— А где твой джип, Валерка?
— «Ниссан»?
Джип Протасова ржавел себе на штрафплощадке, но признаваться в этом Валера и не думал.
— Понимаешь, братан, — начал он, укладывая руку на плечо Андрею. — Поехали мы с Вованом на охоту. Ну, там, на залив этот…
— На Джарылгач, — подсказал Волына.
— На него, мать его. Вовчик говорит, там брод… А там — ни хрена не брод!.. Глубина хренова! И рыбы плавают… Короче, утопил тачку. Конкретно. Как «Титаник», чтобы ты понял, Бандура. — Протасов грустно вздохнул. — Утопил, — повторил он. — К Бениной бабушке. Такие, блин, дела, Бандурий…
Андрей присвистнул. «Ниссан-патрол» ему было жаль. Он был такой классный, никелированный. С трубами и лампочками.
— Как же так?
— Да за не фиг делать, — с пьяным смешком отвечал Волына. — Я, блин, три года назад, в колхозе работал. На тракторе. Так в озере его утопил. Бульк, блин, — и нету. Только пузыри пошли. По-любому. — Лицо Вовчика засветилось гордостью.
— Краном пробовал вытянуть?
— Да каким краном, — раздраженно отмахнулся Протасов. — Там, блин, плавбаза нужна. Та, что теплоходы со дна подымает. И потом, Бандура, я тут, в Херсоне, реально подымаюсь. Есть тема. Лаве будет — не меряно. Я себе скоро три новых «Лексуса» возьму. Пять «Лендроверов». Понял? Так что пускай на этой тарантайке бычки катаются. С медузами, блин.
Протасов и Вовчик снова выпили. Андрей даже не притронулся к чашке.
— Валерка? — позвал Андрей, — поедешь со мной? За Армейцем. И за Атасовым. Эдик, надеюсь, живой, а за Саню пришло время кое с кем посчитаться.
Протасов порывисто поднялся.
— Без базара, брат. Седлай коней, блин. Святое дело.
Его здорово качнуло, но Протасов устоял на ногах.
— Что у тебя с лицом, Валера?
— С лицом? — удивился Протасов. — А, это? Попортили мне фейс… — Протасов аккуратно потрогал щеку.
— В Крыму еще. Когда мы с Вованом тех битков в землю зарывали. Зацепило…
Вообще говоря, и кровоподтек, и еще с десяток ушибов Протасов приобрел, кувыркаясь вместе с милицейской «пятеркой», когда Андрей своим «Ягуаром» сшиб ее с трассы так легко, будто играл шашками в «Чапаева».
Рассказывать об этом Протасов, понятно, не стал. Им с Волыной тогда крепко досталось. Мила Сергеевна была пристегнута ремнем безопасности, и пострадала значительно меньше. Легко отделалась, можно сказать, если учесть тяжесть аварии. Когда Протасов и Волына, наконец, пришли в себя и, кряхтя и матерясь, выползли из валяющейся кверху колесами легковушки, от Милы Сергеевны и след простыл. Она исчезла бесследно, и больше ее ни Протасов, ни Волына не видели.
— Мудище одно, неумное, из газовика в упор долбануло, — соврал Протасов. — Будь, блин, спокоен, Бандура, мы с Вовчиком его казнили.
Вовчик в подтверждение гоготнул.
— По-любому, зема.
— Тогда собирайся, — сказал Бандура. — Нам до Крыма ехать и ехать. Свет-то неблизкий.
Протасов дернулся всем телом.
— А стрелка завтра? — разочарованно протянул Вовчик. — Хочешь, зема, чтобы я один поперся? Чтобы меня завтра завалили, по-любому?!
— Блин, — сказал Протасов. — Я и забыл… И потом, Бандура, хреново мне. — Ловко расстегнув пару пуговиц, он задрал рубашку кверху. Весь правый оказался изуродован ожогом.
— Ничего себе!
— А ты думал, в натуре.
— Где же тебя так?
— Где-где? Там же, в Крыму гребаном. Я когда битков тех валил, они какой-то завод подпалили. А рядом заправка, блин, была. Все, на хрен, погорело!
— Понимаю, — кивнул Андрей.
Волына с восхищением поглядел на Протасова. Три дня назад они жарили шашлыки. Прямо во дворе, на мангале. К тому времени, как мясо было готово, оба напились до потери пульса. Валерка, оступившись, перевернул мангал и упал сверху, прямо на угли.
— Тогда оставайся, — вздохнул Андрей, постаравшись скрыть охватившую его досаду. С Протасовым в Крыму он бы чувствовал себя гораздо спокойнее, нечего даже говорить. Но, раз нет, значит, нет.
— Выпьем за нас, брат.
— По последней, разве что, — кисло согласился Андрей. В машине его ждала Кристина, которой уже давно полагалось метать громы и молнии. Исходя из родительского опыта Андрей подозревал, что стоит носу Кристины уловить запах перегара, разразится невообразимый скандал. Бандура достал пачку «Давидова», бросил на стол.
— Угощаешь? — Волына сразу потянулся за сигаретой. — Знаешь, зема, какие сигареты самые вкусные?
Андрей пожал плечами.
— Цузые, — заржал Вовчик, извлекая из пачки сразу несколько штук.
Криво улыбнувшись, Андрей прикурил от золотой «ZIPPO», купленной в подражание Правилову. А потом хлопнул себя по лбу.
