– Что это за дом?
– Частный дом на частной территории. Стоит в уединенном месте возле леса. У ворот, с внутренней стороны забора, избушка, там охранник. В доме еще двое-трое. Самая большая трудность даже не подъехать к дому. Трудно оставить там машину и унести ноги. В запасе на подготовку дня два. Сегодня пятница. Надо все закончить в понедельник.
– Эти люди убили вашего брата? – спросил Илья.
Джон молча кивнул.
– Ну, тогда… Я помогу. Двух дней нам хватит.
* * *
В понедельник перед воротами частного дома, где в последнее недели жил бывший банкир Юрий Львов, остановился фургон мышиного цвета, по всей длине кузова крупными синими буквами выведено одно слово – «Лесничество». Сидевший за рулем Илья Антипов посмотрел на часы – девять с четвертью, – и дал три коротких гудка. Долго никто не появлялся. Ворота, обитые листами железа и покрашенные зеленой краской, заиндевели на утреннем морозце. Можно было решить, что с другой стороны никого нет, но над домом из трубы выползал серый дымок, лаяла и звенела цепью собака.
Наконец калитка в воротах открылась, вышел мужчина лет сорока, одетый в меховую шапку и овчинный тулуп. Он всю ночь просидел в сторожке, что стояла с другой стороны забора, под утро похолодало, кончились дрова, и он продрог на посту.
Охранник прочитал надпись на кузове, подошел ближе, вопросительно посмотрел на водителя. Стекло опустилось, Илья протянул сложенный вчетверо листок бумаги, три абзаца текста, подпись начальника лесничества и голубая водянистая печать внизу. Из бумаги следовало, что сейчас в районе проходит отбор больных и сухостойных деревьев для дальнейшей санитарной рубки. Просьба оказывать помощь в работе старшему государственному инспектору лесничества Павлову.
– Это ненадолго, – сказал Антипов. – Я только посмотрю, что у вас за деревья на участке. Может, есть поврежденные жучком или больные.
– Кажется, они тут все больные, – сказал охранник. – Подожди, скоро вернусь.
Он забрал бумажку и куда-то ушел. Было тихо, машины по дороге проезжали редко. Илья слушал радио и смотрел на деревья и железную крышу дома, покрытую инеем. Он немного волновался, но страха не было. Под курткой был кевларовый бронежилет весом в восемь килограммов, он стеснял движения и давил на плечи. Во внутреннем кармане на уровне пояса – полуавтоматический пистолет. Появился охранник, он вернул бумажку и сказал:
– Открой кузов. Надо глянуть, что там у тебя.
– Это машина лесничества. Обыскивать ее никто не имеет права.
– А я не имею права пропустить, не осмотрев.
Илья вылез из кабины, открыл задние дверцы. Вроде, ничего подозрительного. В грузовом отсеке шесть вертикально стоящих бочек, на полу пара топоров, лопаты, ящик с инструментами. Охранник принюхался, сильно пахнет мазутом, и еще в багажном отделении витал какой-то странный запах, вроде бы знакомый.
– Что у тебя в бочках? – строго спросил он.
– Химикаты… Ну, для внесения в почву.
Охранник сдвинул меховую шапку на лоб, до самых глаз и почесал затылок. Он не понял, почему поверх бочек лежат джутовые мешки, видимо, тяжелые, хотя рядом много свободного места. Но больше ни о чем спрашивать не стал, повернулся и скрылся за калиткой. Заработал мотор, створки ворот поползли в стороны. Антипов проехал вперед. Слева будка сторожа, похожая на домик с летней верандой. Прямо по дороге – кирпичный дом с мансардой, к нему пристроен то ли застекленный бассейн, то ли зимний сад, – стены деревянные, а над ними стеклянный купол. Подальше – гараж на четыре машины.
На участке много старых деревьев, в основном сосны, людей не видно. Метрах в двадцати от дома асфальтовая площадка, – хорошее место, чтобы поставить фургон, развернуть его в дому левой стороной. Слева на бочки с самодельной взрывчаткой навалены мешки с песком, значит, взрывная волна и огонь пойдет в противоположную сторону, разорвут фургон в куски и слижут дом вместе с его обитателями, словно корова языком, от дома и зимнего сада останется груда дымящихся кирпичей.
Антипов подумал, что задача оказалось проще, чем он представлял. Участок земли немаленький, сейчас он побродит между деревьями, заберется на забор со стороны леса, – и привет. Останется набрать телефонный номер. Мобильник в фургоне зазвонит, замкнув электрический контур. Он вышел из кабины и подумал, что напрасно не надел шапку, – холодно, пощипывает щеки и уши.
Тот же охранник в тулупе и шапке приближался со стороны ворот. На морозе перехватывало дыхание, изо рта валил пар. Ему что-то не понравилось в этом проклятом фургоне, но что именно, не сразу понял. Наконец сообразил: запах селитры, явственный бьющий в нос запах селитры. Он подошел ближе, держа руки в карманах тулупа, и сказал:
– Ну-ка открой кузов. Еще раз взгляну.
