В сообщении было упомянуто, что, помимо Соединенных Штатов, большими специалистами по такого рода подделкам являются Россия и Украина. Которые в отличие от американской фирмы вовсе не намерены предупреждать клиентов о фальшивке…
А если Митя решил наладить трафик фальшивок? В этой фирме все на исключительном доверии, как всем уже хорошо известно. Подпись Влада исправно подтверждала передачу партии драгоценных камней, и этой подписи доверяли. Но какие именно камни были в партии? Фальшивки?
Если так, то понятно, отчего Митя никак не запаниковал после «утки» в прессе. Мите атас на шахтах до фени! Потому что его камешки шли не с шахт, а из подпольных лабораторий отечественных кулибиных?!
К утру Кис счел, что у него в руках не версия, а конфетка. Засыпая, он еще пытался подсчитать: если стоимость одного чистого карата равна хорошенькой сумме в пятнадцать тысяч долларов, а себестоимость искусственно очищенного алмаза равна восьмистам долларам (плюс расходы по очистке), то какова же прибыль, которую Митя успел положить в карман за время «амнезии» Влада Филиппова? Даже если он докладывал всего по одному камешку в партию, то он в неделю получал пятнадцать тысяч долларов?! Ну, пусть минус расходы, то-се, пусть даже десять тысяч, – но в неделю! И то, это если бриллиантик отправлялся один. А если пять?
«Ба-а-а-атюшки, – ахнул Кис, – это ж какие деньги!» Понятно теперь, почему Митя потратился на дорогостоящую прослушку и оплату киллеров: коли мерить жизни на доллары, то игра стоила свеч…
Он снова не выспался, но чувствовал себя в отличной форме. Возбуждение, которое в нем вызывала эта головоломка, держало его в хорошем рабочем тонусе. Ванька, охальник, его называл в таких случаях «Кис в сапогах», имея в виду повышенную умственную и физическую активность детектива. Мозги работали на автопилоте, пока Кис пил свой утренний кофе с молоком, принимал душ, брился…
Влад уже убыл на работу, и в обеденный перерыв Алексей должен был с ним встретиться в одном из ближайших к офису кафе, чтобы услышать все подробности его появления в родном коллективе. Кис велел ему по возможности заметить и пресечь все звонки. Мало ли, вдруг уже новый киллер ждет распоряжений!
Разумеется, любой мог позвонить из туалета или, к примеру, с лестницы. Но на этот случай в общем на этаже туалете уже находилось незаметное прослушивающее устройство, а на лестнице торчал специально экипированный человек. В конце концов, не так уж и плохо, что все в этом мире баш на баш: Алексей милиции версию – милиция ему людей…
– …И говорю: «Ну, гаврики, соскучились тут без меня? Надеюсь, вы вели себя хорошо, пока я был в отпуске? Митяй, что ты делаешь на директорском месте? А ну брысь!» Ох, видел бы ты, Алеха, как они на меня смотрели! Словно я с того света вернулся!
– Да оно почти так и есть, – ответил Кис. – Давай дальше!
– Ну, велел я Мите рядом присесть и докладывать. «Расскажи-ка, – говорю ему, – почему наш офис переехал? И почему меня не спросились?» …В ответ Митя растерянно плел что-то о том, что владелец помещения, где они снимали офис, повысил цену, и они сочли неразумным тратить такие деньги… А я, мол, находился в коме, и спросить у меня не было никакой возможности…
«А вы, – как я понял, – теперь все вспомнили, Владилен Владимирович? Память к вам вернулась?» – робко уточнил Митя. «Как видишь! Ты ведь за главного все это время был? Ну, теперь отчитывайся, Митяй…» – ответствовал ему Влад.
– Браво! – сказал Кис. – А двое других, они как отреагировали?
– У меня такое впечатление, что на них на всех напал полный ступор. Вроде как привидение к ним явилось.
– Митя пытался позвонить?
– Да они там все пытались. Распустились без меня! Но я их быстро приструнил: работа есть работа! И никаких посторонних разговоров!
– Что там с Владькиным компьютером?
– Там тоже история интересная. На нем вдруг оказалась прилеплена табличка «Не курить». А под ней все же видно, что зеленый глазок-то засветился! Я им сразу: «Это что еще за дела? Кто тут пользуется посторонним компьютером?!» Митя аж затрясся весь. Но ответил: «Не знаю…» Генка с Сашкой туда же, руками развели. Ну, я компьютер выключил, от всех проводов отсоединил. «У каждого свой пост, – говорю, – с вас хватит! Вы тут порнушку лазаете смотреть, что ли?»
– Молодчина, Влад, – похвалил Кис. – Теперь давай так: ты к вечеру объявишь, что Владькин комп забираешь с собой, домой. Типа того, что на досуге просмотришь, как они там без тебя проказничали. Понял?
