Мельком взглянув на себя в зеркало, Горчаков ужаснулся: лицо стало незнакомым. А косметолог продолжал свою работу, и, казалось, не будет ей конца.
Еще четыре грамма – по обеим сторонам носа.
По два грамма – под нижние веки.
Получились синеватые набрякшие мешки. Глаза на какое-то время заплыли и приняли монголоидную форму.
Спустя минут сорок лицо словно окаменело и уже никак не воспринималось, как собственное.
Мышцы лица, которые прежде с готовностью отзывались на любой сигнал, исходящий из правого полушария мозга, теперь работали вяло, словно нехотя.
– Еще минуточку – и на сегодня хватит, – улыбнулся Минчев. Взял в руки какую-то кисточку и обмакнул ее в едко пахнущий раствор.
Спустя часа три после начала процедура наконец завершилась.
Визажист аккуратно, стараясь не причинить клиенту боли, снял с его лица остатки краски ватным тампоном, смоченным в спирте.
– Спать придется только на спине до тех пор, пока силикон полностью не уляжется, – напутствовал он Горчакова.
Все это время Солоник внимательно наблюдал за превращениями Валеры в своего двойника.
– А вы не могли бы сделать ему шрамы? – поинтересовался он и, протянув левую руку, показал след от сведенной татуировки. – А еще на губе, я когда-то родимое пятно выводил, – добавил он.
Минчев мельком взглянул на заказчика и согласно кивнул коротко:
– Сделаем.
– Слева, на боку, у меня тоже шрам. Почку удалили, – добавил Македонский.
– Сделаем, сделаем. Только в другой раз. На сегодня – все.
Минут через двадцать Саша и его будущий двойник уже садились в джип.
– Тяжело пришлось? – спросил Солоник с сочувствием.
Горчаков пробурчал что-то неопределенное – ему было тяжело разговаривать.
– Пять штук в месяц – большие деньги, – задумчиво произнес Македонский, заводя машину. – Придется их отрабатывать.
Машина тронулась с места и, набирая скорость, понеслась в сторону Лагониса. Саша спешил – через полчаса из Москвы ему должна была звонить Наташа Крылова...
Второй сеанс выдался для Горчакова не столь болезненным, как первый. Минчев, изучив результаты своего труда, как будто остался доволен. Опухоль на лице немного сошла, и лишь красные пятна свидетельствовали о перенесенной операции.
Для визажиста-косметолога, способного изменить внешность любого человека до неузнаваемости, изобразить следы от сведения татуировок и родинок – не самая сложная операция. Равно как и шрам на теле после операции по удалению почки.
Спустя несколько недель даже самые близкие люди вряд ли отличили бы Горчакова от Солоника, а Солоника от Горчакова. Сходство было полное. Для большей убедительности Македонский старательно занимался с Валерой, ставил видеокассеты, снятые им во время многочисленных круизов, предлагая запомнить наиболее характерные жесты, манеру двигаться и разговаривать.
То ли мастерство визажиста Минчева оказалось действительно выдающимся, то ли Горчаков обладал врожденным актерским талантом, но уже к концу декабря Солонику начало казаться, что Валера даже более похож на Македонского, нежели он сам.
Удивительно, но Валера, исправно получая свои пять тысяч в месяц, ни разу не задал ни единого вопроса – зачем, почему, что дальше? Казалось, этот человек вообще разучился удивляться. Прочитав однажды в местной русскоязычной газетке о пожаре в квартире известного театрального художника Тодора Минчева, повлекшем за собой смерть хозяина, он и бровью не повел.
Возможно, конечно, двойник Александра Македонского о многом догадывался. Если не обо всем...
Сразу же после Нового года в Афинах развезло. Началась оттепель, столь обычная в Греции для начала января.
С самого утра небо затянулось свинцовыми грозовыми тучами, и зависли они над греческой столицей надолго. Затяжной ливень хлестал, пригибая к земле голые ветки деревьев. Яркие сполохи молний, зигзагами прорезающие опустившуюся на город мглу, на какой-то миг высвечивали черепицу кровель, мокрые мостовые, корпуса автомобилей, медленно передвигавшихся по мокрому асфальту улиц.
Эту невеселую картину наблюдал из окна своего гостиничного номера Сергей Свечников.
Вот уже пятый день он находился в Греции. Свечников вылетел из Москвы с четырьмя пацанами, самыми надежными и преданными, по его мнению. План был предельно незамысловат и прост: разыскать кавказского «апельсина» Резо, о котором ему говорил законник Крапленый, взять у него координаты Солоника и установить за домом киллера скрытое, но постоянное наблюдение. После чего, выждав момент, похитить Македонского, вывезти куда-нибудь за город и завалить его на хрен.
