Итак, церковь обвиняла Джима Колосимо только в том, Что он развелся со своей женой. Это был грех, олицетворением которого считали Дэйл Уинтер. Но поскольку с Джима уже нечего было взять, его простили, и за звонкую монету жалкий калабрийский священник по христианскому обряду благословлял его в последний путь.
Едва похоронная процессия пришла в движение, во главе ее встали многочисленные представители демократической партии. Пятьдесят три важные персоны оспаривали честь нести покров. Пришлось назначить «почетных носильщиков». Среди провожатых Джима Колосимо в последний путь можно было увидеть главу республиканской партии штата Огайо, окружного атторнея, сенатора, трех мэров, двух членов конгресса, девять советников.
Два духовых оркестра, состязаясь в исполнении траурных маршей, сменяли друг друга. Дэйл Колосимо ехала за гробом в черной машине, за ней шел пешком Джонни Торрио в сопровождении заросшего Аль Капоне, у которого белела только левая, изуродованная сторона лица (по обычаям жителей юга Италии друзья покойного не бреются с момента его убийства до похорон).
Похоронная процессия насчитывала около 5 тыс. человек. Все горячо обсуждали прекрасную речь Айка Блюма, владельца самых дешевых публичных домов. Он сказал:
— Наш дорогой Джим никогда не мухлевал. Он всегда играл в открытую. Он не был завистливым человеком. И если дюжины других получали свою долю, это его не смущало. Чем больше довольных, тем лучше. Он имел то, чего нет у большинства из нас, — класс. Это он смог привлечь на свет красных фонарей богачей и даже миллионеров, что было полезно всем, и особенно этим заведениям, получившим то, что им оставил Колосимо. Наш Джим никого не предал в своей жизни, ни одного не оттолкнул и умел держать язык за зубами.
Именно этого не хватало самому Айку Блюму. Вскоре в «Америкэн джорнэл» появилась его статья, в которой были и такие слова: «… Неважно, кем он был когда-то в прошлом, не имеет значения, какие ошибки он совершал. Джим был моим другом, и я был на его похоронах…» Подобные высказывания можно было услышать в день похорон от многих жителей Чикаго. Их можно было услышать в том квартале, где Джим хозяйничал столько лет, при этом по размалеванным щекам дам преступного мира^текли обильные слезы. Но то же самое можно было услышать от деловых людей, внешне вполне респектабельных, в их конторах, расположенных в небоскребах, и от людей знаменитых или находящихся на пути к славе.
Похороны, подобных которым Америка еще не знала, настолько переполошили власть, что в штате Иллинойс создали специальную комиссию по расследованию для установления связей, существующих между гангстерами и политиками. Окончательный доклад комиссии выглядел вполне авторитетным. Но, по-видимому, именно по этой причине он не получил широкой огласки. Вот несколько выдержек из него.
«… В демократическом обществе власть основана на содружестве. Феодальный строй основывался не на зависимости, а на узах верноста между людьми. Политика тяготеет к феодальной системе отношений. Шайки также организованы на феодальных началах, иными словами, взаимоотношения внутри них сіроятся на принципах верности, содружества и, главным образом, доверия. Вот одно из обстоятельств, объясняющее, почему гангстеры и политики так хорошо понимают друг друга и часто связаны между собой, к великому несчастью для страны…
Ни для кого не секрет, что такая дружба подрывает моральные устои общества. Она приводит к тому, что законное правительство перестает быть беспристрастным. Профессиональные политики всегда считали целесообразным присутствовать при важных событиях в жизни их друзей и знакомых: на крестинах, свадьбах, похоронах — причем отнюдь не потому, что их побуждают к этому искренние чувства. Присутствие на торжественных похоронах политического деятеля свидетельствует о чистосердечном и личном характере его связей с покойным».
Эта цитата позволяет понять, каким образом в результате компромиссов, на которые шли власти, в стране со времени «сухого закона» воцарилась преступность.
Биг Джима Колосимо похоронили, его племянник Джонни Торрио принял дела дяди и возглавил преступный мир Чикаго. Рядом с ним находился человек, готовый на все, чтобы противостоять возможным конкурентам, — Аль Капоне.
