Каттани рассмеялся.
— Я даже подумала, уж не нюхает ли он порошочек.
— Кто знает, вполне может быть... Ну как, спагетти готовы?
— Несу. Я приготовила к ним сицилийский соус с баклажанами. Надеюсь, тебе понравится..
— Еще бы! — отозвался Каттани, усаживаясь за стол. — Такой аромат, что кружится голова. Я первый раз вижу тебя в роли поварихи. Я даже представить себе не мог тебя у плиты. Но вроде неплохо получается!
Она его погладила по щеке.
— Каждая женщина испытывает это странное желание вкусно накормить своего любимого.
Он потянулся к руке Ольги и поцеловал ей кончики пальцев.
— Ты потрясающая женщина, — проговорил Каттани. Потом, намотав спагетти на вилку, вернулся к прежней теме. — Ну так чем же закончилось это совещание боссов?
— Чуть ли нерукопашной. Американец орал на Каннито и Лаудео, называл их шантажистами и угрожал донести на них.
— А они?
— Ничего. Молчали, ни слова в ответ. Тогда Карризи прогнал их, выкрикивая им вслед ругательства.
— Забавно, — сказал Каттани. И, сделав глоток вина, продолжал: — Однако не понимаю, как они могли дойти до такой грубой ссоры?
— А я понимаю, — ответила Ольга. — Подумай сам: Лаудео и Каннито требуют уплаты им пятнадцати процентов с общей суммы сделки. А Карризи не желает давать ни лиры.
По Аппиевой дороге, фырча и отдуваясь, как допотопный паровоз, трюхала старенькая «Джульетта». Миновала могилу Цецилии Метёллы, проехала еще несколько километров и свернула направо. Показался большой пустырь, заваленный горами железного лома. Автомобили, сплющившиеся под тяжестью других наваленных на них машин, куски листового железа, кучи болтов, ржавых деталей. Кладбище машин.
«Джульетта» зачихала, последний раз вздрогнула и остановилась перед двумя столбами с грубо сколоченной калиткой — входом на свалку. Из машины вышел мужчина лет сорока, полноватый, с вьющейся шевелюрой. Вид у него был такой же потрепанный, как и у его пиджака.
За калиткой, заливаясь яростным лаем, носились две огромные немецкие овчарки. Раздался свист, и из-за кучи лома показался старичок в выцветшей каскетке с большим козырьком.
— Тихо вы! — пронзительным голосом прикрикнул старичок на собак. — Тихо! — Прищурил водянистые глазки, чтобы лучше рассмотреть посетителя. Тот, чуть осмелев, сделал несколько шагов вперед.
— Черт возьми! — воскликнул приехавший на «Джульетте». — Вот это псы, настоящие звери!
— Да нет, — ответил старик. — Они такие свирепые только к незнакомым. А когда познакомятся — это сущие овечки! — И засмеялся, обнажая беззубые десны. Он был такой худой, что брюки, полощущиеся, как паруса на ветру, казалось, движутся сами собой.
Собаки, перестав лаять, прыгали вокруг, лизали ему костлявые руки.
— А что тебе нужно? — спросил старик.
— Да кое-что для моей машины, — ответил владелец «Джульетты», проводя ладонью по заросшему густой щетиной подбородку. — Она у меня музейный экспонат. Вчера проколол покрышку, а когда менял колесо, потерял диск. Может, случаем у вас найдется подходящий.
— Не знаю, — ответил старичок. — Приезжай попозже, когда будет сын.
— Мне понадобятся еще кое-какие детали, — сказал мужчина, запустив пальцы в свою курчавую шевелюру. — Но их не так-то легко найти, потому что это модель шестьдесят восьмого года. Дедушка, а ты помнишь шестьдесят восьмой год?
— Еще бы! — усмехнулся старик. Он опёрся о калитку и стал вспоминать: — В шестьдесят восьмом студенты устроили революцию. А потом была «горячая осень», когда бастовали рабочие.
— Ох, дед, да ты ходячая энциклопедия! А ты за кого был? За рабочих или за хозяев?
— Я? Я сидел перед телевизором и смотрел на демонстрации, а рядом стояла здоровая фляжка с винцом...
— Да-а, ты, видно, мудрый человек!— сказал мужчина. — Ну ладно, заеду, когда будет твой сын. До скорого!
Он сел в машину, вернулся на Аппиеву дорогу и подъехал к воротам виллы Сорби. Подождал, пока откроют, и въехал на аллею, ведущую к дому.
В гостиной его поджидал хозяин дома со своими приятелями Терразини и Карризи.
Сорби представил:
— Это доктор Маурили. Человек, на которого можно положиться.
Маурили небрежно кивнул им и, не спрашивая разрешения, взял со столика на колесах бутылку с аперитивом, налил себе весьма щедрую порцию. А затем, со стаканом в руке, развалился в мягком кресле, задрав ногу на подлокотник.
