— Стриптиз-бар на набережной знаешь?
— А то! — весело заулыбался водила. — Там такие классные соски попками вертят.
— Давай туда, — коротко скомандовал Стась.
— Шеф, но сегодня там мужской стриптиз. Там полный зал голубых, как-то не с руки…
— Может, ты мне будешь советовать, что с руки, а что нет? — грубо оборвал хозяин.
— Все понял, — водила переключил первую скорость.
За те два года, что Игнат возит своего хозяина, ему казалось, он достаточно изучил его характер, и поэтому беспричинная раздражительность выглядела странной. Но куда более удивительным показался визит в «Мустанг» в такой день — прежде подобного интереса к сексуальным меньшинствам у шефа не отмечалось.
Уверенно вырулив на Тверскую улицу, шофер обогнал с правой стороны «десятку» и, притопив газ, смело поехал вправо, пересекая три полосы. Игнат Лобов был водитель отменный, еще не так давно он выступал за сборную России на автогонках и на трехполосной дороге чувствовал себя, словно ферзь на шахматной доске. Кроме собственного удовольствия, Игнат хотел и угодить шефу, тот тоже обожал расчетливо-агрессивную езду и по-мальчишески выставлял палец вверх, когда удавалось сделать иного лихача. Дорога доставляла Лобову сильные ощущения, и в быстрой езде он находил самовыражение. Впереди, не желая уступать, мчалась белая «Вольво». Ее невозможно было обогнать справа, потому что на соседней полосе, выстроившись в плотный ряд, колесили тихоходы. Удобно было обойти машину слева, выехав на встречную полосу, но в этом случае у Игната было всего пять секунд для маневра, потому что за поворотом показалась оранжевая кабина «КамАЗа». Он вдавил педаль в пол, крутанул руль, и «Мерседес» послушно съехал в сторону, едва не цепляя боковиной проезжавшую мимо «Вольво», и вырвался на длину капота. Водитель шведского авто, средних лет мужчина, тоже прибавил газу, и секунд десять машины ехали вровень. Игнат Лобов видел, что прямо на него мчится «КамАЗ», который напоминал сорвавшуюся с кручи лавину, что, подминая на своем пути все препятствия, движется к подножию. Еще секунды три, и огромные колеса тяжелого грузовика с легкостью подомнут под себя кузов «Мерседеса», расплющив тоннами железа сидящих в салоне. Игнат уже рассмотрел расширенные от ужаса глаза водителя большегруза, но в следующее мгновение резко крутанул руль вправо, заставив «Вольво» сбросить скорость.
— Еще одно такое лихачество, и ты останешься без работы, — очень спокойно заметил Стась.
Лобов посмотрел на шефа. Похоже, хозяин меняется, прорезалась неприятная черточка в его поведении — помнится, совсем недавно тот любил лихую езду, такую, чтобы от напряжения закипала кровь, а выделяющийся адреналин молотил в висках.
— Больше не буду, — покорно отозвался водитель, будто бы ничего не произошло, и, сбавив скорость, позволил обогнать себя «Вольво».
Обладатель шведского авто с интересом посмотрел на позорно отставшую иномарку, покрутил для убедительности пальцем у виска, и еще через несколько секунд его автомобиль затерялся в движущемся потоке.
У «Мустанга» в этот вечер народу было немного. Парадный вход перекрывали четверо парней в черных, безукоризненно отутюженных фраках. Но достаточно было показать приглашения, как они моментально расступались и с самыми располагающими улыбками пропускали в бар посетителей.
Неторопливо, как человек, знающий себе цену, Стась Куликов вышел из машины и уверенно, не замечая преграды из крепких мужчин, направился в сторону бара. Славик, сунув правую руку в карман, угловатой тенью последовал за боссом. Цепким взглядом профессионального телохранителя он улавливал любое движение. Стась был в нем уверен: даже если кто из вышибал надумает воспользоваться пушкой, неряшливо торчащей за поясом, то прежде, чем дотянется до рукояти, свалится лицом в грязь, простреленный из коротко-ствольного «вальтера».
Невидимая, но очень осязаемая угроза исходила и от самого Стася. Несмотря на его располагающую внешность и улыбку, превратившую лицо в застывшую миролюбивую гримасу, было ясно всем, что он опасен, как раскладная бритва. Нечто подобное можно чувствовать, находясь в явной близости с боеприпасами. Пускай запал в снаряд не вставлен, но всегда держись настороже, рвануть может так, что потом невозможно будет собрать даже по частям. Не увидели, а скорее угадали инстинктом, заложенным в каждом самце, что перед ними фигура непредсказуемая, и расступились, пропуская Стася вместе с телохранителем в бар. Парни во фраках проводили впечатляющую пару долгим взглядом до просторного холла, освещенного яркими огнями. И потеряли к ним интерес, когда гости свернули в сторону служебных помещений
— Ты что его пропустил-то? — спросил улыбчивый паренек с плечами тяжелоатлета у стоящего рядом напарника, такого же крупного детины с широкими, размером в большую сковороду, ладонями.
