Я позвонила в больницу, где мне сообщили, что улучшения ни у Никиты, ни у Толика нет. С горя я достала из холодильника упаковку мороженого и в один присест сожрала ее. Кот все это время умильно поглядывал на меня и осторожно трогал лапой за ногу, напоминая, что он тоже любит крем-брюле. Я отломила ему кусок и бросила на тарелку. Попугай немедленно спикировал вниз и сунул клюв в тающую горку, после чего заорал и улетел в клетку, заперев ее за собой.
Я бездумно переключала каналы на телевизоре, а потом и вовсе выключила его. Вспомнив о коробке с фотографиями, которую Валера зачем-то притащил из своего загородного дома, я решила, что заморские виды меня утешат. Да и место для вояжа следовало приглядеть.
Фотографом Валерий был умелым. Мне по долгу службы частенько приходилось и самой снимать, и иметь дело с фотографами всех мастей. Поэтому я со всей уверенностью могла сказать, что имела дело с профессионалом. На каждом снимке были видны каждый камушек, каждая веточка. На портретах отчетливо виднелась даже пористость кожи. Каждый пакет с фотографиями был пронумерован, на нем была наклеена или написана история снимков. Здесь было все. И величественная готика Праги, и зной раскаленного Каира, и мягкие бризы Кипра, и таинственность греческих колонн. Но больше всего там было гор, заснеженных, глубоко-синих, как застывшее море, многослойных и приветливых. А над ними сияло небо. Все небо. Небо. Бездонное, как его глаза, как Марианская впадина, куда я погружалась каждый раз, оказываясь в его объятиях. Он умел смотреть как-то так… Со значением, словно ему было известно каждое мое движение. А я вдруг для себя решила, что иногда (ах, это сладкое слово «иногда») быть покорной и безвольной так приятно. И я размечталась, валяясь прямо на полу, на шикарном белом ковре, предаваясь отнюдь не целомудренным мыслям. А за окном уже было почти совсем темно. И падал снег, белыми хлопьями, тихими и мягкими, как кошачьи лапы.
Пакет, который я потянула из коробки, поддавался с трудом. Он почему-то был воткнут как-то сбоку, небрежно и как бы впопыхах. Я дернула его на себя, и он лопнул, засыпав пол глянцевыми снимками. Я поглядела на них и усмехнулась. Брюнетки, блондинки, рыжие… Одетые и не слишком… Список побед. Почетная книга Дон Жуана. Ну-с, кто тут у нас? Брюнетка, блондинка, опять брюнетка, рыжая, пегая, с неудачным мелированием…
Наргис…
Я подскочила так, как будто мне за шиворот высыпали пригоршню льда. Это фото было как привет от призрака. Я испугалась, поднялась и включила верхний свет. Одного торшера мне теперь было мало. Каким-то холодом повеяло от темного окна. Оно выглядело зловещим. И снег уже не радовал. Он заметал следы.
По большому счету, здраво рассудила я, ничего удивительного в том, что у Валеры оказался снимок Наргис, нет. Они ведь были знакомы. И вполне возможно, что когда-то у них был роман. Но, несмотря на здравый смысл, мне это не понравилось. Я подошла к окну и задернула шторы. Почему-то казалось, что кто-то недобрый пялится сейчас прямо на меня из этой мрачной мглы. В комнате было слишком тихо, не по-доброму. Я нашла пульт от музыкального центра и нажала на кнопку. Заиграл забытый Артемом «Рамштайн», что едва не довело меня до Кондратия. Я спешно надавила еще несколько кнопок, и в динамиках весело запела Сердючка, обещая, что все будет хорошо.
Я молча стояла над кипой фотографий, а потом решительно подняла их и уселась на диван, отложив фото Наргис в сторону. Брюнетка, блондинка, блондинка, блондинка… Блондинка? Катя???
Катя, с ником Лапа, труп которой не могли опознать в милиции…
Я почувствовала, как волосы медленно встают дыбом на моей голове. Брюнетка, блондинка, брюнетка… Тамара, Шамаханская царица… Блондинка, рыжая, блондинка…
Я.
Я взвизгнула и отшвырнула фотографии от себя. Они разлетелись по всей квартире, но на диване остались три: Катя, Тамара и Наргис. И все смотрели на меня пустыми мертвыми глазами.
Ха-а-ара-а-а-шо, все будет ха-а-а-ра-а-а-шо! Я это знаю, знаю!
Мое фото лежало у меня под ногами. Этот снимок был размещен в Интернете, и фотографировал меня не Валера, а Никита. Это вообще была моя любимая фотография, несмотря на простецкую курточку и неброский макияж. За спиной ехал троллейбус, дальше был магазин «Меха». Мои волосы растрепаны, и я смотрю в голубую даль.
Ха-а-ара-а-а-шо, все будет ха-а-а-ра-а-а-шо!