– Это ты что ж, хочешь, чтобы ко мне с пистолетом ночью пришли, что ли? Митя же после такого заявления придет убирать меня!
– Вот и хорошо, – серьезно ответил Кис. – Тут-то мы его и сцапаем. Или ты боишься?
– Ты чего, спятил? Да чтоб ты знал, я никого не боюсь! А уж Митька, так тот и вовсе тряпка. Как он только отважился на такое дело, не пойму…
– Возможно, вечером я тебе объясню, – загадочно ответил Кис. – Значит, ты сегодня к себе домой, с компьютером. Слови такси. А я к тебе потом подъеду. До вечера тогда, Влад!
До вечера Алексей успел сделать множество дел. Он переговорил со следователем, который вел дело о покушениях на Людмилу Филипченко, и в очередной раз выгадал свой «баш на баш».
Он переговорил с Артемом и попросил его на всякий случай быть в эту ночь рядом с Люлей. Он переговорил с Люлей и попросил ее набросать портрет водителя машины, которая дважды пыталась ее сбить, – если она хоть немного запомнила его лицо.
– Немного запомнила, – ответила Люля. – Сейчас попробую.
– И сразу отфаксуйте мне на номер Влада, хорошо? – попросил Кис.
Люля обещала.
После чего Алексей дал некоторые поручения Ваньке – тот долго ворчал в ответ, ссылаясь на утреннее раннее вставание.
– Выселю с квартиры, – пригрозил Алексей. – Разленился ты у меня, пацан!
Ванька в ответ тяжело вздохнул и смирился с жестокой судьбой, которая ему представлялась исключительно в образе Алексея Кисанова, являвшего собой все враждебные силы мира: он был одновременно его шефом, квартиросдатчиком, старшим товарищем и «двоюродным отцом», как иногда шутил Ванька.
Надо заметить, что авторитет «двоюродного» был в его глазах куда выше, чем родного…
После чего Кис отправился к Владу.
* * *
…Когда Артем позвонил и сказал, что приедет ночью, Люля испугалась. Зачем? Чего он хочет?.. Или он считает… Или он собирается…
Она уже была готова решительно отказаться, но Артем добавил:
– Алексей Кисанов просил меня быть этой ночью начеку. Они собираются взять убийц, но мало ли как повернется…
Ах, вот оно что! Он едет к ней по просьбе детектива!
– Конечно, Артем, приезжай, – сухо сказала она.
Ей стало обидно. Она, конечно, совершенно не хотела, чтобы Артем приезжал к ней для… С какими-то другими намерениями… В смысле, как к женщине… То есть просто так… В общем, она ничего подобного вовсе не хотела.
Но все-таки было обидно.
…Артем был новым. То есть он был абсолютно другим! Новая прическа ему необыкновенно шла – Славкина затея, без сомнения, но дело было не в ней. Он увереннее держал голову, отчего смотрел на Люлю чуть сверху вниз, но дело было тоже не в этом. От этой новой осанки он стал будто еще выше, но дело было тоже не в этом…
Вот что главное: исчезла та пленка, которая вечно туманила его глаза непроницаемостью и еще черт знает чем, словно их только что вытащили из морозилки, как запотевшую бутыль. Нет, теперь его глаза стали живыми, они прямо сияли какой-то непонятной ей радостью… Радостью жизни, наверное?
«Это Славка, – ревниво подумала она. – Это Славка его разморозил. Может, они уже любовники? Любовь, она согревает», – зло усмехнулась Люля.
– Что стоишь? Заходи.
Она посторонилась. Артем, как ей показалось, окинул ее немного насмешливым взглядом и прошел.
– Как поживаешь, Люля?
Он вдруг взял ее за плечи на расстоянии вытянутых рук, словно отодвинув от себя, и принялся ее рассматривать с видом эксперта.
– Недосыпаешь? Круги под глазами… Слава говорит, что ты очень много работаешь. И еще, что ты гений. Он на меня цепляет куски тканей булавками и говорит, что это все придумала ты. Только я ничего не понял, что именно ты придумала, потому что, кроме тканей и булавок, я ничего не вижу… И еще он заставляет меня все время маршировать взад-вперед. И я хожу, как чучело в булавках… Это очень забавно.
Он улыбался. Люля чуть повела плечами, словно хотела сбросить с себя его руки. Ей не нравилось то, что Артем говорил. Ей не нравилось, как он изменился. Он стал слишком непринужденным, раскованным. Он стал чужим, общим. А совсем недавно он был ее Артемом. Он жил ее шагами, взглядами, дыханием. Теперь же он стал жить в блестящем мире высокой моды, перспективы ему уже кружат голову, а Славка мастер напеть в уши: «В тебя влюбятся все московские писюхи». А может, и все московские геи… Или все сразу…
