– Да ты конкретно перескажи.
– Ну, мало, говорит… Десять тысяч баксов ему за один спектакль мало! Если совесть продать, говорит, то за половину всей суммы.
– Половину?! Он что, с дуба рухнул? – взорвался Панин.
– А то, говорит, пойду к Павленко, повинюсь. Он, мол, меня поил-кормил. Хороший он мужик, простит и еще денег подкинет. Для него ведь эта информация очень важна. Вы ведь его так просто не оставите в покое… Сообразительный, гад.
– Стоп! Где Елизавета?
– У себя. Со сводками работает. Там по Айрапетову интересные завязки получаются.
– Зови ее срочно. Потом – Айрапетов! Всё потом. Зови Лизу. С артистом надо срочно решать.
* * *
Лобачев в общении с Елизаветой, женой Панина, чувствовал себя неуютно. Он побаивался ее. Вернее, никак не мог найти верный тон в разговорах с ней.
Эта очаровательная сорокалетняя женщина обладала мужской логикой, строгим характером, расчетливостью, упорством и упрямством…
Она совершенно не реагировала на комплименты, игривые разговоры!
Вернее, реагировала – смотрела на тебя как на идиота… Про себя Лобачев называл ее «синий чулок» или «классная дама». Но эти ее особенности были заметны лишь при обычном, бытовом общении. В делах она была сотоварищ, партнер, совершенно равноправный компаньон.
Они расположились в кабинете и минуту помолчали. Начальника среди них не было. Так договорились – полное равноправие и единогласие в решениях. Но Панин был всегда как бы председательствующим. Он начал спокойно:
– Ты в курсе, Елизавета?
– Да, Федор Дмитриевич мне подробно рассказал.
– Итак, возможные варианты действий: доплатить Артисту в разумных пределах, нейтрализовать его физически или оставить все как есть, прекратив с ним контакты. Что он знает о нас? Федор, давай восстановим картину.
– Познакомил нас Геннадий, телефонист. Оба знают меня как Николая Николаевича. Правда, Геннадий видел меня без грима, а для Липкина я усы клеил, родинку, очки темные…Ну, вы видели. Описать меня трудно, но при встрече узнать можно… Оба они в офисе не были, телефонов не знают, только подставной сотовый… Геннадий, правда, жучки ставил. А я его предупреждал, что зона приема не более ста метров… Он наш офис по трем точкам может определить.
Все объекты, которые прослушивались в «Янусе» располагались в круге со стометровым радиусом. А в центре круга вот этот кабинет… Телефонист знал много точек. Он ставил жучки в конторах Елагиной, Дроздова, Павленко, Айрапетова и других… Проставить всех на карте – и вот он круг! а в центре фирма «Янус».
– Ребята, я предупреждал Телефониста о конспирации неоднократно. Говорил, что его оплата от этого зависит напрямую. Он смекалист… Да и знакомство у них с артистом Липкиным шапочное: две-три встречи в пивной… Нет, не должен он проболтаться.
– Не должен, но мог, – остановила его Елизавета. – Ты-то сам лишнего ничего ему не говорил? Ты же с ним неделю репетировал.
– Нет, конечно!.. Спецподразделение ФСБ, майор Николай Николаевич, и все… Остальное только по Павленко и Шаму… Встречались пять раз на его квартире. Однокомнатная на Плющихе. Легенду отрабатывали, акцент под Шама, подпись. Договор штудировали. Записи разговоров Шама с Павленко изучали. Вопросы я ему задавал как бы к Шаму. Репетировали. Да вы слышали, как он переговоры проводил. Без сбоев практически. Талант… Но жадный оказался, стерва.
– Предлагаю решение – передать Артисту еще пять тысяч, сказать, что основная часть денег задерживается и по ее приходе его просьба об увеличении гонорара будет рассмотрена и решена в разумных пределах. Будем тянуть время. Телефониста строго предупредить…
Панина прервал телефонный звонок. Он молча выслушал, поблагодарил и положил трубку.
– Галаева позвонила. В 11.20. появился в офисе Павленко… Из интересных звонков – тому же другу, что и перед отъездом с благодарностью за знакомство с Машей. Восхищался ей, ну и мелкие интимные подробности… Вот так, все спокойно! Одной проблемой меньше. Давайте планировать следующие шаги.
* * *
После прилета в Москву Савенков работал как заведенный. Он обзванивал своих друзей, объяснял, назначал встречи, убеждал, уговаривал, соблазнял.
Через три дня у него уже была работающая команда из четырех человек. Он был уверен в каждом. Всех их он видел в сложных ситуациях и знал, кого пять, кого десять лет.
