— А я забыл, — виновато признался Соломон.
— Вот он. Дворец, а не дом! — удивился Росомаха. — И как мы его достанем? — тихо спросил лежавший рядом парень в камуфляже. Еще двое лежали правее. У всех было по пистолету, ножу и десятизарядные малокалиберные карабины, стрелявшие почти бесшумно. За спиной рюкзаки с небольшим набором продуктов и фляжки с водой.
— Как темнеть начнет, работаем, — сказал Росомаха. — Надеюсь, никто не явится.
— Тут два года назад конюшня была. Сгорела. Остались руины, и сюда не ходят, — прошептал бритоголовый парень.
— Такси возьмем, и через полчаса мы дома, — улыбнулся молодой мужчина.
— Яша что-то грустный, — погладила по голове черноволосого мальчика мать. — Наверное не выспался.
— Я пить хочу, — всхлипнул мальчик.
— Здорово Биробиджан изменился, — заметил Горец. — Правда не так, как в центре России. Все-таки евреи умеют держать равновесие во всем. И сейчас время перемен для них что-то вроде глотка воды в пустыне. В отличие от остальных, они зажили получше. И что интересно, даже в лихие девяностые тут было более-менее спокойно. Давненько я тут не был, — засмеялся он. — Почти два года. И рядом, и все никак не попадал. В общем-то дел не было, а так просто не хотелось. Где же этот Яшман? — посмотрел он часы. — Время уже…
— Я на месте, — подошел к столику невысокий еврей. — Товар где? — посмотрел он на сидевшего с Горцем за одним столиком длинноволосого молодого мужчину.
— У него, — кивнул на Горца тот.
— Сколько?
— Как договаривались, — ответил Горец. — Пять с половиной. Деньги где? — в свою очередь поинтересовался он.
— Ну не здесь же делать дело, — улыбнулся еврей. — Поехали ко мне, там все и сделаем. Заодно пообедаем, ну и отметим. У меня есть прекрасный коньяк.
— Ради хорошего коньяка поехали. — Горец поднялся.
— К ним кто-то приехал, — недовольно пробормотал Росомаха. — И ребенок еще, — он сплюнул.
— Какая разница, ребенок, взрослый. Свидетелей оставлять нельзя. Я им сам займусь, — сказал бритоголовый.
— У вас, скинхедов, все такие? — посмотрел на него Росомаха. — Хотя ты вроде вышел из их рядов?
— Меня все у них устраивало, но вот свастика… — парень поморщился. — Меня дед, считай, вырастил, а он воевал. Не смог я деда предать.
— Уснул, — с улыбкой сказала молодая женщина, войдя в столовую, где сидели Соломон, Сара и ее муж. — Плохо Яшенька дорогу переносит, — покачала она головой.
Четыре фигуры перемахнули через высокий бетонный забор, у будки осталась лежать убитая овчарка. — Работаем ножами, — предупредил Росомаха. — И чтоб пикнуть не успели. Потом быстро осматриваем дом, деньги, драгоценности забираем и уходим. Ты сразу в подвал и сам знаешь, что делать, — сказал он невысокому молодому мужчине. Тот спустился в подвал, включил фонарик и начал колдовать у газового аппарата.
— Давайте вспомним создателя нашего, — поднялся Соломон.
Сверкнули три брошеных ножа. Один вошел Соломону в шею, второй под затылок Саре, третий — сидевшему спиной к двери их сыну под левую лопатку. Молодая женщина, вскочив, замерла от ужаса. Нож воткнулся ей в горло.
— Пацаненок где-то, — напомнил Росомаха. — Хотя все равно, уйдем, дом взорвется, — махнул он рукой.
— Что-то у Файбермана тихо, — удивился, глядя в окно, сосед Соломона. — Ведь сын с женой приехали, внука привезли. И свет не горит.
Грохнул взрыв. Двухэтажный особняк, осев, начал разваливаться. Вспыхнул пожар. Вскоре, завывая сиренами, появились три пожарные машины и две скорые.
Хабаровский край— Капитан, — выскочил из будки Сиротин со спутниковым телефоном в руках. — Тебя! Ирина!
Марецкий бросился к нему, схватил телефон.
— Я слушаю!
— Ну, во-первых, здравствуй, — дрогнул в улыбке голос Туминой. — А во-вторых, я хочу тебе признаться, что впервые в жизни соскучилась по мужчине.
— Я тоже, — рассмеялся Виктор, — но только по женщине. Как у тебя дела? Тут разное болтают. В Москве пытались убить Вику. Мне звонил Кошка и рассказал. Ее, можно смело сказать, спасло чудо, потому что…
— Я знаю, — не дала ему договорить Ирина. — Все искали наследницу, а оказалось, она под боком.
Виктор был ошарашен.
— Вика Антонова — наследница Аляски?
