Чем дальше он уходил от бушующего пламени, тем прохладнее становился воздух, обвевающий лицо. Глаза Королькова, едва не лопнувшие от жара, теперь слезились. Расстояние до неподвижных фигур Громова и его дочери постепенно сокращалось. Уже можно было различить соболезнующее выражение их лиц. Они так ничего и не поняли. Они никак не могли взять в толк, что Корольков, над которым они постоянно насмехались, возвращался победителем.
– Нашел, – слабо воскликнул он, размахивая горячей барсеткой.
Пройдя еще несколько метров, он пошатнулся и снова опустился на землю. Его подташнивало от усталости, сил почти не было. Прижимая к груди так трудно давшуюся ему добычу, он криво улыбался, глядя снизу вверх на приблизившихся спутников.
Громов наклонился над ним, ощупывая руки и ноги, о чем-то спросил. Смысл вопроса не дошел до сознания Королькова, поэтому он только покачал головой и улыбнулся еще шире. Потом заговорила Ленка, чей голос постепенно пробился сквозь туман, наполнявший голову Королькова, как вата.
– …ся тро…
– Что-что? – переспросил он.
– Говорю, похвастайся трофеем, герой.
– А, пожалуйста.
Кое-как справившись с защелкой, Корольков открыл барсетку и принялся рыться внутри, отбрасывая бесполезные кредитные карточки, документы, ключи и прочую ерунду. Последним предметом, извлеченным наружу, оказалась шелковистая на ощупь белая тряпица. Развернув ее, Корольков не сразу осознал, что держит перед собой обыкновенные женские трусы.
– Что это? – тупо спросил он.
– Известно что, – фыркнула Ленка.
– А где деньги? Где пятьдесят тысяч долларов?
– Главный выигрыш достался не тебе, – сказал Громов. – Ты заслужил лишь утешительный приз. Сувенир на память.
– Но я же рисковал… Так нечестно…
– Все претензии к небесной канцелярии, парень.
– Замолчите!.. Вы… вы…
Корольков не договорил, упал лицом на колени и заплакал.
Громов отвернулся и пошел прочь. Это было не то горе, которому можно помочь дружеским участием. Это были не те слезы, которые вызывают сочувствие.
Глава 19
Укрощение строптивой
Очнувшись, Наталья Чуркина первым делом хорошенько протерла глаза, но окружающая обстановка от этого не изменилась. Наталья лежала на полу самой настоящей юрты с грязным войлочным пологом. Наверху, в центре шатра, зияла круглая дыра, в которую проникал дневной свет, но был он скуден и тускл, а потому в юрте горела плошка, подвешенная к шесту. Принюхавшись, Наталья почувствовала запах прогорклого жира, который был ничем не хуже и не лучше всех прочих запахов, витавших в юрте.
Приподняв грубую кошму, которой ее прикрыли, Наталья обнаружила, что на ней ничего нет. Деньги, выданные Корольковым на обратную дорогу, тоже исчезли. Лишь прохудившиеся сапожки стояли рядом с подстилкой. В таких далеко не уйдешь, тем более без одежды, тем более в степи, по которой рыскают коварные казахи, прикидывающиеся доброжелательными дядечками.
И угораздило же ее сесть в эту колымагу, притормозившую на площадке перед столовой! Впрочем, поначалу в кабине допотопной «Волги» было так уютно, так спокойно. Ровно тарахтел движок, пахло прокисшим молоком, перед глазами раскачивался календарик с портретом «просто Марии», как, бишь, ее?.. В зеркале заднего вида уплывала, стремительно уменьшаясь, придорожная столовая, превратившаяся в место кровавой бойни.
Короче говоря, Наталья расслабилась. Владелец «Волги» вызывал несомненное доверие – пожилой, довольно опрятный, в старомодной фетровой шляпе с засаленными полями. Узнав, что девушка хочет добраться до ближайшей железнодорожной станции, он сообщил, что именно туда и направляется: встречать сына и невестку. «Скоро дедушкой стану», доверительно сообщил он, мечтательно жмуря свои и без того узкие глазки, напоил попутчицу теплым чаем из термоса, а потом…
Наталья потрогала шишку, набухшую за ухом. Примерно через двадцать километров пути дядечка в шляпе попросил ее захлопнуть дверь поплотнее, а сам навалился сзади и оглушил ее чем-то тяжелым.
Потом она обнаружила себя в незнакомом доме, валяющейся на ковре, как какой-то неодушевленный предмет. Жирный мужчина в халате отсчитывал водителю «Волги» деньги, что-то приговаривая по-казахски, а тот беспрестанно кланялся, прижимая левую ладонь к груди. Таким образом, Наталью просто-напросто сбыли с рук, продали, в соответствии с классической схемой: товар – деньги – товар. Это она была товаром. И заплатили за нее, судя по количеству отслюнявленных пятидесятирублевок, сущую безделицу.
