— Андрей, а ты его про это спрашивал? — заинтересовалась я.
— Нет, тебе на сладкое оставил.
Андрей распахнул полы кожаной, на бараньем меху, куртки, и обдал меня запахом дорогого кипарисового одеколона. Мой сорокачетырёхлетний шеф выглядел, как молодой повеса, весь искрился оптимизмом и разудалой силой. Только в глубине его глаз я изредка замечала печаль и усталость. Странно было даже вспоминать о том, что его внуку уже идёт восьмой год. И что за плечами Озирского жизнь, прожить которую мог бы далеко не каждый — столь тяжела и страшна она была.
— Тогда расскажи, как его взяли. Трудно было или не очень?
Я ждала, когда начнут выносить багаж и ставить его на ленту транспортёра, но пока все прибывшие с Урала топтались около ленты в ожидании.
— Пришлось немножечко пораскинуть мозгами. Ты же в телефонных разговорах делилась кое-какими соображениями, я выстроил линию его поведения. Как только ты назвала адрес, я тотчас же выехал на Ланское, где Швоевы снимают квартиру. Во дворе как раз гулял его сын Ромка…
— А как ты об этом узнал? Я ведь про сына даже не упоминала!
— Ему другой парень крикнул: «Ромка! Швоев!» и что-то там ещё. Считай, что мне повезло. Я подошёл к ребёнку и сказал, что ищу его отца. Он оказался контактным и непужливым. Сказал, что папа пока на работе, но вскоре придёт. А пока он, Ромка, идёт домой и может взять меня с собой. А у них дома я и папу дождусь. Ещё добавил, что дома сейчас мать, Евгения Анатольевна. Правда, тогда я ещё не знал, что она в курсе. И, более того, успела предупредить мужа по мобильному. Пришлось переписывать сценарий по ходу пьесы…
— Ничего себе!
Я даже не представляла, что операция так осложнилась. Но раз Швоева всё же взяли, можно не беспокоиться.
— Евгения Анатольевна, когда мы с Ромкой пожаловали, была уже возбуждена до крайности. Она ничего про убийство до того дня не знала, и тёща Швоева тоже. Она только позвонила в Питер и сообщила дочери, что Лебедева забрали в милицию и интересовались его зятем. Евгения предполагала, что её бесноватый супруг, родившийся в один день с Гитлером, может кому-нибудь морду набить, но не более того. При допросе Лебедева упоминалось имя Кулдошиной, и Тамара Ефимовна про это тоже сказала. Так или иначе, но Евгения поняла, что её мужа подозревают в убийстве этой женщины. Мне пришлось доказывать Евгении, что лучше мужа сдать, иначе его настигнет безутешный вдовец, который церемониться не станет. Гражданка Швоева оказалась благоразумной, насколько это было возможно в её состоянии. Только она всё время просила учесть, что муж был ранен и контужен при выполнении воинского долга. Похоже, Евгения очень Швоева любит, но, несмотря на это, согласилась мне помочь. Правда, при условии, что помощь эта зачтётся Саше как смягчающее обстоятельство…
По ленте транспортёра поплыли чемоданы, и я очень быстро нашла свой багаж. Озирский подхватил самый большой чемодан, а в другую руку взял две сумки. Я понимала, что протестовать бесполезно, и пошла следом за шефом к выходу. Скорее всего, он приехал встречать меня один, на своём джипе «Гранд-Чероки», и мы могли поговорить без свидетелей.
Выйдя на улицу, я поняла, что на Урале сейчас дни гораздо длиннее, чем в Питере. Ещё далёк был рассвет, куда-то пропала луна, и только мигали в вышине колючие недобрые звёзды. Джип Андрея я увидела сразу и мысленно пожалела тех бедолаг, которым нужно давиться в автобусе или ловить такси. И «шашечки», и частники драли сейчас запредельные суммы.
— Залезай! — скомандовал Андрей, открывая дверцу и устраивая в багажнике мою поклажу.
Но я и не нуждалась в приглашениях — наоборот, хотела побыстрее оказаться в тепле, и там послушать, что было дальше. Андрей мог спокойно вести внедорожник на огромной скорости и рассказывать всякие истории. И ни разу при этом не попадал в аварию. Наверное, потому, что каскадёры бывшими не бывают…
— Евгения сказала, что Швоев сейчас в своей фирме, вернее, выехал на адрес, на улицу Танкиста Хрустицкого. Она же передала мне номер телефона этой фирмы. Прямо с Ланского я позвонил диспетчеру и узнал точный адрес клиента. А вот дальше уже нельзя было ошибиться при моделировании его поведения. Что Швоев будет делать, узнав о провале? Поедет сдаваться или попытается скрыться? В любом случае, за ним надо было следить, ни на мгновение не выпуская его из виду. Евгения не знала всех потайных мест, куда мог направиться перепуганный супруг. И я решил устроить маленькую провокацию, которая облегчила и захват Швоева, и обоснование этого захвата перед милицейским начальством и адвокатами. Задержание должно было оказаться обоснованным и безупречным. Пока свяжутся с Екатеринбургом и разберутся, что делать со Швоевым, он тысячу раз успеет смыться. Контрактник ведь, вояка, выучка соответствующая — срочную проходил в воздушно-десантных войсках. От такого всего жди…
Джип уже мчал нас мимо теплиц фирмы «Лето», где однажды пришлось выпасать их рабочего. Тот на Пулковском шоссе нападал на женщин, бил их ножом в шею. Помнится, этого психа тоже отправили на принудительное лечение, но он умудрился повеситься даже в клинике. А я изображала такую вот одинокую попрыгунью-стрекозу, провоцируя нападение. Боялась тогда по-настоящему, без кокетства, несмотря на то, что наши ребята из агентства были рядом, а милиционеры в штатском нас страховали.