Павленко, как и обещал, щедро финансировал все работы, но «в разумных пределах».
На пятый день команда уже завозила мебель в трехкомнатную квартиру на первом этаже обычного дома. Это недалеко от метро «Беляево». Помещение было выведено из жилого фонда, что позволяло спокойно разместить в квартире офис будущей фирмы.
После солидного задатка и двухчасовых уговоров хозяин квартиры разрешил заселение до оформления документов.
Савенков так и не забрал домой собак. Тесть все понял и с удовольствием согласился «потерпеть» до приезда из Крыма Галины.
Игорь каждый день забегал на пять минут повидаться с собаками, приносил лакомства, подставлял свое лицо под их горячие, нетерпеливые языки. Он убеждал их, что скоро приедет их «мама», приедут Кирилл и Наташа, и они опять будут жить вместе, одной дружной семьей.
Все эти дни «скворчонком стучали в виске» мысли о необходимости и неизбежности разговора с Борисом.
То, что они не будут работать вместе в новой фирме, Игорь понял еще на Кипре. Но нужен был решительный разговор.
Но и связывало их очень многое. Невозможно просто позвонить и сказать: «Больше мы вместе не работаем, дальше выкарабкивайся сам».
В конце концов, надо забрать из офиса свои вещи, некоторые документы, книги.
Игорь не собирался передавать Борису свои связи и перспективные проекты.
Свои связи они и есть – свои!.. Никуда они не денутся, и в любой момент могут пригодиться… А проекты – их пока можно притормозить, заморозить и, если будет такая возможность и необходимость, возобновить в новой фирме… Если будет время.
Первый звонок из нового офиса Савенков сделал Борису. Они договорились на восемь вечера.
…Борис Татаринов встретил Игоря в своей обычной манере, с добродушной, обезоруживающей улыбкой.
– Заждался я тебя, Игорь. Ты как-то быстро уехал. Я и не понял ничего… А у нас тут такие дела начались. Трое реальных заказчиков! И каждый готов сразу аванс выплатить.
Он начал торопливо рассказывать о подробностях, называл фамилии, даты, суммы… Игорь слушал невнимательно. Он вглядывался в глаза Татаринова и размышлял. В этой торопливости, в напряженном прищуре глаз, в напускной веселости чувствовался какой-то второй план, какая-то задняя мысль.
О новом повороте в жизни Савенкова Борис не мог еще узнать. Это не то. Очевидно, он просто готовил очередную ловушку.
В их взаимоотношениях это было уже много раз. Татаринов печально сообщал о своем старом долге. Затем несколько дней ходил удрученный, убитый горем… Потом трагическим голосом сообщал: «Игорь, они ко мне с ножом к горлу. Я готов застрелиться… Ты не знаешь, моей жене выплатят страховку, если я случайно попаду под электричку?»
Каждый день при расставании он просил: «Помоги моей семье, если со мной что-нибудь случится…»
Затем он вдруг приходил веселый, с жаром рассказывал, что нашел выход, что есть человек, готовый вложить деньги в их проект, или дать в долг, или заплатить аванс за немыслимо сложную работу. Игорь без особой настойчивости объяснял, что это опасно, сложно, что они не смогут выполнить эту работу и что эти их обязательства повиснут новым долгом.
В этой ситуации Савенков психологически не мог сказать решительное «Нет!». Это бы означало, что он предает друга, толкает его к самоубийству и что он вообще последняя свинья.
Дальше Татаринов брал деньги, давая при этом любые обязательства и заверения, быстро закрывал свой долг и бежал искать нового «лоха»… А Игорю ничего не оставалось, как выбираться из трясины, в которую он сам не влез бы ни за что.
Похоже, что и сейчас Борис готовит подобную комбинацию.
– …Ты только вдумайся, Игорь. Они готовы завтра нам пятнадцать тысяч передать. И еще сорок пять после завершения… И почти нечего делать. Я основные документы и визы за штуку получу. Конечно, надо будет на самом верху подписать, надо будет попасть в постановление правительства, но все это потом. А сейчас – меня бы эти пятнадцать тысяч просто спасли… Представляешь, эта сволочь, ну тот, у кого я деньги два года назад взял, требует их вернуть… Ребята какие-то от него приходили. Ну, просто с ножом к горлу. Я прямо думал стреляться… Постой, Игорь, да ты меня совсем не слушаешь.
– Верно, не слушаю. Неинтересно мне это. Уже неинтересно.
– Не понял!
– Пора нам с тобой разбежаться в разные стороны. Я собираюсь в другой фирме работать…
– А как же я?
– Ты можешь здесь оставаться. Я вот только вещи сейчас заберу – и живи себе, командуй.
