— А что за бриллиант у этой женщины есть? — не удержалась Алла.
— Да разговоры разные идут, — ответил отец. — А на самом деле никто толком ничего не знает. Ты же видела фельдшера нашего. Ну какая она, на хрен, миллионерша-то? — махнул он рукой. — А был бы алмаз, так неужто она бы тут торчала да старикам уколы в морщинистые задницы делала? — засмеялся он. — Что-то Пончиков не идет, — глядя на машину, пробормотал Кедров. — Звать не зовет, но и не выходит. Ну и хрен с тобой, — проворчал он. — Надо будет, позовешь. Если шумнет, — сказал он дочери, — отвечай — сплю я. Ночью, мол, браконьеров ловил. Так и скажи.
— Здесь же участковый живет, — узнал дом Пончиков. — Но от него никакого толку, — поморщился он. — Да зря я вообще в это полез. Но с Олеськой и Утраевым я разберусь, — процедил полковник. Докурив сигарету, он бросил окурок в открытое окно и тронул машину.
— Ты деньги не трожь, — наказывал Жене Никита. — Как родишь, потребуются. Миллион, может, дадут, а скорее всего, нет, — усмехнулся он. — Хотя тебе не положено — ведь у тебя первый будет. Да вон и второго родила Нинка Перепелкина, но что-то миллионершей не стала, — хохотнул он. — А ты деньги береги. Говорят, доллар снова подниматься начал, а евро вниз пополз. Кризис вроде как у них в Европе опять начался. Я по телевизору слышал, что-то там в Греции нелады какие-то. И про Украину слышал. Им газ по дешевке дает президент. А у нас все выше и выше. На кой хрен мне такая дружба народов, если хохлы…
— Да хватит тебе, — недовольно вмешалась Татьяна. — С тобой вообще лучше телевизор не смотри. Всех материшь…
— Так что делается-то!.. — махнул рукой на телевизор Никита. — Единственное, что стало более-менее, так правду говорить больше начали… Слыхали, пенсию будем получать в шестьдесят пять, а бабы в шестьдесят? Академики придумали, что нация оздоровела и вполне может мужик пахать до шестидесяти пяти. А у нас и до шестидесяти уже мало кто доживает. Уж лучше честно бы признались, что работяг нет. Молодежь вся в бизнес пошла или в бандиты. Ну, еще ученые есть. А кто пахать будет или на заводах работать? — Он выругался.
— Хватит лаяться-то! — прикрикнула на него жена. — Ты в последнее время вообще материшься и по делу, и без дела. Что-то ты уж больно нервный стал…
— Да обидно мне, — возразил он ей, — что ты из меня пацаненка сделала. Я же хотел с Беловым поехать, а ты вой подняла. Вот и бешусь, — признался он. — Надо, наверное, было послать тебя на хрен да ехать с Серегой. Но я промолчал, а зря…
— Но Белов сам сказал, что не надо вам ехать, — вспомнила Евгения.
— А ты тоже, — покосился он на нее, — все выкаешь. Родственники, уж скоро меня крестным сделаешь, а все выкаешь.
— Иди лучше покури, — выпроводила его Таня.
Что-то недовольно ворча под нос, Никита вышел на улицу.
— Илья! — крикнул он. — Иди подымим!
— Сейчас пивка вынесу! — ответил из соседнего дома голос Казакова. — Я троих подвозил, они пивом рассчитались. Ящик дали «Клинского». Сейчас по паре врежем. Веньку спроси, может, будет?
— Обойдется! — крикнула Татьяна.
— Вот жену Бог послал, — рассмеялся Богатырев. — Венька мой братан, так что ты на него орать права не имеешь, — повернулся он к стоявшей у открытого окна жене.
— Сейчас договоришься, — предупредила она.
— Лучше я к тебе приду. — Никита поднялся и пошел к дому Казаковых. — Твоя-то где?
— В городе, — ответил вышедший Илья. — Теща чего-то прихворнула. Я же говорил, на хрен в квартире жить, прощай, свежий воздух. Здесь вон бабкам под сто, а все на огород лезут. А ей всего восемьдесят один. Но ей, видите ли, город подавай, ну и живи там, не скули.
— Давай пиво откроем, — потирая руки, предложил Никита.
* * *
— Вот, значит, куда ты ездил, — сидя на заднем сиденье частного такси, стоявшего около магазина, увидев машину Пончикова, пробормотал Марк. — Интересно зачем? Не к Богатыревым же, — усмехнулся он.
— И куда теперь? — посмотрел на него водитель «девятки».
— Сейчас попить куплю, — открыл дверцу Битый, — и сигарет. И решим. Тебе взять чего?
— Минералки холодной, — попросил водитель.
— Говорят, зять Кедрова какой-то алмаз искал, — тараторила пожилая женщина. — Вот его и убили. Не случайно авария-то была, — кивнула она.
— Да ты наговоришь, Люська, — усмехнулась полная продавщица. — И откуда только все знаешь?