— Недалеко отсюда, в Шушарах, Швоева и взяли, — мотнул головой Озирский куда-то вправо. — Он уходил из города по Московскому шоссе. Куда именно направлялся, пока выяснить не удалось. Он почти не отвечает на вопросы. Только назвал себя и сказал, что у него случился приступ. Внутричерепное давление действительно повышено — врачи подтвердили. И Швоев вполне мог потерять сознание во время захвата. Ещё один раз голову ушиб, когда «Нива» перевернулась. Ребята боялись, что Швоев основание черепа сломает, но обошлось. Только ключицу загипсовали…
— А в чём заключалась твоя заготовка?
Мне не терпелось узнать главное, потому что самой было не догадаться.
— Я рассудил, что Швоев на своей машине скрываться не станет. Решит, что её приметы известны гаишникам. И как он, по идее, должен поступить? Вероятно, попытается завладеть чужой «тачкой». Был риск, что Швоев успеет напасть на случайного человека ещё до того, как мой агент сумеет подготовиться. Но, видимо, судьба играла на нашей стороне. У меня в тех местах, на улице Подводника Кузьмина, живёт один знакомый каратист. Мы вместе в подпольной секции занимались. А с виду — хлипенький, очкастенький. Как раз такой, который мог спровоцировать Швоева. Игорь с двух слов меня понял. Конечно, мы рисковали. Швоев мог уехать на своей машине, мог обратиться к приятелю и попросить его «тачку». Но мне почему-то казалось, что нервы у нашего клиента непременно сдадут. Приятелю надо что-то объяснять, а перед тем ещё к нему ехать. Свою «Деу-Нексия» Швоев не мог использовать по уже названной причине. Я понимал, нутром чувствовал его характер. Он наглый и самоуверенный. Считает, что, если воевал в Чечне, то гражданские обязаны перед ним преклоняться и безропотно удовлетворять его потребности. Он признаёт только грубую силу, особенно в отношении заведомо более слабых. И я устроил эту провокацию исключительно в благих целях. Про то, что это была инсценировка, знаешь только ты. Ну, и мы с Игорем, конечно…
— Разумеется, я никому не скажу. А куда мы сейчас едем?
— Швоев в больнице на улице Костюшко лежит, но под охраной. Потом его переведут в санчасть при «Крестах». И вот пока этого не случилось, ты успеешь перекинуться с ним парой слов. Так что здесь недалеко.
— Здорово! Но дальше-то, дальше что было? Никогда не подумала бы, что ты так Швоева будешь брать. Значит, твой человек успел?
Около Площади Победы мы свернули на какую-то маленькую улочку, а вскоре оказались и на улице Костюшко, по которой и поехали к больнице. Я не знала, пропустят ли нас туда так рано, но ни о чём у спрашивала. Раз Андрей гарантирует, значит, так оно и будет.
— Да, успел. Он знал, что, когда Швоев нанесёт удар, нужно сразу же падать на снег и не провоцировать следующий. Вряд ли наш клиент собирался специально мочить — ему просто нужна была машина. И он клюнул на наживку. А машина, «Нива»-то синяя, была с радиомаячком. То есть Швоев всё равно на ней никуда нее скрылся бы. Разве что мог, выкинув ещё кого-нибудь на обочину, сменить «колёса», но мы были настороже. К счастью, и Игорь сделал всё, как надо. Подъехал к Швоеву, повернулся спиной. Тот и бросился на тщедушного мужичка. Каратист-то потом говорил, что ему очень хотелось врезать амбалу, как следует, но в данный момент требовалось другое. Игорь изобразил, что вырубился, грохнулся на лёд так, что бок себе отшиб. А после началось самое увлекательное — Швоева повели, как рыбу на блесне. Сообщили, что угнали «Ниву» с таким-то номером, избили водителя. И маячок исправно давал знать, где сейчас находится клиент. Мы Швоева как бы пометили. И на тот момент он считался хулиганом и угонщиком, а про убийство в милиции узнали уже позже. На пикете при выезде из города его попробовали остановить. Разумеется, клиент не подчинился, чем усугубил своё положение. Началось преследование по Московскому шоссе. Гаишники вызвали ещё два экипажа на подмогу. Сам я там не был, но потом рассказывали, как Швоев удирал от ментов, проявляя чудеса сноровки. Всё же двух или трёх «чайников» он зацепил и чуть не врезался в рейсовый автобус. Но, видимо, от перенапряжения, у Швоева начался припадок, и около Шушар наступила развязка. При съезде с моста его перехватили, и Швоев, судя по всему, решил тут же свести счёты с жизнью. Направил «Ниву» в столб. И я, в случае успеха его мероприятия должен был бы купить Игорю новую машину. Но пронесло — «Нива» перевернулась, не доехав двух метров до того столба…
