– Никита, поднимись ко мне...
– Не надо! Мы сами! – всполошилась Инга.
– Никита, отбой...
Лайма ласково посмотрела на женщину, нежно ей улыбнулась.
– Я тебе обещаю, что все будет хорошо. Ты еще сама мне спасибо скажешь...
Ингу она убедила, осталась Ника. Но и с ней удалось договориться. В разговоре наедине Лайма пообещала ей дозу чистейшего героина, и девчонка с радостью отправилась с ней в машину. И мать за собой потащила...
Лайма сама взялась за руль. Нике велела занять место рядом. Никита и Перец сели так, что Инга оказалась между ними. Вадика она отправила домой на такси.
Ника смотрела на дорогу с мечтательной улыбкой на губах. Ей много не надо, чтобы окрасить жизнь в розовые цвета – один волшебный укол, и полетела. Инга сильно нервничала. Поняла уже, что угодила в ловушку, но как вырваться, когда охрана с двух сторон?
– А тебя как зовут? – спросил вдруг Перец, пальцем коснувшись верхней пуговицы декольтированной кофточки девушки.
Грудь у нее красивая, высоко поднятая, Лайма и сама была не прочь проверить ее на упругость.
– Дима, не надо, – вежливо, по имени обратилась она к парню. – Это наши гости, к тому же Инга... А как вас по отчеству, Инга?
– Степановна...
– Инга Степановна старше тебя, и ты не должен обращаться к ней на «ты». Вопросы?
– Да нет вопросов, – ошалело промычал Перец.
– Ну, вообще-то, я не такая уж и старая, – зажеманилась Инга.
– Да никто и не говорит, – спрятав желчную усмешку, сказала Лайма.
Она готова была убить эту женщину только за то, что она в свое время совратила Егора. И за то, что дочь под него подложила... Но, увы, сейчас не время приводить приговор в исполнение. Следователь Нечетов на хвосте.
Случилось именно то, чего и опасалась Лайма. Нечетов нашел Ингу и Нику, чтобы через них добыть козыри против нее. Признается Ника в том, что Лайма ее похитила, и все, закончится ее относительно спокойная жизнь. Можно податься в бега, но Лайма и думать об этом не хотела.
– Так я и гляжу, какая ж она старая? – расплылся в улыбке Перец. – Мы ж ровесники, мне двадцать пять, и ей столько же...
Инга не удержалась и удостоила его кокетливым взглядом...
Лайма привезла гостей к себе домой, разместила их в своем особняке, выделив каждой женщине по комнате.
– Я думаю, вам всем сначала нужно будет отдохнуть, – сказала она, обращаясь к Инге.
– Да я не устала, – в смятении посмотрела та на девушку.
– Так я не про тебя, я про Нику... Сегодня она пусть отдохнет, а завтра начнем... Кстати, пошли, я тебе что-то покажу...
Инга как завороженная последовала за ней, спустилась на цокольный этаж. Тусклый гулкий коридор, котельная, бойлерная, кладовки. Под потолком – зарешеченные оконца, не вылезти через них, не убежать. Как в тюрьме. И комната, в которую Лайма провела женщину, очень напоминала тюремную камеру. Голые стены, кушетка, намертво привинченная к полу, лампочка в решетчатом абажуре, дешевый унитаз.
Лайма закрыла за собой дверь, и насмешливо посмотрела на Ингу.
– Вот ты и попалась!
Женщина остолбенело, в панике посмотрела на нее.
– Да шучу, шучу, – милостиво улыбнулась Лайма. – Ничто тебе не угрожает. Будешь жить в доме, обижать тебя никто не будет... А вот Нику придется обидеть. С завтрашнего дня она будет жить здесь.
– Я бы не хотела...
– Посмотри, какая здесь дверь, и окошко какое. Отсюда не убежишь...
– Она будет мучиться...
– Зато через пару недель выйдет отсюда живая и, что главное, здоровая... Не надо вешать нос, дорогая.
Лайма обняла женщину за талию, привлекла к себе, рукой похлопала ее по бедру.
– Все будет хорошо... Чего не скажешь о Егоре, – как бы невзначай сказала Лайма. – Он сейчас в тюрьме, в такой же примерно камере... Мы сейчас выйдем наверх, а он так и останется кормить вшей...
– Но ведь он сам виноват, – жалко пробормотала Инга.
– Виноват, – кивнула Лайма. – Кругом виноват... Значит, убить вас хотел?
– Ну, следователь так сказал...
– За это он его и арестовал?
– Не только... Ника заявила, что Егор ее продал в рабство.
– Кому?
– Ну, тебе?..
– И что? – озадаченно повела бровью Лайма. – Ей поверили?
– Да, следователь там, в милиции был, он поверил.
– И что, Ника заявление написала?
– Нет. Он уговаривал, а она отказалась. Да и я не захотела...
– Почему?
Инга молчала, закусив губу.
– Почему, я спрашиваю? – настаивала Лайма. – Испугалась?
– Не то чтобы очень...
– Лишние проблемы не нужны?