Антипов в нерешительности топтался возле фургона, еще не решив, что делать дальше. Охранник – бывалый человек, кажется, что-то заподозрил. Антипов открыл одну дверцу и замешкался, выжидая. Прямо на полу фургона перед ним – монтировка, это хорошо. Он подпустил охранника на среднюю дистанцию. Теперь остается нанести мощный удар по голове – и все в порядке. Антипов потянул на себя вторую дверцу, но вместо того, чтобы ее открыть, схватил монтировку, развернул корпус и замахнулся.
Прицельного удара не получилось, охранник был готов к нападению. Он отскочил в сторону, успел вытащить из кармана пистолет. В глазах страх и ненависть. Не раздумывая нажал на спусковой крючок. Сухо хлопнул выстрел. Пуля попала в грудь, удар был такой силы, словно по ребрам молотком саданули. Пальцы разжались, выскользнула монтировка. Антипов упал навзничь, ударился головой. Он лежал неподвижно, открыв рот и закрыв глаза и, кажется, не дышал.
Охранник шагнул вперед, расстегнул пуговицы и полез под полушубок за рацией, которая крепилась на ремне, – надо сообщить об инциденте. Переложив пистолет из руки в руку, он потерял пару секунд. Антипов вытащил свой ствол и, лежа на спине, выстрелил трижды, – все пули дошли до цели. Охранник был убит первым же выстрелом, разорвавшим сердце. Антипов поднялся, встал за фургоном, сжимая в руке пистолетную рукоятку. Он поглядывал на охранника, лежавшего на боку. Изо рта сочилась тягучая слюна пополам с кровью, казалось, он еще дышит.
В восемь утра Джон поставил машину в одном из переулков в районе Сокола. Он приехал раньше на всякий случай, – вдруг застрянешь в пробке. Некоторое время он сидел в машине, слушал радио, и следил взглядом за секундной стрелкой на часах, – казалось, – время замедлилось, оно почти не движется и вот-вот остановится. Утро было безветренным и морозным. Наверное, это последние холода, дальше – только весна и солнце. Джон достал мобильник, долго копался, набирая телефон Грейс, цифр много, он пару раз ошибся и все начал с начала. Долгая пауза, только слышно какое-то потрескивание и шорохи. Наконец раздались гудки, он услышал Грейс, еще различил чьи-то голоса и музыку. Он поздоровался и сказал:
– У вас уже вечер. Начинается наплыв посетителей. Как всегда, я не вовремя.
– Наоборот, – ты всегда вовремя. Минутку, я только выйду из зала.
Шум в трубке затих, мелодия оборвалась, голос Грейс стал ближе.
– Расскажи, как живешь?
– Я сделал то, что должен был сделать уже давно, – сказал Джон. – Взял билет на самолет в один конец. Даже не понимаю сейчас, почему не купил этот билет года два назад или еще раньше. Ума не приложу. И жалею о потраченном времени.
– Господи, Джон… Я так рада это слышать. Даже не ожидала… Ты молодец. Когда ты прилетаешь?
– Совсем скоро. Уже через двое суток приду в "Золотую печать", сяду за дальним столиком и закажу… Даже на знаю, что заказать. Может быть ты что-то посоветуешь? Хотя… Возьму то, что в прошлый раз: яичницу с беконом и помидорами, лимонный пирог, мороженное и большую чашку кофе.
– Ты надолго приедешь?
– Я же говорю – навсегда. Вернусь и больше никуда не уеду. Я так много колесил по миру, что устал от этого. Теперь все будет по-другому. Разъезды – это не для меня. Вернусь и сделаю все, о чем мечтал, чего давно хотел. Сам отремонтирую дом. Не просто перекрашу стены… Нет, это будет настоящий ремонт. От подвала до чердака. Куплю кое-какую мебель… Планов много.
– Ты молодец… Эта самое лучшее известие, которое я услышала.
– Когда я закончу с ремонтом, хочу, чтобы вы с Итаном переехали ко мне и остались навсегда. Как ты к этому относишься?
– Ты еще спрашиваешь, – кажется, Грейс всхлипнула. – Мы переедем, не дожидаясь твоего ремонта.
– У меня не так много времени, – сказал Джон. – Целую тебя и пока.
Он вылез из машины, неторопливо прошелся вниз по улице. В просветах между облаками заблестело солнце, напоминая, что время холодов прошло. Сейчас он понял, что волнуется и не может ничего с этим сделать. Он свернул в магазин, купил пачку сигарет и зажигалку. Сколько лет он не курил? Точно уже не вспомнишь, но давно. Он остановился в каком-то сквере, распечатал пачку и выкурил подряд две сигареты, чувствуя, что достиг прямо противоположного результата, – волнение не пошло на убыль, только усилилось. Он остановился возле урны, бросил туда пачку сигарет и зажигалку.
