Чарльз Вильямс - Страх на побережье

Она явно обиделась. Рено это видел, видел, как женщина пыталась справиться с собой, но силы в какой-то момент покинули ее, и она разрыдалась. Полная беспомощность вызвала в нем сострадание: он замер в неловком ожидании, жалея ее и коря себя за излишнюю прямоту. Она такая милая, подумалось ему… Впрочем, как и Мак.

Когда плач затих, она взглянула на Рено, заплаканная и жалкая, и он склонился над ней, протянув свой носовой платок. Она молча покачала головой, поднялась и исчезла в спальне.

А когда через несколько минут вернулась, то ее макияж уже был в порядке.

— Извините меня, — произнес Рено, вскакивая с места.

— Все в порядке. — Миссис Конвей села и взяла протянутую ей сигарету. — Думаю, вы правы: я не рассказала вам всего. Но только в силу того, что не была уверена, поймете ли вы меня.

Мужской логике это вряд ли поддается.

— А вы попробуйте!

Он уже начал догадываться: миссис Конвей любит своего мужа и страдает оттого, что с ним что-то не так. Возможно, он в чем-то замешан, но для нее это не имеет ровно никакого значения. У нее была цель: вернуть его. И ей очень страшно. Чего, интересно, она так боится обнаружить? Нарушение закона? Другую женщину?

— Скажите, — напомнил он ей, — Мак разузнал что-нибудь, приехав сюда, в Уэйнспорт?

— Немного, — ответила она уже более спокойно, — и это почему-то напугало меня еще больше.

— Ну ладно! А теперь давайте вернемся к началу нашего разговора, расскажите мне все подробно.

— Хорошо, — вяло согласилась она. Лицо ее будто застыло, а взгляд был устремлен в какую-то точку, мимо Рено. — Хотя, может быть, я не сумею объяснить всего… Вам, наверное, не знакомо чувство полнейшего одиночества или страха перед чем-то, чему вы даже не можете найти названия? Вероятно, вы никогда не испытывали жуткое ощущение от пребывания в каком-то месте, куда забросила вас судьба…

— Месте? — переспросил Рено.

Миссис Конвей уныло кивнула:

— Понимаю, глупо звучит, но это так. И я ничего не могу поделать с собой. Уэйнспорт… Ужасное чувство, что между этим городом и моим мужем существует какая-то таинственная связь, нечто, неподвластное моему пониманию. Не знаю, как вам объяснить это… Возможно, дело в регулярном чтении здешней газеты. Он покупал ее в киоске каждый день…

— Минутку! — перебил ее Рено. — Говорите, он каждый день покупал местную газету или одну из них? Не устаревала ли она на два-три дня к тому времени?

— Да. Но это не играло никакой роли. Он всегда очень внимательно просматривал ее, будто чего-то искал в ней. А когда мы только познакомились…

— Когда же это произошло?

— Весной. В Италии. Точнее, в Неаполе. Мы с самого начала, увлекшись, были поглощены друг другом; конечно, и в силу общих интересов к музыке и искусству. И еще потому, что оба любили эту страну. В детстве он провел там несколько лет, а потом приезжал уже после окончания университета и, конечно, бегло говорил на итальянском. Он показал мне ту часть страны, которую я, пожалуй, не увидела бы, путешествуй одна. Накануне отплытия в Штаты, вечером, он сделал мне предложение. Я не ответила ему ничего определенного, поскольку мы были знакомы к тому времени еще не достаточно долго, пыталась убедить его отменить отъезд, лететь домой вместе со мной уже из Парижа двумя неделями позже. Но он взял билет на какое-то маленькое грузопассажирское судно, идущее из Генуи на Мексиканское побережье.

Рено встрепенулся:

— В Уэйнспорт?

Она кивнула.

— И он не изменил своего решения?

— Нет. Поэтому я и рассказываю вам обо всем этом. Попытаюсь объяснить свое ощущение. Я убеждала его, что самолет прибудет к точно назначенному времени, а судно было малой мощности и передвигалось медленно, словно черепаха, но он настаивал на необходимости плыть на нем. Тогда я подумала, что, вероятно, у него не было денег и такой перелет ему был просто не по карману. Но, похоже, причина крылась в чем-то ином, потому что позднее, когда он появился в Сан-Франциско и мы продолжали встречаться, а потом, в мае, поженились, у него явно не было никаких финансовых затруднений.

— И вы понятия не имеете, чем он занимался?

— Нет, не имею. О деньгах он никогда не говорил. По некоторым случайно оброненным фразам я пришла к выводу, что его мать оставила ему в наследство какую-то недвижимость на юге, и у меня сложилось впечатление, что именно в Уэйнспорте. Но, мистер Рено, не странно ли, что никто и никогда не слышал о нем в этих местах ничего?!

