— Большая разница, — ответил Никита. — Во-первых, из этого можно сделать вывод: Лавровский ему требовался до зареза именно в тот вечер. Если звонил убийца, что, интересно, его так припекло? А во-вторых, наше представление об этом гражданине несколько обогатилось: он умеет повелевать людьми, настойчив, контактен, судя по построению фраз, человек, хорошо образованный. И далеко не бедный.
— А это из чего следует? — удивилась Катя.
— Мне так кажется.
— Ах, кажется... — Она вздохнула. — Как говорил принц Гамлет — не кажется, но есть, я не хочу того, что кажется... Все это, Никита, хорошо, если звонивший — действительно убийца. И совсем хорошо — если это кто-то из наших подозреваемых. А их теперь... — Спустя минуту она, открыв рот, слушала отчет Колосова о результатах предъявления фотографий погибших девушек на опознание. — Боже, что же теперь получается?
Колосов ничего пока для себя не решил. С момента, когда оперативники доложили ему о результатах проверки, просто терпеливо выслушал все и так же терпеливо все записал.
— Итак, Кать, «Рампа» и Красильникова связаны, это установлено железно. Далее: в «Улье» некий Гавриил Ольховский, саксофонист джаз-оркестра «Блиц», проживающий по соседству с Владимиром Удойко — художником...
— Как? — переспросила Катя. — Как его фамилия?
— У-дой-ко.
Она хихикнула: ну и Удовлетворитель, ай да фамилия для секс-гиганта! Но тут же оборвала веселье: не время сейчас ехидничать.
— Значит, этот саксофонист вроде бы опознал по фотографии Елены Берестовой — волжанки — девушку, несколько раз ночевавшую у Удойко прошлой зимой. Далее, — продолжал Никита бесстрастно, — в магазине мод на Кузнецком служащие и манекенщицы, кроме Красильниковой, не опознали никого. Но...
Катя затаила дыхание.
— На углу магазина располагается цветочный киоск. Торгующая там продукцией фирмы «Флора» гражданка Семенова с трудом, но опознала по фотографии в неизвестной из Бутова некую Киру Куколку, в прошлом танцовщицу в кабаре «Огни столицы», а впоследствии уличную проститутку, обслуживающую, как она изящно выразилась, «кобелиный контингент кузнецкого пятачка».
Кира Куколка частенько в прошлом приходила к киоскерше поболтать и даже делала ей нечто вроде рекламы, заставляя наиболее щедрых клиентов покупать ей цветочки. Но вот уж год как она на Кузнецкий не показывает носа. По слухам, цветочница сама толком не знает, однако «слышала от людей», Кира всегда активно кололась, покупая травку здесь же, на Кузнецком, у «косых».
У нее имелась особая примета — три красных родимых пятна в форме треугольника на правом предплечье, цветочница даже доставала ей крем «Бокаж» их сводить. В последний раз гражданка Семенова видела Киру на Кузнецком прошлой зимой, она садилась в красную иномарку, по-видимому, очередного клиента.
Катя, нахмурясь, кусала губы.
— Согласно справке, полученной мной из ИЦ ГУВД Москвы, и рапорта отдела по борьбе с наркоманией, — монотонно вещал Никита, — Кирой Куколкой, возможно, является Кира Анатольевна Ревякина, двадцати девяти лет, ранее судимая за сбыт наркотических веществ. Освободилась она в феврале 1994 года.
— А почему «возможно», а не точно? — прошептала Катя.
— У бутовской погибшей не сохранились пальцы. Поэтому наша проверка по дактилоскопии ничего не дала. Сейчас ее опознали, да и участок кожи на правом предплечье свою роль сыграл. У той девчонки действительно там родинки. А это особая примета гражданки Ревякиной: когда ее арестовывали, примету внесли в банк данных. Компьютер многое о ней помнит. Вот выдаст ее портретик, следователь назначит соответствующую экспертизу, идентифицируют уже точно. Но, думаю, все так и есть на самом деле.
— Ой! — Катя едва не уронила чашку. — Что же тогда получается?
— Не ойкай, Катерина Сергевна. А получается некая весьма оригинальная цепочка. — Никита посмотрел на часы. — Одиннадцать уже.., да... Связь любопытная... Но к чему я тебе все это говорю? Уж если ты действительно желаешь кое в чем мне помочь и написать об этом впоследствии классную статью, я бы настоятельно тебе посоветовал в ближайшие дни не соваться ни в одно из этих местечек: ни в «Улей», ни в магазин мод. И рвение добровольных помощников, этих, которые с гирями, тоже несколько поумерить.
— Почему? — Катя надменно вскинула голову. — Я маньяков не боюсь.
— Маньяков-то, конечно, только... — Никита не договорил. — И все же я пока настоятельно тебя об этом прошу. В будущем, возможно, мне придется прибегнуть к твоей помощи. Ты в этой театрально-модной среде как рыба в воде, а я и мои орлы, хм, несколько неуклюже смотрятся, да... Но это позже.