— Я и забыл! Склероз, брат. — Андрей вытащил из внутреннего кармана толстую пачку денег, перебросил ее Протасову.
— Что за валюта? — спросил Протасов ошеломленно.
— Баксы… Пять кусков зелени. Твои.
— Мои?!
— Угу. Артем Палыч двадцать штук отсыпал. За героизм, проявленный в Крыму. Я подумал, что будет справедливо разделить деньги поровну. Между всеми нами. Пять тысяч — твоя доля, Валера.
Протасов снова налил, а потом принялся смущенно вытягивать мизинцем мошку, ухитрившуюся утопиться в его стакане.
— Выгорит твоя тема, не выгорит, а пять штук никому не помешают, — деликатно сказал Бандура.
Вовчик попробовал было потянуться к деньгам, Протасов ухватил его руку и буквально пригвоздил к столу.
— Хорошо, что вспомнил, — рассеянно сказал Андрей, постаравшийся не заметить этой маленькой сценки. — У меня после Крыма — голова совсем дырявая. Столько событий разных, Ледовой, Анька, Бонифацкий… Мозги матом встали…
— Тут у кого хочешь, встанут, — согласился Протасов печально. Сгреб деньги, сунул в карман спортивных штанов.
— В который раз отцу блок солдатского «Кэмела» покупаю, а отправить — руки не доходят, — пробормотал Андрей, уже собираясь уходить. — Боюсь, снова сам скурю… Отец «Приму» без фильтра любит, так что «Кэмел» — в самый раз.
— «Визант», — тихо произнес Протасов.
— «Винстон», дерево ты неумное, — поправил Вовчик, хихикая, — «Вин-стон». По-любому.
Протасов поглядел на него, как на таракана в тарелке.
— «Визант», мудак. Я сказал «Визант». Были такие сигареты. Давно…
— Не слыхал ни про какой «Визант», — горячо заявил Вовчик. — Гонишь ты, земеля.
— Это потому, Вовка, что ты, к твоему сведению, полный мудак. Окончательный. Если б проводили чемпионат мира среди мудаков, ты бы, Вован, в натуре, занял второе место.
— Почему не первое?
— А потому, Вовчик, что ты мудак, — пояснил Протасов. — Слышь, Бандура, сигарету мне дай.
С этими словами Протасов протянул пятерню. Андрей протянул ему сигарету.
— Ты же не куришь, Валера?
— Закурю.
— Развезет, — предрек многоопытный Вовчик. — Дрова будут, зема. По-любому.
Протасов не внял, через мгновение окутавшись облаком табачного дыма.
— «Визант», — повторил он, прокашлявшись. — «Визант». Были такие сигареты. Кубинские. Мой старик только их и курил. Говно конкретное, а ему — нравились. Специально за ними в Киев ездил. В «Гавану».
— Куда?
— В «Гавану», блин. Был такой магазин. На Красноармейской. Торговал кубинским табаком. Старик три блока брал. На месяц еле хватало.
Бандура и Вовчик примолкли, внимательно слушая Протасова.
— Как старик со смены возвращался, чад на кухне стоял, дыхнуть, блин, нечем.
— Он в автопарке работал, — продолжал Валерий задумчиво. — Мужики мне говорили, старик в гараже головку блока голыми руками выдергивал. Сип — есть. Легко. Здоровый был буйвол. Гора…
— Больше тебя? — уточнил Бандура деликатно.
Протасов пожал плечами.
— Может и так… Помню, ружье у старика было. Двустволка. На охоту он редко ходил, а ружьишко лежало, для порядку. Как-то раз, мы с Эдиком решили стрельбануть с балкона…
— С Армейцем?! — поразился Андрей.
— Ну да. Мы с этим задохликом на одной улице выросли. Только я на год раньше в школу пошел. И учился, блин, в старшем классе… пока это… — Протасов замялся, — пока… эти клоуны… Бандура, в натуре, на второй год меня не оставили…
— А… — Андрей подавил улыбку.
— Тут я, блин, прямо в их класс и попал. Конкретно. За одну парту к этому рахиту…
— К Эдику?
— Точно. Он, блин, такой заучкой был, — мрак, Бандура. Отличник с примерным поведением… Ссадили нас, чтоб он меня это… подтягивал…
— Ну а ты? — спросил Андрей, попытавшийся представить Протасова и Армейца за одной партой. С пионерскими галстуками на шеях.
— Что я? Сделал из него человека… Курить его научил, пить, девок за жопы щипать. Его в школе дистрофаном звали…
— Ну вот, — сказал Протасов, — возвращаясь к рассказу о ружье. — Задумали мы с Эдиком охотниками заделаться. Нашли патроны. Пока, блин, искали, всю квартиру перевернули вверх дном. Зарядили, значит, ружбайку. Вышли, в натуре, на балкон, да как захренячили из обоих стволов… А на соседнем балконе карга старая, как назло, белье вешала… И выпала, представляешь? В натуре. Короче, весь дом на ушах. Милиция, скорая, все дела. Управдом приперся. Эдик, понятно, сбежал, собака. Батю с работы выдернули… Как старик в дверь зашел, я сразу — в сортир. Закрылся, блин, сижу. Он — «выходи, зараза», кричит, я молчу, в натуре. Слышу, он ремень из брюк вынимает. Труба дело.
