Наконец за деревьями показались ферма и сад. Джо остановился в волнении:
– Дом моих стариков. Уж не думал, что когда-нибудь его снова увижу.
– Какой красивый! – умилилась Лулу.
А Фред-реалист поинтересовался:
– Ну хоть яичницу-то нам здесь сварганят?
Погрузившись целиком в воспоминания о своем прошлом, Джо не отвечал. Здесь каждый камень, каждый уступ воскрешал в памяти его детские годы. Он снова повстречался с детством, с тем временем, когда сам еще был маленьким, счастливым мальчиком. Возглас Фреда вернул его к действительности:
– Эй, глянь-ка! Там вывеска!
Ферма Мартизе превратилась в кафе-ресторан. Спустившись с небес на землю, Джо бросил Фреду:
– Вот и пообедаешь.
Они пошли быстрее, но Лулу и тут опередила их. Когда они догнали ее на грунтовой площадке, где располагались столики и деревянные скамьи, она с гордостью объявила:
– Опять я первая!
– Как раздавать подзатыльники начнут, тоже будешь первая? – пошутил Фред.
– Ой, он опять принялся доводить меня!
– Вся штука в том, что ты ни шиша не смыслишь ни в чем, и это даже становится неприличным, если хочешь знать.
– Что я не смыслю?
– Ничего, – вмешался Джо, – он тебя разыгрывает... В чем дело, Фред, нервишки пошаливают, что ли?
– Уж придется признать, что так. Ох, скорее бы вечер... Прости, старик.
Желая замять неловкий разговор, Фред вызвался пойти поискать хозяина, чтобы обсудить с ним меню. Оставшись вдвоем, Джо и Лулу уселись за один из столиков.
– Что-то не пойму я вашего приятеля.
– Надо знать его характер.
– Да на кой он мне! – она потянулась, греясь на солнышке, – как здесь чудесно! Скажите, а я вам нравлюсь?
– Очень.
– Я... в общем, я вам не противна?
– Что это вам взбрело?
– В конце концов, я ведь всего лишь...
– Ни слова больше!
Он протянул руку через стол и сжал ее ладонь.
– Вы – красавица, встретившаяся мне в полях... Вы чисты...
– Ого, это уж слишком!
– А я из другой деревни... Сегодня воскресенье... Мы должны прятаться, ведь у людей злые языки, и если ваш отец узнает...
– Он умер.
– ...он тогда пойдет в конюшню за хлыстом.
– Так он и сделал, прежде чем выгнать меня вон.
– ...но я скажу ему, что между нами все по-серьезному... что я вас даже ни разу не поцеловал... потому что вы не такая девушка, которая легко дает себя поцеловать.
– Кроме шуток?
– Вы же сами знаете, Люси.
Она откинулась назад как от удара:
– Нет! – и встала, пятясь, со скамьи. – Нет никакой Люси! Люси больше нет! Кончено! Меня зовут Лулу, слышите? Простушка-Лулу! Не пройдет, как с Мартой! Обидно вам стало, что я ее идиоткой обозвала за то, что она поверила вашим россказням! Теперь хотите на мне попробовать? Вам нравится, чтобы мы чувствовали, кто мы такие, да? Думаете, мы и так не знаем? Да что же вы за сволочь такая!
– Э-э, да вас и на две минуты нельзя вдвоем оставить, сейчас же и поругались. – Фред дружелюбно глядел на них с порога.
– Желаете на воздухе обедать?
За двоих ответила Лулу, а Фред вернулся в ресторан и попросил накрыть ему в помещении, дабы не мешать влюбленным. А расположившись, завел старое, хрипящее механическое пианино, которое заикалось до того, что знакомую мелодию невозможно было узнать. Желая угодить гостю, хозяин осведомился:
– Вы любите музыку?
– Да.
– Наверное, вы очень чувствительный человек.
– Черт его знает. А что, рагу из кролика скоро принесут?
– Сию минуту.
* * *
Обед прошел спокойно. Лулу, забыв о своей вспышке, витала между небом и землей. Конечно, несмотря на сладкие речи Джо, ей не удавалось отрешиться от действительности, ведь женщины, вроде Люси, всегда втайне лелеют напрасные надежды, мечтают о спасении, хотя и полностью осознают при этом меру своего падения. Они подобны детям, которые упрямо продолжают верить в Деда Мороза, даже когда уже понимают, что никакого Деда Мороза на самом деле нет и не может быть. Отсутствие Фреда еще более усиливало состояние эйфории, в котором пребывала Лулу. Джо тем временем продолжал:
– В ваши годы все еще можно начать сначала.
– Что начать?
– Жить.
– Мне уж и не хочется. А вот вы, кто вы такой на самом деле?
– Я человек, который решил, что он хитрее других. За два года в тюрьме я многое передумал.
– Я все хотела спросить вас... но... вы не будете сердиться?
– Спрашивайте!
– Ведь вы не появлялись у Марты только потому, что вас сцапали?
– Конечно.