– Вот именно, лишние, – кивнула женщина. – Их и так с избытком...
– Ничего, решим все твои проблемы. Нормально все будет... А то, что заявление не написали, правильно сделали. Я вам зла не желаю, так что судить меня не за что... Еще что вы там на Егора наговорили?
– Да ничего особенного...
– Ну ладно, пошли тогда.
Лайма отвела Ингу в отведенную для нее комнату. Снова спустилась в подвал, вынула из тайника чек с героином, развела дозу, заправила шприц...
Лайма уже знала, как умрет Ника. Небольшая передозировка сведет ее в могилу. Сердце матери не выдержит такого горя, обольется кровью и навеки остановится... Все так и будет, но не сейчас.
Лайма зашла в комнату к Нике, обласкала ее взглядом и с нежной улыбкой сделала ей в руку укол.
– Как настроение, моя девочка?
– Ничтя-як...
– Тебе что-нибудь нужно?
– Нет.
– А кто-нибудь?
– Нет.
– Даже я?
– Ты хорошая, но я не хочу...
– Не хочешь, не надо, настаивать не буду... Но знай, что я тебя люблю, моя девочка.
– Знаю. – Глаза у Ники затуманились, и она блаженно улыбнулась.
Лайма отправилась к себе в кабинет, вызвала Никиту.
– Как тебе наши гостьи? – спросила она, выпустив в потолок тонкую струю табачного дыма.
– Очень даже ничего, – как кот на сметану облизнулся парень.
– Кого хочешь?
– Ну, мне бы ту, которая помоложе...
– А постарше?
– На нее Перец глаз положил...
– А может, ты ею займешься?
– Нет, мне бы Нику...
– Что ж тогда Перцу повезло больше, чем тебе. Ему может обломиться сегодня. А тебе – никогда. Ника моя, и ты ее не получишь...
Лайма задумалась. Ника ей действительно нравилась. Может, и не нужно ее убивать? Пусть живет с ней, пусть дарит ей радость... Но слабость недолго одолевала девушку: Лайма очень быстро с ней справилась.
Она должна избавиться и от Инги, и от Ники. Она не просто убьет их – она принесет их в жертву своей любви. Егор – козел, но ее любовь зла. Да и он будет козлом до тех пор, пока живы Ника и ее мать. Эти женщина околдовали его, и она снимет с него их чары. Тогда он будет принадлежать только ей... Да и жизни спокойной не будет, пока Ника и ее мать живы. Одна может стать потерпевшей и дать свидетельские показание, другая – выйти из ступора, в котором сейчас находится, и отомстить. Хотела же она убить Лайму. Сегодня ей для этого не хватило духу, а что будет завтра?.. К тому же она тоже опасный свидетель...
– А может, и получишь... – дымящейся сигаретой Лайма очертила петлю вокруг своей шеи. – Да, получишь. Но перед самой смертью... Сначала полюбишь Нику, а потом ее убьешь...
– Ты это серьезно? – напряженно посмотрел на девушку Никита.
– Да. Должен же ты пройти испытание смертью.
– Ну, это не проблема... А за что с ней так?
– Она слишком для нас опасна. И она, и ее мать...
– Так что, и мать тоже?
– Ну, на мать заказ был... Заказчика, правда, больше нет. Но заказ – это, по-любому, свято...
– А кто заказчик?
– Много вопросов, мой дорогой, – хищно усмехнулась Лайма. – И на Нике зацикливаться не надо. Ты мой мужчина, меня и должен любить... Или уже разлюбил?
– Нет... Но ты сама спросила, кого выбрать...
– Меня выбирай... Меня все должны выбирать... А всех других – за борт...
– Ну, я выбираю тебя...
– Вот и правильно... А теперь иди... Да, и дружка позови...
С Перцем разговор был менее серьезным, но более длинным. Лайма объяснила ему, как нужно вести себя с Ингой, чтобы вскружить ей голову.
Перец ухаживал за Ингой, как научила его Лайма. Поэтому не смог в первый же день затащить женщину в постель. Но это и не было самоцелью. Инга должна была чувствовать себя желанной, а от того счастливой.
Перец расфуфырился, расстарался – Инга так увлеклась, что забыла про Нику. Во всяком случае, она не стала настаивать на том, чтобы Лайма всерьез взялась за ее лечение. Поэтому девушка жила в свое удовольствие – под кайфом.
Вечером второго дня Перец все-таки добился своего – сделал Ингу еще более счастливой. А на следующее утро после столь радостного для них события к Лайме собственной персоной пожаловал следователь Нечетов. Чем его встретить, она уже знала.
Милицейский прапорщик напоминал начищенный медный самовар – так сиял от самодовольства. А на людей смотрел, как в пустое место.
– Кантемиров, на выход!
Всем своим видом он хотел показать, что ему глубоко чихать, кто такой Кантемиров, зачем его вызывают, и что его ждет в будущем...
Егор вышел из камеры, по команде повернулся лицом к стене, так и стоял, пока надзиратель закрывал дверь в камеру.