— Конечно, многое еще непонятно, но кое-что говорит за то, что Вика и есть наследница, ну, в общем, дочь Аляски. Ее мать как раз в тот год была в США и родила Вику. Она была вместе с мужем и рожала тоже при нем. То, что Вику пытаются убить, — серьезный аргумент правдивости слов Надежды Сергеевны. Я не верю, что Виктория — дочь Аляски, но тем не менее…
— Почему ты не веришь? — спросил Виктор.
— Не могу найти подтверждение встречи Аляски и Антоновой, но, надеюсь, все выясню. У меня есть одна зацепка, думаю, она поможет. Кстати, спасибо за твоих американских знакомых, если бы не они…
— Спасибо им, а не мне, — вздохнул Виктор. — Я бы многое отдал, чтобы быть с тобой. Никогда ни за кого не боялся, а тут… Когда ты вернешься?
— Не знаю, — виновато сказала Ирина, — хотя мне впервые так хочется домой. Я люблю тебя, Марецкий.
США. Вашингтон— Бергман, кажется, устроил охоту на Тресси, — сказал Рони. — Его парни проверяют все адреса, где она может появиться. Предложил нам десять тысяч за установление ее местонахождения. Нужно только узнать, где она, а дальше…
— Значит, решил покончить с ней. Выходит, нам еще и ее искать. Черт бы побрал ФБР! Не могут вычислить этого Кузьмина, — с раздражением воскликнул Флэйд.
— Кузьмина? — переспросила Ирина. — Я слышала, его часто называли Дубицкий. Вполне возможно, у него документы на Кузьму Кузьмича Дубицкого.
— Какого же дьявола ты раньше не сказала? — проворчал Флэйд и, взяв телефон, ушел в другую комнату.
— Я только что вспомнила об этом, — виновато посмотрела ему вслед Ирина. — Увидела запись в записной книжке и вспомнила.
— Идите завтракать! — позвала Кет. — Все готово.
— Мне гамбургер и кофе! — крикнул Флэйд. — Это я не тебе, — сказал он в телефон. — Фамилия вполне может быть Дубицкий. Да, Кузьма Кузьмич. И с ним молодая женщина. Ева. К сожалению, знаю только имя. Что? — спросил он и замолчал. Потом усмехнулся. — Хорошо, я заплачу тебе, если информация будет достоверной. — И отключил телефон. — Вот тебе и друзья, — качнул он головой. — Я ему буду должен три тысячи. Вот тебе и агент ФБР.
— Ева… — нахмурилась Ирина. — Подождите.
Она вытащила из сумочки блокнот, записную книжку и тетрадь. Начала перелистывать.
— Давайте поедим, — взмолился Рони.
— Я же помню, я знала фамилию, — шептала Ирина. — Но…
— Ирен, — позвала Кет, — иди завтракать.
— Ковручиц! — нашла наконец Тумина. — Правда, я не уверена, что это та Ева, но вдруг…
— Ладно. — Офицер полиции встал. — Я понял все и постараюсь помочь. Я же обязан вам, Генри.
— Постарайся, Фреди, — взглянул на него Бергман. — От этой женщины исходит угроза. Я уверен, что она…
— Помочь с охраной?
— Охрана справится. Просто мне надо найти ее, — Бергман закрыл глаза. — И уничтожить. Тресси убила моего сына и угрожает…
— Я немедленно подключу своих людей, — пообещал офицер.
— Но ее не надо задерживать, она должна…
— Не забывайте, кто я, — остановил его полицейский. — Но вы помогли мне, и поэтому я не буду искать ее официально. Когда найдут, сообщу. Но убедительная просьба, сэр, больше с такими просьбами не обращайтесь.
Чикаго— Их нет, — сообщил по телефону Черный Тигр. — Мой человек узнавал, они уехали два дня назад. Куда, никто не знает.
— Послушай, я не хочу слышать отговорок. Они должны умереть, — едва сдержала негодование Ева. — Эти трое и русская. Иначе…
— Белая змея, — оскалился индеец, когда разговор закончился.
— Зря ты, — усмехнулся подошедший Питер. — Так и умереть можно раньше времени. Будь сдержаннее, вождь, — усмехнулся он.
Индеец ожег его взглядом. Хотел что-то сказать, но прозвучал вызов мобильного. Он включил телефон и поднес к уху.
— Мы нашли Темного Эскимоса, — услышал он. — Он живой, у нас.
— Понял, еду! — индеец отключил телефон. — Темный Эскимос у моих, около пещер.
— Едем, — сказал Питер.
Детройт— Понятно, — недовольно проговорила Ева, выслушав Феликса Абрамовича. — Кстати, спасибо за моих родственников. Я понимаю, что с ними гораздо легче было разделаться, чем с наследницей.
— Мы не убивали твоего дядю, — перебил ее Феликс. — Их убрали люди Деда, скорее всего. А наследницу сейчас охраняют, как президента. Телохранители, какие-то люди еще, мы думаем, это сотрудники милиции.
— Ты понимаешь, что можешь потерять все? И не только в материальном смысле.