— Ну что вы! — успокаивающе заговорил Рено. — Вы же сами сказали, что город довольно большой. Понимаю, что задаю слишком личный вопрос, но все же постарайтесь ответить на него честно: когда он уезжал, вы не поссорились?

Она решительно замотала головой:

— Слава Богу, нет. Знаете, я умоляла взять меня с собой. Но он сказал, что будет очень занят и что летом в этих краях ужасно жарко. Мы никогда с ним не ссорились. А в тот день, прочитав газету, он был как-то особенно задумчив и озабочен, но при этом был, как всегда, очень внимательным и предупредительным.

— Речь шла об уэйнспортской газете?

— Да, «Экспресс». Он…

— Простите, что перебиваю вас, миссис Конвей, но он говорил вам что-нибудь о своих планах после чтения газеты?

— Да. Он вошел с ней в руках с улицы и дочитывал уже в гостиной. Когда я из соседней комнаты услышала, что он что-то говорит, и выглянула за дверь посмотреть, не со мной ли он разговаривает, он меня даже не заметил, настолько был поглощен этим чтением. Весь остаток дня потом был рассеян, а вечером сказал, что ему надо непременно съездить в Уэйнспорт.

— Газета, которую он читал, сохранилась?

— К сожалению, нет! Мистер Макхью спрашивал о том же, но газету выбросили.

— Вы не помните дату ее выхода из печати?

— Точно — вряд ли, но, должно быть, что-то число двенадцатое. Как вы заметили, газета всегда устаревает на два-три дня, а он выехал из Сан-Франциско на следующее утро, и это было уже шестнадцатое.

— Скажите, последнее письмо, полученное вами от него, было отправлено из Уэйнспорта четырьмя или пятью днями позже?

— Да. Двадцатого.

«Прошло уже чуть больше месяца с тех пор, — подумал Рено. — И все это время его машина стоит в полицейском гараже. Или с Конвеем что-то произошло, или он намеренно скрылся. Но зачем тогда было писать жене с дороги, если он собирался исчезнуть? Совсем неразумно!» Пит поднялся и стал мерить шагами комнату.

— Хорошо, миссис Конвей. Пойдем дальше!

Можете ли вы пересказать мне всю информацию, которую сообщил вам Макхью с момента приезда сюда?

— Подождите минутку.

Она опять скрылась в спальне. Через мгновение вернулась, держа в руках два толстых конверта и телеграмму.

— Вот, здесь все, за исключением того, что он сказал мне по телефону. Звонок был последним по времени и очень странным. Я подумала, что ему удалось что-то узнать. — Сев в кресло, она на мгновение замерла, пытаясь сдержать подступившие к горлу слезы. — Но все по порядку. Сначала была телеграмма.

Рено взял пожелтевший листок бумаги и прочитал: «Пожалуйста сообщите был машины прицеп-трейлер Макхью».

На вопросительный взгляд Рено она только пожала плечами:

— Тогда я тоже ничего не поняла. Если он пытался разыскать машину, то ему были известны ее и лицензионный и заводской номера.

— Нет, речь шла явно не об идентификации машины. А был ли прицеп на самом деле?

— Когда муж уезжал из Сан-Франциско, не было.

Рено кивнул:

— Именно это и хотел знать Мак. Значит, когда он ее обнаружил, машина была уже с прицепом. А нашел ли он трейлер?

— В том-то и дело, что это был совсем не трейлер.

Озадаченный, Рено недоверчиво уставился на миссис Конвей, а когда раскрыл было рот, чтобы продолжить разговор, в спальне зазвонил телефон.

— Простите, — произнесла она, вставая, и вышла.

Рено так и впился взглядом в надписи на конвертах, однако одернул себя: надо дождаться ее возвращения, пара минут ничего не решают, а с ней стоит быть пообходительней. Но что, черт возьми, миссис имела в виду, сказав, что это был не трейлер? Есть, правда, одно объяснение, но оно явно лишено смысла.

Вдруг Рено понял, что отчетливо слышит ее голос, доносившийся из другой комнаты.

— Да. Да. Понимаю, — говорила она тихо изменившимся от волнения голосом. — Конечно же нет, как вы сказали. Никто. Совсем никому… Где?..

Протока Консула? А потом свернуть… Я найду!

Трубка звякнула о рычаги, и миссис Конвей появилась в дверном проеме, упорно избегая взгляда Пита.

— Извините, мистер Рено, — произнесла она смущенно, — но я вынуждена сейчас попросить вас покинуть меня.

— А отчеты Мака?..

— Я передумала. Глупо было даже думать, что их можно было давать кому-то для чтения.

— Вы не можете так поступить! Я должен просмотреть их!

— Пожалуйста, — со слезами в голосе почти прокричала она, — уйдите! Я… Я не могу больше говорить об этом.