Господи, боже мой… Мужчина, от которого сходили с ума все женщины. Мужчина, постоянно путешествовавший. Мужчина с большими деньгами и светлым «Мерседесом»… Какой дурой нужно быть, чтобы не догадаться?
Я вскочила с места и побежала одеваться. Нужно забрать свою сумку. Там документы, деньги, ключи от квартиры. Нужно поймать кота. Черт с ними, с остальными вещами, успеть бы! Миронов! Надо позвонить Миронову!
Кирилл ответил сразу, но связь была отвратительной. В трубку что-то шумело и шелестело.
– Кирилл, это Беликов, Валерий Беликов. Это он всех убил. Я еду домой, я… – проорала я, и тут в трубке раздались короткие гудки. Я нажала на вызов еще раз.
– Абонент отключен или находится вне зоны обслуживания, – ответил мне безукоризненно вежливый голос. А, зараза…Ладно, некогда! Будем надеяться, что он все понял или догадается перезвонить. Надо вызвать милицию, но это потом. А сейчас – бежать! И как можно дальше. Если успею…
Самсона удалось поймать без особого труда, сумка висела на плече. Я бросилась к дверям, поставила кота на пол, чтобы натянуть сапоги, и кот немедленно скрылся в комнате. Я выругалась и позвала его, но Самсон, встревоженный моим напуганным и гневным голосом, предпочел не высовываться. Я застегнула сапоги при помощи своих плоскогубцев, наплевала на белое ковровое покрытие и прямо в обуви вбежала в комнату. Кот сидел на полу и недовольно прижимал уши к голове. Его хвост нервно колотился о пол. Но мне некогда было утешать его. Схватив кота на руки и отвесив ему легкую затрещину, от чего он еще больше прижал уши к голове, я ринулась к дверям. И поняла, что опоздала.
Дверная ручка уже ушла вниз, словно рухнувшая шахта лифта. Точно так же ухнуло вниз мое сердце. Дверь распахнулась, и на пороге показался Валера. Он улыбнулся, а потом нахмурился.
– Привет. А чего это ты в дверях, да еще с котом под мышкой?
Я попятилась в сторону. Валера еще сильнее сдвинул брови, а потом его взгляд упал на разбросанные по полу фотографии. Уголок его губ нервно дернулся вниз.
– Какого черта… – начал он и сделал шаг вперед. Я сделала шаг назад и медленно протянула руку. Валера повернулся ко мне спиной, а я приготовилась услышать хорошо мне известную фразу: «Это не то, что ты думаешь». Только на этот раз я подготовилась к ней гораздо лучше.
– Юля, это совсем не то, что ты думаешь, – неуверенно произнес Валера, поворачиваясь ко мне, и в этот момент я огрела его цветочным горшком по голове. Керамические осколки брызнули во все стороны, Валеру засыпало землей. Вырванный с корнем фикус упал на пол. Валера странно всхлипнул и сполз по стене, которая окрасилась кровью и черными крошками земли. Я помедлила секунду, а потом, подхватив вырвавшегося кота, выскочила из квартиры. Я спустилась всего на одну площадку, как меня вдруг поразила мысль: что если он сейчас очнется и бросится вдогонку? Я вернулась, заперла дверь и оставила ключ в замке. Теперь он дверь не откроет, во всяком случае сразу. А я тем временем буду уже далеко.
Страшно мне было до ужаса. Как безумная я вылетела из подъезда и сразу бросилась ближе к автобусной остановке. Там люди, там транспорт. Я наверняка легко поймаю такси и через полчаса буду дома, вызову милицию и все им расскажу. Господи, какой же я была дурой…
На остановке не было ни души. Я отчаянно махала руками, но ни одна машина не останавливалась при виде всклокоченной девушки с котом на руках. Вот сволочи! Я попыталась вторично позвонить Миронову, но он все еще был вне зоны сети. Я чертыхнулась, стала набирать «02» и уронила телефон на обледеневший тротуар. Телефон не разбился, но после первой же набранной цифры сбрасывал номер.
Я не могла больше стоять на месте. Всего в трех кварталах был Пушкинский проспект, где всегда людно, а самое главное там, рядом с театром, целая стоянка такси. И я рванула туда, чувствуя, как холод заползает под мою куртку. Кот жался ко мне и дрожал от страха. Я шагала все быстрее и быстрее, почти бежала, отчего сразу стала задыхаться, так как привычки бегать у меня не было. На улицах было малолюдно, с неба падал колючий снег. Холодный ветер задувал мне его под пальто, обжигая незащищенную шею. Позади показались фары, я вышла на дорогу и махнула рукой… И едва не умерла от ужаса, увидев, как рядом со мной останавливается светлый «Мерседес».
– Юлька, дура такая, ты что тут делаешь? – послышался знакомый голос, а я едва не заревела от счастья и стала медленно оседать на землю. Господи, какое счастье! Это был Сашка, невесть как оказавшийся в этой части города.
