– Извини, – блеял Бандура.
– Ты дрожишь, – растерянно сказала Мила. Она запыхалась.
– Извини, я не могу! – отстранившись, Бандура соскочил с кровати. Его верный друг уныло болтался, придавая Андрею сходство с новобранцем на окружной медицинской комиссии.
– Почему? – Милу, наконец, выбило из седла. – Ты, что?… – она бледно улыбнулась, – только не говори, что ты голубой.
– Я не голубой! – Бандура отчаянно замотал головой. – Просто у меня… никогда раньше… как бы тебе это сказать? Ты понимаешь?
– Никогда раньше?… – она широко распахнула глаза. – Ты хочешь сказать?… Ты еще мальчик?
– Ну, где-то, по большому счету… – сопел Андрей, не подымая глаз. Зато Мила Сергеевна сразу успокоилась.
– Иди сюда, – ласково позвала она, устраиваясь на кровати. – Стань передо мной на колени, вот так. Я покажу, что надо сделать. – Кожа ее ног оказалась удивительно нежной с внутренней стороны, а тепло Бандура ощущал ушами. Не успел он как следует приступить, как Мила задрожала всем телом, руками и ногами сжимая его голову так сильно, что он опасался за сохранность шеи. «Еще!» – кажется, кричала Мила, но Андрей плохо слышал в силу целого ряда причин. Она кончила быстро и бурно, зарядив его, как подсевший аккумулятор. Бандура переместился повыше, наконец-то чувствуя себя человеком.
– Другое дело, – сказала Мила, заметив, что он в порядке. Впрочем, если раньше его системы допустили досадный сбой, то теперь разрядились до обидного быстро.
– Ух! – выдохнул Андрей, опускаясь, рядом с ней, на подушку.
– Передай, пожалуйста, полотенце, – попросила Мила Сергеевна. Спохватившись, Бандура сам протер ей живот.
– Одной из самых отвратительных привычек, передающихся мужчинам очевидно, с молоком матери, – нравоучительно заметила Мила, – является полное небрежение предметом вожделения сразу после оргазма.
– Я учту, – пообещал Андрей. – Это… поесть бы, короче.
– Все давно готово, – сказала Мила. – Помоги принести с кухни. Я предпочитаю завтракать в постели.
– Мой отец любил повторять, что, мол, завтрак съешь сам, обед раздели с другом, а ужин, отдай врагу. Но, по-моему, никогда не придерживался этих слов.
– Правила написаны, чтобы их нарушать. – Мила отправилась на кухню, на ходу набросив халат. Проводив ее мелькнувшие на мгновение ягодицы, Андрей вспомнил Протасова, называвшего эту часть женского тела «булками». «Все-таки он конкретный мудак», – заключил Бандура, пообещав, что сразу после завтрака вернется к стройной попочке хозяйки и даже попробует взять реванш.
Они наскоро перекусили разогретыми в микроволновке сандвичами, запивая апельсиновым соком из картонки. В баре нашлось «Токайское». Бандура плеснул в фужеры. Как только с завтраком было покончено, он сбросил с нее халат.
– А теперь ты стань на колени.
– Куда? – удивилась Мила.
– А вот прямо сюда. На кровать.
* * *
Около полудня они, наконец, угомонились. Оба лежали навзничь, переводя дух и перебрасываясь ленивыми фразами. Бандура потягивал «Токайское», Мила тоже несколько раз отхлебнула. Разговор потихоньку пошел о бизнесе, который, как известно, по гамме переживаемых порой ощущений как минимум сопоставим с хорошим сексом.
– Помнишь, милый, вчера я говорила тебе, что нам, возможно, доведется уехать? – осторожно поинтересовалась госпожа Кларчук.
– Прямо сейчас? – Бандура изобразил уныние верного старого пса, которого вытягивают на прогулку в дождь. После секса бывает недурственно поспать. Но, Мила придерживалась иного мнения.
– А даже если и так? – она приподняла бровь.
– Из теплой постели вылезать… – тоскливо начал Андрей, уже на середине фразы почувствовав, что Мила Сергеевна не принадлежит той славной плеяде женщин, с которыми проходят подобные номера.
– Ну и что с того?! – ледяным тоном осведомилась госпожа Кларчук. Тем более холодным, учитывая тепло и податливость, продемонстрированные буквально только что. Вот уж воистину, делу время, а потехе час. Мила явно была из тех, кто умеет разделить первое со вторым границей, не менее надежной, чем бывшая госграница СССР. С колючкой, разделительными полосами и прочими соответствующими атрибутами.
– Шутка. Что, пошутить нельзя? – примирительно сказал Бандура. – Когда скажешь, тогда и едем. Одно твое слово… а куда?
– Мои партнеры, – продолжила Мила, проигнорировав вопрос на счет адреса, – похоже, затеяли двойную игру.