— А ты спроси Кедрова, почему он с зятем-то поругался, — посмотрела на нее говорившая. — Тот никогда не бывал у них, а тут приехал с подарками и все про алмаз этот говорил… Мне соседка сказывала, — добавила она. — Прасковья все слышала и мне пересказала.
— А я вот что скажу, — усмехнулась продавщица. — Ты бы язык-то придержала. А то Кедров узнает и устроит тебе домашний арест!.. Чего надо? — посмотрела она на подошедшего Марка.
— Сигареты «Парламент», — положил тот на прилавок тысячу. — Две бутылки холодной минералки и яблочный сок.
— Может, времянку снимете, молодой человек? — подошла к нему Людмила. — Я недорого беру. А у меня и сад есть, и корова молоко хорошее дает.
— Договорились, — улыбнулся Марк. — Собственно, я и искал где-нибудь в таком месте крышу на пару месяцев. Пойдемте, там такси. Покажете все, и я в город поеду за вещами.
Людмила победно посмотрела на тихо переговаривающихся женщин и вышла вслед за Битым.
«Повезло, — мысленно усмехнулся Битый. — Документы в порядке. Рауля брать или нет? — задумался он. — Возьму. Он никак не похож на бандита. А мне говорят, что во мне что-то есть такое».
— А за двоих сколько берете? — обратился он к женщине.
— Людмила Сергеева, — представилась та. — За двоих в месяц четыре тысячи. Если я буду вам готовить, то еще две. Ну и молоко…
— Приедем и договоримся, — улыбнулся Битый. — Я Марк. — Он вытащил паспорт.
— Пусть Кедров проверяет, — усмехнулась женщина.
— Сейчас поедем и посмотрим у этой женщины комнату, — сел впереди Марк. — Потом в город и сразу назад. Заплачу, не обидишься.
Ярославль
— Леська! — заорал, ворвавшись в квартиру, Пончиков. — Иди сюда, стерва!
— Ну чего разорался? — вышла из кухни Леся. — Я обед готовлю!
— Признавайся, сучка! — Подскочив, Валерий схватил ее за горло левой рукой. — Трахаешься с…
— Одурел?! — Она ловко вырвалась и отскочила назад. — Я сейчас позвоню…
— Утраеву?! — шагнул к ней Валерий. — Звони! — кивнул он и выхватил пистолет. — Звони, шалава! Я вас обоих тут и положу! Звони, — указал он рукой с пистолетом на домашний телефон.
— Убери пистолет, Пончик, — усмехнулась она. — Думаешь, напугал? Убери пистолет! — заорала она.
Он ткнул стволом ей в живот.
— Привыкла криком брать, шалава! Ты ему все рассказала про меня? Откуда у него фотографии?! — крикнул Пончиков.
Увидев его перекошенное яростью лицо и вытаращенные, налитые злостью глаза, Олеся неожиданно поняла, что он сейчас убьет ее. Взвизгнув и отскочив от мужа, она бросилась в спальню, закрыла дверь и прижалась к ней спиной.
— Гадина! — взвыл Пончиков и дважды выстрелил в дверь. — Проститутка! — Он снова выстрелил. Услышав грохот упавшего тела, выпучив глаза, выронил пистолет. — Леся, — прошептал он. — Олеся, милая… — осторожно подойдя к двери, к ней прижался ухом и замер. Вскрикнув, плюхнулся задницей на пол. Обхватил голову руками и, раскачиваясь телом, застонал. — Леська! — Кулаками начав колотить в дверь, взвыл Пончиков. Дверь, чуть приоткрываясь, не распахивалась. — Леся, — снова замычал Пончиков, — я не хочу в тюрьму!.. — Из его глаз по пухлым щекам поползли слезы. Услышал чьи-то шаги. Схватил пистолет и на заднице отодвинулся к стене. Подняв руку, направил оружие на дверь комнаты.
— Что тут случилось? — послышался мужской голос.
— Утраев! — плача, заорал Пончиков. — Ты, гнида! — И дважды нажал на курок.
— Сдурел, Пончик?! — заорал мужчина. — Это я, Толька Утраев! Ты что делаешь?!
— Ненавижу! — выстрелив, проорал Пончиков. — Ты меня шантажируешь и Олеську трахаешь! Ненавижу!
— Узнал, значит? — усмехнулся Утраев. — А нечего было фотографии оставлять! Тебя же тогда сфоткал твой племянник. А потом он под машину попал. И ты думал, что все. Но он мне отдал пленку. Фотки я делал. И я ждал удобного момента. А ты вдруг на алмазы замахнулся. Извини, Пончик, не мог я тебе позволить влезть и все дело испортить. За этими камушками такие бабки стоят, ты просто представить не можешь. Сколько у тебя патронов-то осталось? — поинтересовался Утраев. — Пара или один? Застрелись, Пончик, — ехидно посоветовал он. — Тебе лет десять за Леську дадут, ты не выживешь. В красную зону в ментовскую пойдешь, а там Петров и Дубин. Помнишь таких? Это же ты их под статью подвел! Хотя на тебе еще труп пьянчужки того, которого ты замочил. Здорово тогда ты сработал, — усмехнулся Утраев.
