— Операция серьезная. Вроде бы органы давно пытаются добраться до одного из крупнейших в стране авторитетов — вора в законе Седого, ну, ты про него ничего не слышала… С юридической точки зрения, к Седому никак не подкопаться, да и с любых точек тоже… Седой все свои дела проворачивает через кучу подставных лиц, но эти самые дела так досадили ментам, что они решили наконец избавиться от Седого. А как это сделать?
Задав вопрос, Капитон уставился на Анну, будто ждал от нее ответа. Так как Капитон ничего больше не говорил, она попыталась ответить на его выжидательный взгляд.
— Не знаю, — сказала она.
— Во, — продолжал Капитон, — и они не знали. — Седой окопался в горном особняке, прямо как чеченский полевой командир, там у него боевиков с «пушками» больше, чем вся Российская армия. Так просто на приступ не пойдешь, а военные действия разворачивать вроде бы не с руки — все-таки формально Седой перед законом чист, свое он отсидел давно, да притом его в округе власти опекают, он купил всех. А кого не купил — убил. Так вот, каким-то образом органы прознали, что у Седого есть дочь. Мало того, что он признает ее, так она еще и живет с ним. Понимаешь, что это значит?
— Нет, — призналась Анна, — а что в этом удивительного? Я тоже жила с родителями… до определенного момента. На то она и дочь, чтобы рядом с отцом жить. Он, наверное, ее воспитывает…
— Представляю, как он ее воспитывает, — хихикнул Капитон. — Ну да ладно, речь не о том. А все дело в том, что Седой — вор в законе. А ворам в законе понятия строго запрещают иметь семью. Понимаешь? — снова спросил Капитон.
— Почему это? — поинтересовалась Анна.
— Да потому, что имеющий семью — уязвим! — веско проговорил Капитон. — У такого человека есть слабое место. А вор в законе, которого все другие воры уважают, которому доверяют держать свой общак, не должен иметь уязвимых мест. Ведь он не только за себя отвечает, он, так сказать, держит марку. Да и тем более воровской общак держать, это тебе не семечками торговать на базаре. Там же бабки-то — о-го-го! Так… Отвлекла ты меня… О чем я говорил?
— О том, что органы пронюхали…
— Да! Органы пронюхали, что у Седого есть дочь! — вспомнил Капитон, на чем он остановился. — А это многое значит. Может, например, эта новость дойти до других воров. Тогда они сходняк устроят — и вполне может решиться так, что Седой потеряет свою исключительную власть. Насколько я знаю Седого, он просто так свои позиции не сдаст. Может на всю страну загреметь новая война за передел сфер влияний, как это в ментовских сводках называется. Мусора так, конечно, поступать не станут — им лишний геморрой на хрен не нужен. Они, как я понял, решили по-другому сделать. Они дочь Седого похитили и переправляют ее за границу, чтобы Седой не смог дотянуться до нее. Вот когда они ее переправят, тогда и будут его прессовать. Они же нащупали его слабое место и начнут в это место бить — типично ментовская тактика. И Седому придется туго…
Капитон подумал немного.
— Если он, конечно, не откажется от дочери, — добавил он. — Теперь понимаешь?
Анна не все поняла из взволнованной речи своего патрона, но твердо уяснила одно — зря она все это слушала. Информация эта — более чем серьезная, и получивший такую информацию автоматически получает возможность быстрой смерти. Капитон-то, за которым стоит столько денег, связей и прочего, Капитон сам озирается и говорит шепотом — значит, боится. Ну а она как должна бояться? Если из покровителей у нее — тот же Капитон, который, конечно, сдаст ее кому угодно ради собственной выгоды, не говоря уже о безопасности. Вот уж у кого-кого, а у Капитона в этом плане нет уязвимых мест.
Но, раз уж она узнала то, что ей знать не полагается, пускай она будет максимально полезна Капитону, чтобы у того было меньше поводов избавиться от нее.
— Ну, — вздохнула Анна, — а мне ты зачем все это говоришь?
— Я еще не все сказал, — ответил Капитон, — а то, что сказал, ты уяснила?
— Д-да, — сказала Анна. — Я не уяснила только, откуда тебе стали известны все эти детали, если операция эта жутко секретная?
— О милая моя, — залыбился Капитон, — ты что, забыла, в какой стране живешь? У нас секрет ядерной бомбы можно купить за бутылку. А за две — саму ядерную бомбу. Главное — угадывать моменты и иметь подход к людям… То есть…
И Капитон выразительно пошелестел в воздухе пальцами, как делают, когда имеют в виду деньги.