— Послушайте, что я вам скажу, — обратился он к ним. — Дело это нехитрое. Я нахожу подходящую типографию, набираю гранки, а потом иду в другую типографию и там печатаю. Типографии лучше всякий раз менять, чтобы избежать неприятностей, проверок. Достаточно тысячи-другой экземпляров. Затем в надлежащий момент мы распространим их среди ответственных лиц — депутатов, сенаторов, генералов, промышленников, некоторых журналистов.
Маурили отхлебнул аперитива, подержал во рту и разом проглотил. Пухлой рукой он непрерывно, как кот, потирал себе глаза и щеки.
— Когда все подготовите, — продолжал он, — сообщите мне. Передадите все данные, сведения, в общем весь компромат, ха-ха-ха!.. А обо всем остальном я уже позабочусь сам.
— Хорошо, — сказал Терразини.
Карризи пока не произнес ни звука. Американец курил сигару, и всякий раз, когда взгляд его падал на Маурили, на лице появлялось брезгливое выражение.
Неожиданно он обратился к Сорби и, указывая сигарой на Маурили, спросил:
— А ты раньше уже использовал этого типа?
— Да, конечно. Последний раз, кажется, в прошлом году.
— Нет, нет, — вмешался Маурили, запуская руку в свою растрепанную шевелюру. — Ровно семь месяцев назад. Помните? По поводу тех трех негодяев, которые катили бочку на ваш банк. Мы их неплохо, ха-ха, приложили! Опубликовали два-три фактика — и сразу заткнули им глотку.
Маурили изменил позу и, предаваясь приятным воспоминаниям, продолжал:
— В тот раз мы использовали листовки. Вот была потеха! Все стены Рима заклеили — их имена, фамилии, участие в спекуляциях, контрабанда, истории с женщинами... Вы просто представить себе не можете! — Он говорил, обращаясь к Карризи. А американец, которому все уши прожужжали про этот самый прекрасный город в мире, чувствовал, что начинает ненавидеть Рим, где живут и процветают такие типы, как Лаудео, Каннито и этот до отвращения говорливый Маурили. Еще один болтун итальянец, проклинал его про себя Карризи.
Маурили осушил свою рюмку и потянулся к вазочке с солеными орешками.
— Ну, — изрядно опустошив ее, спросил он, — кого же припугнем в этот раз?
— Об этом в свое время мы вам сообщим, — сказал Терразини.
— Э, нет! — воскликнул Маурили, перестав грызть орешки. — Мне нужно знать сейчас, от этого зависит, как мне действовать.
Трое быстро переглянулись между собой, как бы советуясь. Потом Сорби сказал:
— Ну ладно, будь по-вашему. Речь идет о Себастьяно Каннито.
Маурили собирался кинуть в рот очередную горсть орешков, но так и застыл на полдороге с поднятой рукой.
— Черт побери! — воскликнул он. — Это деликатное дело.
— А также имеется в виду Ассоциация Лаудео, — добавил Сорби.
— Слишком сложно, — скривил рот Маурили. — Против кого мы хотим бороться? Против призраков? Мы же не знаем, кто за ними стоит. Придется наносить удары наугад, и ненароком можно задеть кого-то из друзей.
— И это вас пугает? — спросил Терразини.
— Меня? Я-то ничего не боюсь. Если материалы острые, все будет в лучшем виде!
— Насчет материалов не беспокойтесь, — сказал Сорби.
— Хорошо... А как насчет гонорара?
— Как обычно, — заверил Сорби, как всегда, когда речь шла о деньгах, скривив рот на сторону. — Десять миллионов за номер.
— Гм, гм, очень уж деликатное дело, — сказал Маурили. — Тут рискуешь собственной шкурой. Надо бы немножко прибавить. Ну, скажем, вдвойне. — Он внезапно встал и подошел к Карризи. — Вы меня не угостите сигарой? Очень уж хорошо они пахнут.
Американец, что-то пробурчав, открыл свой серебряный портсигар.
— Ну ладно, пусть будет вдвойне, — изрек Терразини.
Маурили затянулся сигарой и закашлялся.
— Когда приступим? — спросил он. Терразини откинул голову на спинку кресла.
— Скоро, — ответил он. — Совсем скоро.
* * *
Швейцар в подъезде нажал кнопку переговорного устройства и, когда ему ответили, сказал:
— Извините, доктор Каттани, тут к вам пришел адвокат Терразини.
— Скажите, что я сейчас спущусь. Каттани набросил пиджак, достал из ящика стола конверт и вышел из квартиры.
— Вот материал, — сказал он Терразини, протягивая конверт.
— Вы феноменальны, — сказал комплимент адвокат. Он взвесил на ладони толстый конверт и спросил» — Жареные факты?
— Да так себе, — ответил Каттани. — Старые документы, которые я выудил в архиве. Касаются скандала со строительными подрядами, в котором был замешан Каннито несколько лет назад.
