3
Как не спешили, но выехали на следующий день из Курска около восьми часов. То водитель проспал, то запаску искали — не рискнешь же в дальнюю дорогу без запаски… То горючим заправлялись… Словом, то одно, то другое… А время на месте не стоит, бежит себе потихоньку. Вот и выехали почти в восемь.
— Извините за задержку, — конфузился Курьянинов.
— Да чего уж там, — был снисходителен опер, — обычное дело… Понимаем.
— В дороге наверстаем, — оправдывался водитель.
— Нам бы успеть Льгов миновать, пока его не перекрыли для прохождения демонстрации… — переживал Паромов. — Там объездной дороги нет. Придется через центр ехать. А мы и так припозднились.
— Ладно, обойдется, — утешал опер. — Не в первый раз замужем.
— Ничего, объедем… — успокаивал водитель. — Я город Льгов хорошо знаю. Не раз там бывал. Так что ходы, выходы найдем. Без сомненья.
Приходилось верить в удачу. Водиле веры не было — тормозили по его вине.
В Конышевский РОВД приехали как раз к разгару демонстрации. Но Конышевка не Курск. И демонстрация там не курская. Не успели моргнуть, как праздничные колонны уже центральную улицу прошли.
В отделе находился дежурный наряд. Оперативный дежурный, его помощник и опер. Следователь и участковый инспектор участвовали в охране порядка.
Представились. Поздоровались. Объяснили причину своего визита.
— Кстати, — спросил пронырливый Черняев, — ориентировку на задержание получили?
Помощник оперативного дежурного покопался в папках и не нашел.
— Нет.
— Отлично! — с иронией отметил Черняев. — Сразу чувствуется родная стихия: всем на все наплевать… — И продекламировал: «Одесский розыск рассылает телеграммы…»
— Ладно, мужики, — возвращаясь к цели своего визита, сказал Паромов, — подскажите нам поподробней, как проехать до Городьково, да не плохо было бы нас бензинчиком подзаправить… Свой уже сожгли.
— Без проблем, — ответил местный опер. — На автозаправку сейчас позвоним — заправят бесплатно, в качестве оказания шефской помощи, а дорогу сейчас на листочке нарисуем. — И стал набирать номер телефона автозаправочной станции.
— Все! Один вопрос отрегулирован, — пояснил он, отодвигая телефонный аппарат и на его место приспосабливая лист бумаги. — Запоминайте!
На выезде из Конышовки располагалась автозаправка. Местный оперативник не подвел. Не успели и трех слов сказать, как получили ответ, что их тут уже ждут.
Заправили полный бак.
И на «Спасибо!» получили: «Еще заезжайте. Рады будем помочь!»
— Кучеряво местные менты живут! — Позавидовал белой завистью Черняев. — У нас бы не то, что спасибо сказали, а послали бы куда подальше!.. Сразу чувствуется — сельский район. Все друг друга знают и уважают. Не то, что у нас…
— И у нас добрые люди имеются, — возразил коллеге Паромов. — Вот и автомобиль на целый день дали!
— Ну, это одиночный случай. И в счет он не идет… — остался при своем мнении Черняев.
Беседа велась один на один во время заправки автомобиля. Курьянинов ее не слышал, поэтому и не отреагировал.
4
Мать Сухозадова проживала не в самом Городьково, а на одном из близлежащих к селу хуторов. Однако дом ее наши и, соблюдая возможные меры конспирации, вошли. Сначала опер, а следом и участковый.
Мать Василия, пожилая женщина без определенного возраста — так уж выглядят почти все женщины на селе, замученные бесконечной работой в колхозе и в личном подворье — с сухими, потрескавшимися ладонями рук, была одна и сына в гости не ждала.
— Не обещался. Сказал, что останется в городе… — ответила она на вопрос Черняева. И тут же спросила: — Опять что-то натворил?
Скрывать от матери причину визита областной милиции смысла не имело, поэтому Черняев неопределенно сказал:
— Да, натворил.
— И что же? — допытывалась мать, мрачнея.
— Да одного проходимца порезал, — попытался опять уйти от конкретики в неопределенность, как йоги во время медитации в астрал, опер.