УИЛЬЯМ ВИНСЕНТ ДВАЙЕР — КОНСПИРАТОР
Двайер в отличие от других уличных мальчишек от-назывался участвовать в каких-либо шайках. Он ревностно оберегал свою репутацию. Его природный ум, физическая сила производили впечатление на друзей и шайки молодых грабителей, такие, как «Лесные мыши», «Гудзонские дворники», «Чудища», «Черные жабы». Они не раз склоняли его вступить в свои ряды, но напрасно. Двайер заявлял, что его цель в жизни — честно трудиться.
— Хорошая работа позволит мне вырваться из трущоб 10-й авеню. Я вырвусь отсюда… — любил повторять он.
Полицейские, здороваясь с ним, улыбались, а это кое-что значило. Никто, пожалуй, не знал, что по вечерам в своей постели он до двух часов почта штудировал книги, посвященные вопросам конспирации. Свои первые доллары Двайер заработал, будучи билетером в театре. Затем он нашел лучший способ для применения своих сил и стал подрабатывать на причале. Профессия докера ему подходила больше. Благодаря своей наблюдательности, он обнаружил многочисленные махинации, которые совершали другие. Отказавшись от наиболее рискованных и опасных, он сконцентрировал свое внимание на тех, которые не были связаны с серьезным риском. Практикуя понравившиеся ему приемы, он сколотил состояние, и ничто не могло заставить его начать тратить деньги, никакие искушения молодости.
Задолго до введения «сухого закона» Двайер приторговывал алкоголем, одновременно запасаясь ящиками виски, марочного ликера, шампанского. Для этого он использовал приготовленные к отправке грузы, которые похищал, прятал, а затем вывозил, предварительно подкупив нужных охранников и таможенников. Украденное он поставлял в кафе Георга Шевлина, владельца нескольких баров и притонов, старейшины 10-й авеню, с которым он был давно знаком.
Когда закон Волстеда вступил в силу, Двайер уже был готов приступить к делу. В рекордные сроки ему удалось снабдить спиртным не только своего постоянного клиента Георга Шевлина, но еще многих из тех, кто полностью лишился поступлений и рисковал растерять клиентуру. Очень быстро, однако, он понял, что надо найти другие способы снабжения, так как пакгаузы уже не могли удовлетворить растущий аппетит. Чтобы осуществить это, его личного опыта стало не хватать. Надо было обратиться к тем, кто несколько лет назад хотел привлечь его в свои шайки. Он завербовал ряд парней из этих шаек, не посвящая их при этом в детали своих операций, и организовал, из них несколько отрядов, главы которых получали приказы только от него самого. Эти грозные бандиты бороздили побережье, охраняя — груженые колонны машин.
Чтобы сохранить видимость законной деятельности, Двайер покупал или арендовал склады и гаражи. В их подвалах он творил чудеса. Он нашел строителей, которые за звонкую монету сооружали бетонные конструкции — многоярусные ангары, этажи которых связывались друг с другом пологими откосами, способными выдержать тяжелые автомашины с грузом, или грузовые лифты, поднимающие и опускающие автомобили до пятнадцати тонн весом. На верхних этажах устанавливались мощные вентиляционные агрегаты, способные в считанные минуты удалять винные запахи. Там же Двайер хранил, смешивал, перерабатывал и разливал в бутылки с заранее наклеенными этикетками спиртное различных видов.
Постоянно озабоченный тем, чтобы не нажить себе врагов, Двайер старался общаться с наиболее влиятельными и наиболее ловкими представителями преступного мира. Он обнаружил, что среди «Гудзонских дворников» есть некий Ларрй Фай, который в свое время «пал» так низко, что в 1920 г. стал водителем такси. Судьба подарила ему клиента, которого надо было доставить почти до самого Монреаля. Чтобы не возвращаться с пустыми руками, он приобрел виски, которое там можно было купить свободно не дороже десяти долларов за ящик Таким образом в его машину перекочевало два ящика виски. На границе таможенник заставил его открыть багажник:
— Ну и что будем делать?
Ларри Фай протянул ему купюру в двадцать долларов, которая тут же исчезла в кармане человека в форме.
— Проезжайте…
Ларри Фай сообразил, что ему следует ездить только по этому маршруту. Первые два ящика, проданные в Нью-Йорке, принесли ему 160 долларов чистой прибыли. Он уже· сам покупал и арендовал такси, нанимал водителей и организовал дело так, что оно напоминало челночный механизм. Конечно, все было не столь просто, всякого рода завистники ставили ему палки в колеса. Соперничавшие компании пытались копировать его методы. В радиаторы его машин подкладывали свинец, а в бензин насыпали сахар.
