номер телефона театра. Ему ответил вчерашний сонный голос.
— Алло, слушаю!
— Позовите, пожалуйста, актрису... — И только тут Беркутов понял, что совершенно забыл фамилию Светланы, под которой она у них там значится. Не скажешь же, что ему нужен капитан милиции Козицина, верно? Вот, блин, незадача! Надо же! — Ну, эту... Новенькую, — наконец, нашелся он.