— Ну ты даешь! — искренне изумился тот. — Ты что, не узнал его? Это же Кулик!
— Да? — в голосе атлета прозвучала нотка уважения. А как еще следует относится к человеку, который дал «крышу» едва ли не половине города.
— Таких людей в лицо следует знать.
— Надо будет запомнить.
В этом здании Стась уже бывал. Несколько лет назад здесь была городская столовая, нынче — вполне приличный бар. Впереди — обитая дорогой кожей дверь. Не замедляя шага, Кулик уверенно толкнул дверь ладонью и прошел в комнату. В самом углу, спрятавшись за огромным дубовым столом, на низеньком кожаном диванчике расположился хозяин заведения — Алексей Москвин, крепенький гриб-боровик. А у него на коленях, закинув голые ноги на спинку дивана, сидела белокурая бестия лет восемнадцати и так весело крутила тазом, что напоминала ящерицу, которой прижали хвост.
— Кажется, я не совсем вовремя, — чуть смущенно протянул Стась.
— Брысь отсюда, — запросто согнал Москвин девушку.
Блондинка, приподнявшись, осторожно освободилась от объятий Москвина, встряхнула светло-русыми волосами и с независимым видом направилась к креслу, где лежало голубое платьице и черные полупрозрачные трусики. Она даже не посмотрела в сторону вошедших, на лице ни малейшего намека на смущение. Так же величаво по узкому подиуму разгуливают длинноногие модели. Гости в который раз убедились в том, что такие избранницы живут вовсе не на небесах и устроены по образу и подобию сотен обыкновенных женщин, полжизни проводящих на кухне.
Девушка мимоходом взяла трусики, вдела сначала одну ногу, потом — другую; ладонью расправила у самого паха образовавшуюся складку — причем очень буднично и непосредственно, словно находилась одна в своей ванной комнате. Затем неторопливо надела платье, которое оказалось необычайно коротким и при активной ходьбе могло запросто поведать окружающим о многих тайнах хозяйки, и весело произнесла:
— Пока, мальчики!
Обладательница черных трусиков игриво подвигала тоненькими пальчиками и уверенно направилась к выходу.
— Прошу, мадемуазель, — радушно распахнул Славик дверь.
Девушка даже не взглянула на него, воспринимая это как должное, лишь у самого порога она стрельнула в Стася зелеными глазищами, и он в ответ мгновенно оценил, что перед ним настоящая самка.
— Приглянулась? — Москвин застегнул ремень. — Могу организовать, девочка она понимающая. Стоит дорого, но тебя может обслужить по льготной таксе. Заметил, что ты ей понравился, глазки-то у нее вмиг вспыхнули. Сразу угадала в тебе состоятельного мужчину.
— Ты бы хоть дверь на ключ закрыл, — мягко пожурил Стась, присаживаясь на высокий мягкий стул.
— А-а, — махнул рукой Алексей, — обычно ко мне никто просто так не заходит, а если и стучатся, то ждут разрешения. Ты являешься… приятным исключением, приходишь ко мне без предупреждения.
Ближе к двери присел на край дивана Славик. Он умел быть незаметным, несмотря на широкие габариты, а через десять минут разговора окружающие воспринимали его почти как офисную мебель, обтянутую в дорогую кожу.
Стась улыбнулся:
— У меня такое впечатление, что тебя сегодня мало ласкали.
В Алексее Москвине уже ничто не напоминало прежнего гусара, держащего за ягодицы даму; в костюме за пять тысяч долларов, в сочетании с дорогим полосатым австрийским галстуком, он походил на президента какой-нибудь крупнейшей корпорации, но уж никак не на бывшего сутенера высшей квалификации.
— Ничего, у меня еще впереди целый вечер, так что без интимных встреч никак не обойтись. Так какие дела тебя привели ко мне?
— Я хотел у тебя спросить, в твоем баре танцует Ивашов Гера?
Брови Москвина удивленно подпрыгнули вверх:
— В моем.
— Что это за парень?
— Ты хочешь спросить, голубой или нет? Не замечал, чтобы баловался с мальчиками. Парень как парень, хорошо сложен — женщинам это очень нравится. На сцене вытворяет такое, что они пищат от восторга. Он ведь не только у меня выступает, но еще в четырех барах, так, представляешь, два десятка женщин мотаются за ним каждый вечер из бара в бар, только чтобы не пропустить его представление. Поклонницы. Ну что еще?.. Приятен в общении, очень остроумен. Его я не обижаю, плачу достаточно, так что на жизнь ему вполне хватает. А в чем, собственно, дело, он что, тебе деньжат задолжал?