Но материнское сердце не обманешь.
— Значит, насмерть…
Курские милиционеры промолчали.
— А от меня, что вы хотите? — первой прервала паузу она.
— Если появится, посоветуйте самому с повинной явиться в милицию. Смотришь, суд примет во внимание, и что-то скостится ему… — сказал, явно сочувствуя матери, опер, что с ним бывало крайне редко. Но тут, по-видимому, проняло. — Чтобы еще одной глупости не сотворил, не усугубил своего положения, — добавил он. — У него тут врагов нет?
— Нет… — печально ответила женщина.
Она не кляла, не ругала сына, не причитала, что он такой хороший и не мог совершить преступление, не просила незнакомых милиционеров проявить к нему снисхождение. Она молча переживала свою трагедию.
Милиционеры это поняли и, извинившись, ушли. Паромов имел желание поспрашивать женщину о сыне, о причинах, побудивших его встать на путь криминала. Но, увидев ее переживания, отказался от своей затеи. Да и вряд ли путь Васлия имел существенные отличая от пути того же Бекета и еще десятка им подобных. Пьянки, гулянки, разборки и жажда наживы. Все — то же самое, лишь разделенное временем и местом действия.
В селе вести распространяются мгновенно. Вроде никому и не говорили, что ищут Василия, а соседи уже знали, что милиция по Васькину душу приехала, аж из самого Курска.
Не успели милиционеры выйти из дома Сухозадовых, как к ним подошли молодые парни, хорошо одетые, сразу видно, что из города к родителям на побывку приехали, и пояснили, что утром видели Василия в Курчатове, на автостанции.
— Был пьян и от милиции шарахался, — пояснил белобрысый паренек, по-видимому, студент какого-нибудь техникума. — Домой собирался ехать.
— А он говорил, что натворил? — на всякий случай поинтересовался Черняев.
— Да. Сказал, что кого-то «замочил», и что его милиция ищет…
Стало понятно, почему народ так быстро узнал, что к Сухозадовым милиция пожаловала.
Появления Василия в родных пенатах прождали до обеда. Но он так и не появился.
— Дальше ждать бесполезно, сказал Черняев Паромову. — Надо отваливать. Встречные автобусы будем на всякий случай останавливать и проверять.
Последняя фраза относилась уже ко всем.
— Понятно, — отреагировал водитель. — Будем сигналить «стоп».
— Раз понятно, тогда трогай, — сказал Курьянинов водителю.
— И помни, что на тебя все надежды, — не удержался от шутки опер.
Поднимая слабый шлейф пыли, белая «Волга» побежала в обратный путь. Встретились два автобуса ПАЗ. И, как не странно, остановились на требовательные мигания фар «Волги».
Василия в них не было. Водители автобусов были местные, и Василия они немного знали. По крайней мере, в лицо.
— О его беде слышали, но самого не видели… — почти слово в слово повторяли они.
— Вот вам и матушка Россия, — смеялся Черняев, — милицейские ориентировки еще никуда не поступили, а народ все давно знает!
И что было больше в этом смехе, то ли сарказма, то ли уважения — не понять…
В Конышевском райотделе, куда решили на всякий случай завернуть хоть на минуту, ждала приятная неожиданность: Сухозадов Василий задержан военизированной охраной одного из железнодорожных мостов в городе Льгове и находится в комнате милиции при железнодорожном вокзале.
— Мы этого козла тут ищем, а он по Льгову блудит, — констатировал опер данное известие. — Кажется, приключения заканчиваются…
— Спасибо, мужики. Спасибо! — пожимая руки местным ментам, говорили курские. — Будет нужда — поможем…
— Лучше без нужды встречаться… — отвечали со значением местные. — Приезжайте на рыбалку. Не пожалеете. Можно и на охоту. Хоть на птицу, хоть на зверя. Места у нас есть отменные!
— Ладно, — соглашались курские, садясь в «Волгу», — постараемся…
— А сельские милиционеры живут получше, чем вы в городе… — посочувствовал, усмехнувшись, Курьянинов, когда отъехали от Конышевского райотдела. — Заповедная провинция…
