- Ну что, подруга, похоже, не врет твой Андрей Константинович, все так и было, как он рассказывает. Бери телефон, звони Гмыре.
Борис Витальевич Гмыря выслушал Настю спокойно, не перебивал, задал несколько уточняющих вопросов, а потом так же невозмутимо заявил, что не склонен отпускать задержанного Ганелина до получения результатов баллистической экспертизы. Сигнализация на его машине могла сработать вовсе не оттого, что кто-то открывал дверь, а по совершенно другим причинам. Пистолет же лежал в бардачке именно потому, что сам Ганелин его туда и положил. И до тех пор, пока с этим вопросом не наступит полная ясность, Андрей Константинович побудет в изоляции.
- Все понятно, - уныло констатировала Настя, поговорив со следователем, чувствуется мощная длань нашего Афони. Наверняка это он давил на Гмырю. Интересно, что он ему напел?
- Могу поделиться, - Коротков завел двигатель и вырулил с парковки. - Я от него уже сегодня слышал эту скорбную песнь. Все крутится вокруг завода по изготовлению лекарственных препаратов. Та часть Подмосковья, на которой расположен завод, контролируется азербайджанской группировкой Эдика Юсубова по кличке Старший. Специально придумали, чтобы с Эдиком Вахрамовым не путали. Вахра-мов у них Младший, а Юсубов - Старший. И вот якобы у Старшего возникли кое-какие непонятки с Ганелиным. Не то Ганелин недоплатил за "крышу", не то вообще не заплатил, когда очередной срок подошел, не то попросил отсрочку, а потом отказался выплачивать процент по счетчику, короче, какая-то такая хренотень. А Эдик Старший, знаешь, чем славится в своем кругу?
- Расскажешь - буду знать, - ответила Настя, напряженно вслушивавшаяся в слова Короткова.
- Эдик Старший славится тем, что никогда не режет курочек, несущих не то что золотые, а даже самые обыкновенные яйца, потому как обыкновенные яйца тоже имеют свою цену. У него, кстати, раньше и кличка была другая, Бухгалтер. Все подсчитывал, вплоть до расходов на автобус. И Старший рассудил, кстати вполне здраво, что если человек не может заплатить наличными, то пусть отработает эквивалентную сумму услугами.
- Ну да, - кивнула Настя, уже догадываясь, к чему ведет Коротков,- зачем платить десять тысяч долларов киллеру, когда можно поручить все то же самое сделать должнику. И чем Эдику Старшему помешал Тимур Инджия? Ведь ребята разрабатывали это направление, Инджия ни к какой группировке причастен не был.
- Не был-то не был, но ухитрился переспать с любимой любовницей Эдика. И не просто переспал, но еще и заразил ее чем-то неприличным. Разумеется, Эдика это глубоко возмутило. Якобы Эдик приятно проводил время в ресторане в компании близких и соратников по борьбе, сняли целый зал. А в соседнем зале с парой дружков гулял Тимур. Любовница Старшего вышла, пардон, в туалет, для чего ей пришлось пройти через соседний зал в аккурат мимо столика, за которым сидел Тимур. Тот испытал сильнейший укол стрелы Амура в самое сердце и помчался в холл следом за девушкой своей мечты. Уж в каком таком подсобном помещении они совокуплялись - мне неизвестно, но вернулись оба не скоро. Не через час, конечно, но и не через минуту. Девица своему патрону что-то такое наплела, чему он спьяну поверил, не то у нее понос случился, не то золотуха. А через пару дней Старшему кто-то стукнул, что видели его зазнобу вместе с Тимуром как раз в то самое время, когда она, по легенде, должна была плотно сидеть на горшке. Дальше все и размоталось. Девице Эдик физиономию расквасил, но не капитально, с умом, чтобы можно было еще попользоваться, я ж говорю, он расчетливый. А обидчика вполне мог заказать, это в его характере.
- Погоди, Юра, он мог заказать, или ты точно знаешь, что заказал?
- Я, подруга, вообще ничего не знаю, кроме того, что Эдик Старший действительно существует, действительно контролирует ту часть Подмосковья, где расположен завод Ганелина, и действительно имеет такой характер, как я тебе описал. Все остальное мне поведал наш с тобой общий и горячо любимый начальник. У него тоже есть свои источники.
- Но ты можешь это перепроверить? - настаивала Настя.
- Быстро - нет, не могу. У меня к Эдику нет прямых подходов. - А у Афони, выходит, есть... И откуда только? Он в Москве без году неделя, а обзавелся источниками в такой мощной группировке. Юра, как ты думаешь, может быть, Афоня действительно неплохой агентурист, а? Может, он сыщик от бога, и чутье у него безошибочное. Просто я из-за своей неприязни к нему стараюсь видеть только плохое, а достоинств его не замечаю.