– Так-то лучше. А то что-то не по себе, как подумаешь, что вы непорядочный человек.
– Видно, и Марта так решила, раз бросила меня. И все-таки она не могла не знать, что меня арестовали.
– Послушайте, я... Ох, да ни к чему все это!
– Не будем больше о ней. К тому же я ее никогда не увижу.
– А вдруг?
– Почему вы думаете?
– Она ведь в Норвегии.
– Вы же сказали – в Швеции.
– Ох, да не все ли равно, Швеция, Норвегия, все одно, Россия.
Фред скучал. Он не слышал разговоров Джо с Лулу, но понимал, что неисправимый Джо предается своей излюбленной страстишке, забивает голову этой дуре, а она и уши развесила, как другие до нее. Все это немного раздражало Фреда, хотя он и признавал за Джо такой талант – вести разговоры с женщинами и выдавать им черное за белое.
Дурочка-Лулу хоть и утверждала, что все мужчины хитрецы, а все же мало-помалу поддавалась такому необыкновенному, хоть и эфемерному ощущению чуда, которое возникало у нее от слов Ласкового Джо. Она спросила робко:
– Увижу ли я вас еще?
– День еще не закончился.
– Я хотела сказать... потом?
– Конечно.
– Как клиентка или... по-другому?
– По-другому.
– Но ведь... есть Анри.
– Он не в счет.
– Вообще-то правда, он не в счет. Вот вы сказали, и я сразу это поняла. Забавно, правда? Так когда мы увидимся?
– Послезавтра.
– А где?
– На новом кладбище Гийотьер.
– Где-где?
– Я должен там участвовать в церемонии.
– И вам обязательно там быть?
– Без меня церемония не состоится. Ждите меня у входа.
– Когда?
– В три часа.
* * *
Фред устроился под деревом на опушке. Его клонило в сон, но нельзя было выпустить из виду парочку, что расположилась ниже, у ручья. Он взглянул на часы. Уже пять. Меньше суток до похорон Джо. Фред любил Джо, они были дружны, и теперь ему впервые стало жаль делать свою работу. И тем не менее, он сделает все как надо. Неплохой он малый, этот Джо, только вот поменьше бы ему бегать за юбками. Да, но ведь кончина Пьеро и Шнурковы двадцать лет – тоже не шутка. Такое не забывается. Джо-то не из стойких. Эти ребята из полиции взяли его в оборот, он и лапки кверху. Не годится он для настоящего дела. Слабак. Добрый малый, но слабак. Ничего, будет теперь знать. Жаль только, поздно. А эта дура и уши развесила. Вместо мозгов каша. И что это он ей все болтает?
Фред, как и все прочие, сшибался насчет Джо. Он считал era повесой, любящим просто поразвлечься с женщинами. На самом деле Джо вел себя искренне. Он искренне верил в сильное, глубокое чувство, ждал его всю жизнь. Раньше, с Мартой, он думал, что вот оно пришло, а потом... Разве его вина, что сами собой рождались слова, легко складывались во фразы, так волновавшие тех, с кем он говорит? Просто у него был такой дар. Вот эта-то мягкость голоса, эти слова заворожили и ту женщину тогда, что гуляла с собачкой, а сам он позабыл о порученном деле, ведь он и сам всегда попадал в ловушку, которую помимо своей воли готовил для других.
– Вы счастливы, Люси?
– Так, что и сказать нельзя. Так хочется, чтоб день никогда не кончался.
– И я этого хочу.
– Как жаль, что мы не встретились раньше, когда я была чиста.
– Никогда не поздно, по крайней мере, для некоторых.
Но ее не совсем убедили эти слова.
– Что я теперь могу дать мужчине?
– Ваше сердце.
– Ой, не могу, мое сердце! Да кому оно нужно? И кто поверит, что оно у меня вообще есть?
– Я.
Посерьезнев, она заглянула ему в глаза.
– Не могу понять, шутите вы или всерьез. Чудак вы, Ласковый Джо. В первый раз в жизни встречаю такого. А если честно, думаете у нас что-нибудь получится?
– Это зависит только от нас.
– Эх, клялась я, что и слушать вас не буду.
– А я вам ничего и не говорил.
– Верно, вы ничего такого и не сказали. Не пойму я, что происходит, только от этого неба, деревьев, бегущего ручья... не могу объяснить... У меня все перевернулось внутри. А можно... можно, я вас поцелую?
– Только если сами этого хотите.
Сидя под деревом, Фред сверху наблюдал за обнимающейся парочкой. Пожимая плечами, он бормотал: "Эх, бабы, бабы..."
Джо легонько отстранил Лулу, обхватил ее лицо ладонями, прошептал:
– Знаешь, а я буду любить тебя...
Она вздохнула, на глазах выступили слезы:
– Ласковый Джо... А Марте вы тоже так говорили?
Мартизе отстранился.
– Не напоминай мне больше о Марте! Забудь это имя, слышишь! Здесь только я и ты, и никого больше!