Так, что было потом? Наталья нахмурила брови. Кажется, хозяин дома ей представился. Как же его зовут? В памяти вспыхивали лишь какие-то смутные ассоциации: Саддам… Имам… Ночи Кабирии… Ага! Его фамилия – Кабиров. Зовут: Итар… нет, Икар Саддамович Кабиров… Опять не то. Полежав минуту с глазами, устремленными в потолок, Наталья наконец вспомнила.
Сарым Исатаевич Кабиров, вот как величают этого ублюдка, напоившего ее подозрительным душистым зельем, после которого она опять отключилась. Сколько времени прошло с тех пор? И вообще, где она находится? Что за юрта? Ее успели перепродать дальше?
– Новые приключения Анжелики, – пробормотала Наталья, озираясь по сторонам. – Тысяча и одна ночь.
Может, все это дурацкий сон? Нет, к сожалению, нет…
В реальности происходящего Наталью больше всего убеждал закопченный таз, служивший здесь очагом. Над ним висел пузатый котел, покрытый налетом сажи в палец толщиной. На полу валялся пустой бурдюк из конской шкуры и двухструнная домбра с длинным тонким грифом, напоминающим шею жирафа. «Наверное, на ней играет хозяин, развлекая гостей, – решила Наталья. – Вернее, бренчит как попало по струнам, а сам завывает, издавая звуки различной высоты. Этот стон у них песней зовется».
В юрту впорхнула молодая казашка с неестественно прямой спиной и семенящей походкой. Она принесла стопку атласных подушек, которые принялась раскладывать на ковре. Всякий раз, когда девушка наклонялась, сквозь рукава ее халата виднелась маленькая крепкая грудка, покрытая желтыми пятнами, подозрительно смахивающими на сходящие синяки.
– Ты кто? – спросила Наталья, поплотнее закутавшись в свою дерюгу, от которой разило кислым потом.
Казашка часто замигала и ничего не ответила.
– Где я? – продолжала допрос Наталья.
– Ты кричи погромче. Он это любит. Тогда будет не так больно.
Отрывисто обронив эти загадочные фразы, девушка молча упорхнула – только косы черными молниями мелькнули.
Разумеется, столь странное предупреждение настроение Натальи не улучшило, но ломать голову над загадками было некогда: в юрту вошел Кабиров собственной персоной. Даже не вошел – вплыл, обтекаемый, тяжелый, вальяжный.
– Помнишь, как меня зовут? – строго осведомился он, перебирая четки.
– Сарым…
– Исатаевич. Будешь называть меня по имени-отчеству.
– Что происходит? – спросила Наталья.
– А что происходит? – удивился он.
– Эта юрта…
Кабиров снисходительно улыбнулся:
– Дань традиции. Вообще-то я живу в доме, в большом современном доме со всеми удобствами, но сегодня у меня день рождения.
– И что из этого следует?
– Вот, по случаю праздника велел установить юрту, – пояснил Кабиров, продолжая удерживать брови в приподнятом положении. – Тебе нравится?
– Очень красиво, – сказала Наталья. – Но я не намереваюсь жить ни в вашем замечательном доме, ни в вашей не менее замечательной юрте. Верните мне, пожалуйста, одежду.
– Нельзя, – покачал головой Кабиров, сбрасывая у порога тапки и проходя внутрь. Лицо у него было круглым и пористым, как плохо пропеченный блин.
– Почему нельзя? – Прежде чем задать этот вопрос, Наталье пришлось проглотить голодную слюну. Похоже, в последний раз она ела примерно сутки назад.
Кабиров важно расселся на ковре перед низеньким столиком, поджал ноги и сказал, ковыряясь между пальцами:
– Какая ты глупая. Прямо Наташа Ростова. – Он захихикал, довольный тем, что сумел продемонстрировать гостье всю степень своей образованности. – Сразу видно, что ты училась не в мусульманской школе.
– А что, там учат девочек расхаживать в присутствии мужчин голыми?
– Нет, дурочка, – отрезал Кабиров. – Там преподают адат и шариат. Это не только свод религиозных законов. Это также тысячи повседневных правил, которым я стараюсь следовать. Например, такое, очень важное правило: гости не имеют права приходить в дом хозяина с оружием.
– Во-первых, – заметила Наталья, – у меня сроду не было никакого оружия.
– Кто знает? – вздохнул Кабиров, закатывая глаза под лоб. – На всякий случай твою одежду проверяют, а вдруг ты хранишь в ней остро заточенную шпильку? – Он захохотал, радуясь своему остроумию, а потом, все еще колыхая животом, закончил мысль: – Это во-первых. А во-вторых…
– А во-вторых, меня сюда насильно привезли, – сказала Наталья, стараясь казаться спокойной и рассудительной. – Какая же я гостья?