– Это те, которые за нами вчера гнались?
Мила содрогнулась.
– Нет, конечно же. Хотя… хотя, знаешь, не удивлюсь, что появление тех, последних, не случайно…
– Ничего себе, случайность, – присвистнул Андрей. – Да они тебе, можно сказать, в затылок дышали!
– Очевидно, ты прав, – помрачнела госпожа Кларчук, – и это только подтверждает тот факт, что один из моих партнеров собирается меня прокатить. Опрокинуть, как девочку. Ты его, кстати, видел. В понедельник, утром, у банка.
У Комбанка он видел Бонасюка и Протасова. Андрей вооружился бутылкой и высосал ее до дна.
– Ты не мог не обратить внимания. – Добавила Мила Сергеевна. – Ты еще о нем спрашивал. Человек-гора. Куча мышц и мозги, как у динозавра.
Перед глазами Бандуры немедленно возникло мужественное лицо Протасова.
– Ага, помню, – сказал он. – В детстве мечтал таким вырасти. Чтобы все боялись, и никто сигарет не стрелял. А у нас есть еще «Токайское»?
Мила молча указала на бар.
– Его зовут Вардюком, – продолжала Мила, с неодобрением наблюдая, как Бандура энергично откупоривает бутылку. – Точнее, он называет себя Вардюком, в то время, как настоящая его фамилия…
– Протасов! – вырвалось у Бандуры.
– Откуда ты знаешь?! – лицо Милы посерело.
– Ты сама мне фамилию назвала. – Не моргнув глазом, солгал Андрей. Отступать было некуда. – В понедельник еще.
– Правда?
– Гадом буду. – Бандура сделал большой глоток.
Мила перевела дыхание. Могло быть и так, хотя, обыкновенно, она весьма тщательно следила за языком, и здорово сомневалась, что упоминала при молодом человеке фамилию Протасова.
– Он весьма опасен. Неважно, что у него глупое лицо. Не стоит обманываться на этот счет. Протасов не просто предприниматель, – с нажимом продолжала Мила. – Он еще и бандит. В первую очередь бандит. У него связи в среде рэкетиров. Люди, стоящие за ним, еще хуже его самого. Например, некий Вовчик, который таскается за Протасовым, как тень. Он, говорят, беспредельщик. Даже не просто беспредельщик, а палач, если ты понимаешь, что я имею в виду.
Андрей невольно поежился. Картина получилась зловещая. Мила не сводила глаз с собеседника, изучая произведенное этими мрачными словами впечатление.
«Не знал бы я обоих битков, так уже бы и в штаны наложил…» — Можешь о хорьках не беспокоиться. – Твердо пообещал Андрей. – Не оплошаю.
– К сожалению, помимо обыкновенных бандитов нам, вероятно, доведется иметь дело с преступниками в погонах. Эти куда опаснее. Есть некий Сергей Михайлович. Он полковник милиции, и весьма крупная шишка в органах.
– Что же вы не поделили?
– Деньги, – поколебавшись, призналась Мила. – Деньги всегда легко делятся при помощи калькулятора, и очень тяжело на практике. Этим жизнь главным образом и отличается от прикладных наук.
Поскольку возразить было нечего, Бандура, снова выпив, как бы невзначай поинтересовался, откуда, собственно, взялось столько монет.
– В свое время узнаешь, – заверила Мила, не очень убедительно, как ему показалось. Он подумал о Кристине, которая, скорее всего, стала заложницей финансовых махинаций. «М-да, чувак. Ситуация. Отец бы наверняка назвал ее гнилой. Гнилая она и есть».
– Какой у нас план? – Бандура потянулся за бокалом. На этот раз ему пришлось запастись терпением. Мила Сергеевна погрузилась в размышления. По мере того, как она перебирала в уме возможные варианты развития событий (в тысячу первый раз перебирала) вокруг судьбы злополучного кредита, уверенность в благополучном исходе операции таяла, как айсберг под небом теплых широт. Первоначально она хотела вообще присвоить всю сумму, переехав в Чехию или еще дальше, на Запад. Определенные наработки для этого были, а Андрей, в качестве телохранителя и любовника (от которого, впрочем, в любой момент можно легко избавиться), придавал плану дополнительную степень надежности. Сложность его воплощения на практике заключалась в том, что и Сергей Украинский не был мальчиком. Если вы играете не по правилам, то не следует удивляться, когда вам на живот поставят утюг. «Требуетсянечто более элегантное», – говорила себе Мила, склоняясь к тому, чтобы использовать Андрея как третью, никому не известную силу, которая позволит не только завладеть деньгами, оставив Украинского и Протасова с носом, но и саму госпожу Кларчук благополучно выведет из-под подозрений. Что потом делать с самим Андреем, Мила Сергеевна еще не решила.