- Это что-то новенькое, - хмыкнул Коротков. - Вчера ты осваивала новое блюдо, а сегодня в голове появились новые мысли. Как говорил один из наших лидеров, главное - начать. Что это с тобой, подруга?
Настя помолчала. Прошло совсем немного времени с того момента, как она разговаривала сегодня с генералом Заточным, а мышление уже изменилось.
- Представь себе, что тебя привели в квартиру и сказали: хочешь оставайся, живи, не хочешь - уходи. И оставили там одного. О чем ты будешь думать? - задала она вопрос.
- Это что, тест? - в голосе Короткова в равных пропорциях смешались опасение, недоверие и любопытство.
- Нет, обычный вопрос.
- Я осмотрюсь, пригляжусь и буду решать, оставаться или уходить.
- А если подробнее? Что может заставить тебя уйти или, к примеру, остаться?
- Ой, Аська, да что угодно! Чего ты пристала? Мне цвет стен может не понравиться, или мебель, или вид из окна. Или соседи слишком шумные, спать мешают. Или телевизоpa нет, а я без него жить не могу.
- Ясно. А теперь представь себе, что тебя привели в это помещение и ушли, заперев дверь. Уйти ты не можешь. О чем ты будешь думать в первую очередь?
- А уйти никак нельзя?
- Никак, - Настя покачала головой, пряча улыбку. - Таково условие эксперимента.
- Тогда я буду думать о том, как мне выжить в этой запертой хате. Проверю, есть ли продукты, работает ли телефон. Если что-то сломано - буду думать, как починить имеющимися подручными средствами.
- А если мебель не нравится или обои не того цвета?
- Да и хрен с ними! Все равно же я уйти не могу, так чего внимание обращать на ерунду. Ну и что из всего этого следует? К чему эти вопросы?
- Юра, - она сделала паузу, доставая сигареты из сумки, - я сегодня виделась с Заточным. Ты знаешь, что его снимают?
- Слышал, что вроде собираются, но приказа пока нет. А что?
- А то. До сегодняшнего дня я была уверена, что в любой момент могу уйти к нему, если Афоня меня уж совсем достанет. Дверь была не заперта, понимаешь? А сегодня я вдруг узнала, что все не так. Дверь, оказывается, заперли, никуда уйти я не могу, и мне придется думать, как выжить в этой запертой хате.
- Вот только не надо меня цитировать, - ехидно заметил Юра. - Я пока еще не классик. Стало быть, ты, подруга, меня обманула? Клялась, что никуда не уйдешь в ближайшее время, не бросишь меня одного, а сама стреляла глазками по сторонам в поисках теплого местечка. А я-то, дурак, поверил тебе, понадеялся!
- Юрик, я никуда не собиралась уходить, я же дала тебе слово. Но умом-то я понимала, что мне есть куда уйти. Ты вникни! Пока человек думает, что дверь не заперта, что он в любой момент может ее открыть, как только захочет, он видит в окружающем больше плохого, чем хорошего. У него взгляд критический, он не боится выискивать недостатки, потому что знает: если количество недостатков превысит некую критическую массу, он встанет и уйдет. Ты вспомни свои слова, вспомни! Я спросила, что может заставить тебя принять решение уйти или остаться, а ты мне что ответил? Что тебе может одно не понравиться, другое, третье... Ты же не назвал ни одной причины, по которой ты можешь захотеть остаться. Ты даже не подумал о том, что в помещении могут оказаться какие-то достоинства, нет, ты заговорил сразу о недостатках. Юрочка, человек так устроен, понимаешь? Когда есть осознание собственной свободы, свободы выбора, обостряется критичность, это нормально, это естественно. Когда свободы нет, человек вынужден приспосабливаться, и критичность ему мешает. Чтобы выжить, он должен стараться не замечать недостатков и акцентировать достоинства, может быть, даже придумывать их или сильно преувеличивать. Вот примерно то же самое происходит сейчас с моим отношением к Афоне.
- Ладно, я понял. Смотри только не переборщи, а то у тебя Афоня, не ровен час, лучше Колобка окажется.
- Не беспокойся, - рассмеялась Настя, - Афоне это не грозит. И все-таки мне страшно интересно, откуда у него такие источники. Прямо завидно, честное слово! Даже у тебя таких нет, а ты в Москве двадцать лет проработал.
- Двадцать три, - поправил он.
- Тем более. Между прочим, куда мы едем?
-К тебе.
- А ужинать что будем?
- Сейчас купим чего-нибудь по дороге.
Настя посмотрела на часы - почти восемь вечера. День еще не кончился, а у нее такое ощущение, что уже должен быть вечер понедельника, ведь утро воскресенья было так давно...