— Итак, — сказал он, — продолжаю…
Обреченно вздохнув, Анна приготовилась слушать.
* * *Ляжечка храпел, как паровоз, но Щукину это было на руку. Он должен был быть уверен, что Ляжечка действительно спит и, следовательно, не может ничего слышать. Конечно, Николай допускал, что Толик перестраховывается и лишь притворяется спящим, чтобы узнать, что намерен делать в этом случае Николай.
А у Николая были вполне определенные планы, которые он намеревался осуществить, пока Ляжечка испускал высокохудожественный храп, подделать который, как полагал Щукин, было невозможно.
Щукин посмотрел на часы. Прошло уже два с половиной часа с тех пор, как Ляжечка уснул на пороге квартиры.
«Пора бы нашей красавице хоть немного оклематься», — подумал Николай и направился в комнату к Лиле.
Когда он вошел, она сидела на диване, уставившись мутными глазами в пустую стену с отстающими обоями.
Щукин плотно прикрыл за собой дверь, ненароком при этом слишком сильно пристукнув по ней ладонью.
Лиля вздрогнула и посмотрела на него.
«Отлично, — прошептал Щукин, — значит, она уже реагирует на внешние раздражители. Осталось только выяснить, соображает ли она хоть что-нибудь».
Он подошел к ней и сел на диван рядом.
— Привет, — сказал он.
Лиля долго-долго смотрела на него.
— П-привет, — немного запинаясь, проговорила она.
Щукин недовольно поморщился. Ему показалось, что девушка вовсе не ответила этим словом на приветствие, просто повторила ничего для нее не значащий, но понравившийся ей набор звуков.
— Тебя как зовут? — спросил он.
Лиля надолго задумалась. Щукин молчал, не желая мешать этому процессу, и только когда тишина, нарушаемая только громогласным храпом Ляжечки, затянулась более чем на пять минут, он повторил свой вопрос:
— Как тебя зовут?
Девушка часто-часто заморгала ресницами, явно не понимая, чего от нее хотят.
— Я — Коля, — сказал Щукин, ткнув себя указательным пальцем в грудь. — Коля… — терпеливо повторил он. — А ты?
Лиля склонила голову вправо и прищурила глаза, в которых, как показалось Щукину, промелькнул какой-то отблеск осмысленности.
«Вот накачали девчонку, — подумал Николай, — интересно, сколько ее держали под такого рода наркозом? Она же рискует никогда не вернуться в нормальное состояние. Останется навсегда такой же дурочкой… Нет, из этой Лили сейчас ничего не вытянешь. Надо было, наверное, оставить все как есть. Так легче было бы с ней управляться…»
Однако он решил попробовать еще раз.
— Я — Коля, — повторил он, опять ткнув себя пальцем в грудь, — а ты?
— Ли…ля, — выговорила вдруг девушка, поняв наконец, что от нее хотят.
Щукин едва удержался от восторженного восклицания.
— Лиля? — снова спросил он.
— Ли… ля… — подтвердила девушка.
Николай мучительно поморщился, придумывая следующий вопрос, достаточно простой, чтобы девушка смогла на него ответить.
— Как ты сюда попала? — не придумав ничего лучше, спросил он.
Лиля снова замолчала надолго.
— Я… не знаю, — ответила она наконец.
— Откуда ты?
— Я… не знаю…
«Не складывается что-то разговор, — подумал Щукин, — что ж, попробуем перейти сразу к важной теме. Должно получиться. Лиля хоть и начинает уже что-то соображать из-за того, что не получила очередного укола, но все равно продолжает находиться под действием зелья, которое еще не выветрилось из ее головы. Значит, можно попробовать запрограммировать ее на поступки…»
— Хочешь домой? — спросил он.
— Да! — неожиданно быстро ответила девушка, и Щукин с удивлением увидел, как лицо ее исказилось и слезы потекли из глаз.
— Если хочешь домой, — медленно и внушительно проговорил он, — ты должна слушаться меня. Поняла?
— Д-да…
— Встань и дойди до окна, — ради пробы скомандовал Щукин.
Лиля медленно поднялась с дивана и, ступая неуверенно, добрела до окна. Остановилась и повернулась к Щукину, словно спрашивая — что теперь?
— Теперь, — сказал Николай, — вернись обратно.
Лиля послушно села на диван рядом с ним.
— Отлично, — хмыкнул Николай, — все у нас получается. Слушайся меня и попадешь домой… Короче, держи хвост пистолетом!
Лиля вскочила с дивана и, недоуменно, но послушно посмотрев на Щукина, вдруг неуверенно прогнулась, выставив по направлению к Николаю задницу.