Увы, неприятности начались сразу же по приезде. Выяснилось, что «апельсин» Резо и его помощник Мамука застрелены неизвестным или неизвестными незадолго до появления в Афинах урицких. Не нужно было быть провидцем, чтобы понять, чьих рук это дело.
С одной стороны, такой поворот событий, конечно же, не внушал Свечникову оптимизма: вроде бы, кроме Резо, никто не мог вывести его на след Солоника. С другой – это косвенно подтверждало, что неуловимый Македонский действительно обитает в Афинах, может быть, где-то совсем рядом. Кому еще, как не ему, выгодно ликвидировать нежелательных свидетелей?
Как бы то ни было, но Свеча начал поиски. Он и его пацаны побывали едва ли не во всех заведениях, посещаемых как осевшими здесь, так и приезжими русскими: на оптовых рынках, в меховых магазинах, ночных клубах, ресторанах и на дискотеках. Пацаны осторожно, стараясь не вызывать подозрений, опрашивали и русских танцовщиц в стриптиз-барах, и греков-репатриантов из бывшего Советского Союза, и даже рабочих бензоколонок.
Никто ничего не знал. Русские вообще предпочитали не вступать в контакт с этими бритоголовыми качками, выразительные лица и пудовые кулаки которых внушали самые худшие подозрения. Что касается греков, то они, рассматривая фотографии Солоника, предусмотрительно привезенные из Москвы, лишь белозубо скалились и отрицательно качали головой: «Охи!» – что означало – нет, ничего о нем не знаем.
Как известно, отсутствие результата – тоже результат. Свеча, вспомнив о быках, оставшихся после гибели Резо, решил разыскать кого-нибудь из них. Наверняка они могли знать куда больше, чем стриптизерши и мелкие торгаши дешевыми мехами!
Именно к одному из таких людей Свечников послал Мустафу и ожидал его с минуты на минуту.
Гольянов немного запаздывал, и это заставляло бригадира нервничать. Слишком уж многое зависело от этой поездки, слишком большая ставка была поставлена на кон в этой игре...
Наконец скрипнула дверь, и в номер вошел Мустафа. Волосы его были мокрые, влажная одежда прилипла к телу. Он прибыл не один, вместе с ним, застенчиво улыбаясь, явился невысокий коротконогий атлет, судя по внешности, кавказец.
– Это Гела, – представил Мустафа гостя. – Он с Резо работал...
Хозяин номера приветливо улыбнулся, стараясь произвести самое выгодное впечатление – грузин мог вывести на след.
– Присаживайся, братан, – произнес Свеча и, не придумав, как продолжить беседу, кивнул в сторону окна, по которому беспорядочными траекториями стекали дождевые струи. – Ну и погодка...
– У нас в Аджарии и хуже бывает. – Тот, кого Мустафа назвал Гелой, закурил от предупредительно поднесенной зажигалки.
– Братишка, устал? Чего хочешь? Может быть, выпить? Закусить? Или куда съездим, телок снимем, порезвимся?
– Да нет, времени мало, – вздохнул гость. – Мне в магазин надо.
– К своему барыге, бизнесмену? – понимающе улыбнулся Свеча.
– Да нет, торговать...
Свечников выразительно поглядел на Мустафу, и тот прочитал в этом взгляде: мол, ты чего, кого ты ко мне привел? Разве нормальный пацан занимается торговлишкой?
Мустафа за спиной грузина лишь пожал плечами. Какая разница, чем он занимается? Главное, что этому Геле что-то известно.
– Для чего мы, значит, сюда приехали? Тут такая ситуация. – Свечников мгновенно сориентировался, как ему следует беседовать с этим торгашом, который наверняка не прочь закосить под крутого бандита. – Был на Москве один сучонок, Солоник его фамилия, а погоняло – Македонский. Киллер долбаный, козлина, много уважаемых людей завалил, много горя после себя оставил. Бобона, Мишу Глодина, Калину и Отарика тоже, говорят, он. А главное – братана моего, Валеру, застрелил. О Глобусе, часом, никогда не слышал?
Гела испуганно заморгал глазами. Видимо, уже жалел о своем согласии помочь этим бритоголовым. Одно дело – изображать из себя крутого мафиози перед закошмаренными челноками из российской провинции, да еще при поддержке вора в законе Резо, совсем другое – вот так вот напрямую общаться с московскими бандитами. В том, что перед ним настоящие, патентованные бандюги, сомневаться не приходилось.
– Что-то слышал, – произнес грузин уклончиво. И тут же нашелся: – Говорят, очень уважаемым и авторитетным человеком был.
