показал расположение отделов, назвал номер телефона и пароль, необходимые для того, чтобы немедленно связаться с резидентурой.
Новичка принял только что назначенный резидентом Дэвис, прежде отвечавший за работу с нелегальной агентурой.
— Ваш объект — это секретарь первого заместителя премьер-министра. Вы должны наладить с ним хорошие, перспективные отношения. Его патрон, надо полагать, станет главой правительства.
Как подступиться к секретарю? Он работал в газете; когда поступил на государственную службу, вынужден был отказаться от этого занятия. Надо полагать, предложение опубликовать серьезную статью в одной из американских газет ему покажется соблазнительным. А если все-таки и откажется писать, то все равно исполнится самых добрых чувств к тому, кто это ему предложил.
Каждую субботу он проводит в гольф-клубе. Там вас и познакомят. Скажите дежурному — и вам выдадут деньги, чтобы вы могли внести взнос в клуб, сказал Дэвис.
Дежурный отвел Деннисона к бухгалтеру. Во всех резидентурах действовала стандартная система. Бухгалтер принимал счета, которые сотрудник просил оплатить, регистрировал просьбы о получении наличных и сразу же выдавал деньги — в пределах определенного лимита, положенного каждому оперативнику. Превышение лимита допускалось. Но если кому-то была нужна крупная сумма, бухгалтер адресовал его к резиденту: без его подписи он не имел права опустошать кассу.
С деньгами в кармане Деннисон пошел к выходу — ему еще предстояло познакомиться с посольством, и в первую очередь с атташе по печати, который должен считать Деннисона обычным корреспондентом.
В коридоре стоял человек, в котором Деннисон узнал своего однокашника по разведшколе. Они были в одной языковой группе и вместе учили китайский. Деннисон широко улыбнулся, и они похлопали друг друга по плечу.
Расспрашивая старого знакомого и рассказывая о своей жизни, Деннисон был в затруднении — не знал, как того назвать.
В разведшколе существовали строгие правила безопасности. Ее слушателям следовало знать как можно меньше друг о друге: ведь если кто-то из них впоследствии попадет в руки врага, он может выдать весь курс. Конечно, помешать им запомнить друг друга было невозможно. Но категорически запрещалось называть свое подлинное имя, рассказывать соученикам какие бы то ни было детали биографии и встречаться вне стен школы. В классах и общежитии они называли себя выдуманными именами, которые фигурировали и в учебных ведомостях. Не доверяли и преподавателям, и инструкторам из числа кадровых оперативников ЦРУ. Подлинные имена и биографии знали только помощники директора школы. Личные дела хранились в сейфах и охранялись круглосуточно.
Деннисон сообразил, как выйти из положения. Он вытащил свою визитную карточку, однокашник последовал его примеру. «Патрик Стоукер» — про-читаут Деннисон.
Дверь, в которую постучал австралиец, чтобы отдать сумку, вела не в квартиру, а на чердак, где, сидя на сломанном деревянном ящике, его дожидался человек в очках и с длинными волосами. Впрочем, когда настала его очередь покинуть малогостеприимную трехэтажную развалину, очков на нем не оказалось. Исчезли и нечесаные патлы. Из дома вышел коротко стриженный худощавый человек лет сорока (хотя у китайцев трудно определить возраст). На плече у него висела черная кожаная сумка. Он вышел в переулок, сощурился от яркого света и осмотрелся. Стоявший напротив мальчишка лет двенадцати отрицательно покачал головой. Звякнули на асфальте несколько серебряных монеток, за которыми бросился мальчишка, а человек с кожаной сумкой исчез. Он прошел два квартала пешком и остановил такси.
— Серангул-роуд, — сказал он. — И побыстрее.
Водитель привез его почти в самую середину индийского квартала, который не избежал общей участи старых районов. Бульдозеры крушили старые домишки, освобождая место под новую застройку.
Впрочем, дом, который был ему нужен, еще стоял на месте. На четвертом этаже он три раза позвонил. Потом своим ключом открыл дверь. Квартира состояла из двух клетушек и кухни. Ванной не было, только умывальник. Мебель практически отсутствовала.
На кухне сидел мужчина в яркой цветной рубашке и ел палочками остуженный рис с грибами. Он молча посмотрел на вошедшего. Тот вытащил из своей черной сумки — синюю, брезентовую, свидетельствующую о принадлежности ее владельца к «Лайонс клаб». Расстегнул молнию и извлек нечто плоское, похожее на запечатанный в целлофан коврик. После чего забрал обе пустые сумки и ушел.
Владельцу квартиры пришлось провозиться всю ночь, все исходные материалы были прекрасного качества, но их соединение в одно целое требовало немалого искусства.
Работал он в кухне, сбросив со стола весь мусор. Утром пошел в одну из комнат, где проспал несколько часов на скрипучей, расшатанной кровати.
В половине одиннадцатого он вытащил из-под телефона справочник, отыскал номер цветочного магазина.
— Мне нужна большая корзина цветов, — сказал он.
Диктуя адрес, он неотрывно смотрел на плоды ночных трудов. Основу странной композиции составлял освобожденный от целлофана «коврик». Впрочем, теперь было видно, что это вовсе не коврик.
Февраль в Сингапуре самый солнечный месяц. Сезон муссонов, которые дуют с востока, уже кончился. Днем воздух прогревается до 26–27 градусов, к вечеру становится несколько прохладнее, но выйти на улицу в костюме все равно тяжелое испытание. К счастью, в большинство ресторанов и после восьми вечера можно войти без пиджака; рубашки с длинными рукавами и галстука достаточно.
Но члены клуба, который находится на Танглин-роуд в подвале Марко Поло, предпочитают соблюдать определенные правила и не дают себе поблажек в том, что касается одежды. Нет, в клубе отнюдь не господствует британская чопорность, напротив, здесь царит дружелюбная атмосфера, и приглашенные сюда гости обычно приятно проводят вечер, но здесь все разграничено. Те, кто желает танцевать, отправляются в дискотеку, любители игры в трик-трак облюбовали себе одну из гостиных, но уж деловые люди, собравшиеся здесь обсудить нечто важное, могут быть уверены, что никто не посмеет нарушить их покой. Репутация клуба достаточно высока в городе, в воскресный день заказать отдельный кабинет трудно даже его старейшим членам. Подполковнику Ба Ину из штаба военно-морских сил такая честь была оказана. Администратор клуба своевременно был поставлен в известность о том, что подполковник намерен — в узком кругу друзей — отметить свое сорокалетие.
Стол был накрыт на восемь человек. В половине десятого в дверь служебного входа позвонили. Посыльный из известного в городе универсального магазина доставил тщательно упакованный ящик вин. За ним появились посыльные из кондитерского магазина с огромным тортом и из цветочной лавки с необъятной корзиной цветов. Вина отправили в холодильник, торт поместили на самый большой поднос, который нашелся на кухне, цветы сразу поставили в кабинете.
Количество посыльных произвело впечатление на администратора клуба. Без четверти десять он спустился в кабинет, отданный в распоряжение подполковника Ба Ина. Самый придирчивый осмотр не выявил никаких недостатков в действиях