— Когда?
— Позже. Как только, так сразу. Пока я сам лично хочу кое с кем побеседовать.
— Скажи с кем. Я должна это знать. — Катя настаивала. — Чтобы впоследствии мой труд не пропал даром и из всего этого хаоса вышла статья, классная, по твоему мнению, я должна быть в курсе.
— Завтра я намерен беседовать с Удойко и Берберовым.
— А Паша Могиканин?
— Этот пусть ждет своей очереди.
— А мы... А я?
— Кать... — Никита неожиданно взял ее за руку. Ладонь его была горячей. — Ты мне очень помогла. Очень. И еще поможешь, я уверен. Но не спеши ты так. НЕ СПЕШИ. В таком деле торопыгам делать нечего. Понимаешь?
— Но маньяк может еще кого-то за это время.., если мы не будем торопиться... — забормотала Катя.
— Может. Может, он и делает уже. Если только...
— Что?
— Это действительно маньяк.
— Как это? — Катя захлопала ресницами.
— Ладно, пока все это ерунда. Сны мои. Я тебе еще вот одну вещь хотел сказать. — Колосов встал. — Поздно уже. Тебе спать, а мне смываться пора. Помнишь всю эту путаницу с одеждой на трупах? Так вот, тут мне идейка одна приснилась. Сдается мне, Кать, что они переодеты.
— Я тебя не понимаю, нет, ничего не понимаю. — Катя тряхнула волосами. — Не маньяк... У вас, Никита Михалыч, язык от чая заплетается.
Он усмехнулся.
— Насчет Киры Куколки вопрос пока открытый, а остальные три, в том числе и Красильникова... Мне кажется, что их переодели после смерти, понимаешь? Специально переодели в их же вещи, чтобы выглядело все более правдоподобным при инсценировке несчастного случая. Этот тип, которого мы ищем, не снимал с них часть вещей. Наоборот, он их переодевал. Убивали их в какой-то другой одежде, загримированных определенным образом. Потом уже с трупов удаляли грим, снимали ту одежду и надевали обычную. Только то, что можно натянуть на труп. Потому-то такие неудобные для напяливания вещи, как белье, колготки, всегда отсутствовали. Вот поэтому, Катенька, на обнаруженной нами одежде и не было дырок. Дырки, пробитые тем проклятым штырем, который пока так и остается загадкой, должны быть оставлены на других костюмах. Только вот где их искать?
— Каких? — Катя похолодела. Никита только пожал плечами.
— Я тебя прошу, не спеши. Этот гад хитер и осторожен. И он.., он...
— Сумасшедший, да?
— Нет, не то. Он какой-то фокусник, выдумщик, что ли. Я вот только никак не могу понять, что же он выдумывает. А поэтому я не хочу спешить.
* * *
Они прощались в прихожей. Колосов казался очень усталым. Тихим каким-то.
— Славная у тебя квартирка. — Он оглядел ее апартаменты. — Тот, хозяин гирь, друг дома, да? Катя молчала. Потом кивнула.
— А у тебя есть жена?.. Девушка?
— Время от времени бывают. — Он улыбнулся. — Девушки. Жены, впрочем, тоже. Но вообще-то я, Кать, убежденный холостяк. И чем старше становлюсь, тем делаюсь все убежденнее и убежденнее.
* * *
Она смотрела в окно, как отъезжали его белые «Жигули». Она улыбалась. Последнюю фразу стоило запомнить особо, на будущее. На всякий пожарный, как говорится...
— Чем вы зарабатываете себе на жизнь?
— Удовлетворяю женщин.
Строгий вопрос — лаконичный, горделивый ответ. Они сидели друг напротив друга: час назад сыщики из отдела убийств доставили на Белинку гражданина Удойко. Однако в течение этих шестидесяти минут беседа, задуманная Колосовым как полуофициальный опрос свидетеля, не клеилась.
Колосов злился — пятница начиналась из рук вон плохо. Удойко привезли к нему под большими шарами. То, что Удовлетворитель закладывает, Никита знал от Кати и от своих коллег, но не до такой же степени, чтобы быть таким «мокрым» в девять часов утра!
— Вы знали Светлану Красильникову?
— Ну, положим, что знал.
— Где вы с ней познакомились?
— У Пашки Могиканина в студии. Слушай, друг, я чего-то не пойму. — Удойко таращил осоловелые глаза. — Где я, а? Вломились какие-то качки, сдернули меня с кровати. Куда меня хоть привезли?
— Уголовный розыск. Главное управление внутренних дел области.
— А что я здесь забыл?
— Вы были знакомы с Еленой Берестовой?
— С кем?
— С Еленой Берестовой.
— Не-а.
— Вот с этой девушкой. — Никита протянул ему фото волжанки.
