Обещание, данное всесильному родственнику, заставило Макса посмотреть на себя со стороны совершенно другими глазами.
И кто он после этого? Жалкий прихвостень сиятельного дона Альберто Монтиссори, подонок и безмозглый павиан. Видите ли, он не мыслит жизни без этой русской женщины, жены мистера Игнатова! Да он в сравнении с этим Игнатовым – пигмей, жалкая, болтливая тварь. Ах, полюбите пустобреха, Светлана! Ах, он так одинок!.. Да что он сделал, чтобы завоевать любовь этой женщины? Ничего… Одни слова! А слова для таких женщин, как она, – пустое. Ладно! Будут поступки. Действия не заставят себя ждать. Через час назначена встреча с Монтиссори. Пора ему все высказать. Пора прекратить общение с этим грязным типом.
Макс Барбарелли принял решение порвать отношения с кланом Монтиссори. Все это, конечно, не так просто.
Он неторопливо завел машину. Не спеша закурил. Разговор предстоял трудный. Необходимо собраться. Скорее даже – сгруппироваться, пришел ему на ум спортивный термин. Свобода и независимость сейчас основное. Макс ощущал себя профессиональным боксером перед решающим поединком на ринге. А если Монтиссори пошлет его в глубокий нокаут? Не надо забывать о весовых категориях. Макс задумался. А, будь что будет! Главное – ввязаться в бой, а там посмотрим. Воля к победе у него есть.
Альберто Монтиссори назначил встречу в своей «цитадели». Всю дорогу Макс с раздражением думал о бесцеремонности своего могущественного родственника. Порой часами приходится ждать, когда тот освободится и соизволит принять его. Было бы не обидно, если бы Альберто был занят деловой беседой, но покорно, делая вид, что ничего не случилось, дожидаться, когда очередная шлюшка обретет пристойный вид… Макс громко выругался.
Он подъехал к воротам резиденции Монтиссори точно в назначенное время. Створки ворот медленно распахнулись, и машина, шурша шинами по гравию, покатила к парадному подъезду огромного дома. Слуга у входа сообщил, что дон Монтиссори сейчас занят и освободится не раньше, чем через час. Макс был возмущен, однако ему ничего другого не оставалось, как ждать.
Альберто появился через пару часов, встретил кузена с таким радушием, будто со дня их последней встречи прошла не неделя, а целая вечность. Широко раскинув руки, он шагал по ступеням мраморной лестницы навстречу Максу и лучезарно улыбался.
– Мой дорогой, ты не представляешь, как я рад тебя видеть. Где же ты пропадаешь? Мне так не хватает твоих советов и тонких наблюдений!
– Альберто, ты меня удивляешь. Ты же сам сказал, что раньше сегодняшнего дня наша встреча вряд ли состоится.
– Ну ты подумай! Забыл, совсем забыл и, поверь, жду тебя с нетерпением уже целых три дня.
– Мне иногда приходится ждать и больше. А уж просиживать у кабинета, пока твоя очередная пассия приводит себя в порядок…
– Ладно, не брюзжи, мой дорогой юный друг. Когда тебе будет под пятьдесят, я посмотрю, сколько времени тебе понадобится на женщину. – Монтиссори обнял Макса за плечи и повел вверх по лестнице. – Все мы не без греха, – добавил он, ткнув Макса кулаком в бок. – Прости мои маленькие слабости. Ты, помнится, хвалился завести роман с женой русского прохвоста Игнатова. Так, может, ты ее уже трахнул? А?
Возмущение распирало Макса, он понял, что более удачного момента для объяснения с доном Монтиссори не представится и что держать в себе накопившееся раздражение он более не в состоянии. Барбарелли замедлил шаг.
– Ты что-то хотел сказать? – Альберто бросил на кузена удивленный взгляд.
– Да, Альберто. Я приехал, чтобы серьезно поговорить с тобой.
– Так я и предполагал: ты в нее безнадежно влюблен. Я угадал? Ха-ха-ха! Бьюсь об заклад, что это так, – хлопнул в ладоши дон Монтиссори. – Надеюсь, она в тебя тоже. Молодчина! Это просто великолепно. – Не обращая внимания на побелевшего от возмущения кузена, Монтиссори отчеканил: – Теперь мы вытрясем из русского дона не только его деньги, но и всю его душу.
Макс молча наблюдал за развеселившимся родственничком. И когда тот успокоился, хриплым голосом сказал:
– Альберто, я много думал и пришел к выводу, что не могу участвовать в этой твоей игре. И вообще я собираюсь всерьез заняться живописью. Русская мафия, китайская, мексиканская – какая угодно, все это не мое, не по душе мне все это. Я не хочу ввязываться в твои грязные делишки.
– Макс! Дорогой! Что я слышу? Ты всегда был таким рассудительным.
– Это в прошлом, Альберто!
– Ага, значит, мой кузен чистеньким хочет быть. Вы там грязными делишками занимайтесь, а мы тут белыми ручками, незапачканными, будем цветочки малевать. А как же денежки?
– Денег мне на жизнь вполне хватит от продажи картин.
Монтиссори нахмурился.
– Вишь ты, какой расчетливый! Думаешь, твоя мазня кому-то, кроме меня, нужна? А вернисажи кто тебе устраивает, кто покупателей находит? Забыл? Думаешь, все с неба валится… – Монтиссори криво усмехнулся.
Макс, сжав кулаки, процедил:
– Намекаешь? А зря… Думаешь, все решают деньги… и сила? Ошибаешься. В мире есть еще и талант. Тут уж не поспоришь, не правда ли? А что касается меня, тут ты опять заблуждаешься. У меня есть имя, так что не пропаду как-нибудь.
– Ясно. Стало быть, хочешь порвать с семьей? Я правильно тебя понял? – прищурился Монтиссори.
– Не с семьей, а с бизнесом, которым она занимается, – сказал Макс, глядя на Альберто в упор.
– Дорогой мой, пора бы уяснить, что бизнес и семья – это одно и то же. Бизнес – это наше семейное дело, говоря иными словами.
– У меня на этот счет другое мнение.
– Вот оно как! Но, как я посмотрю, у тебя короткая память. Как быть с теми обещаниями, что ты давеча давал мне, умник?
– Что ты плетешь? О чем ты? Какие обещания ты имеешь в виду?
– Что ж, могу напомнить. Ты дал согласие привезти сюда жену Игнатова и даже намекнул, мол, для тебя это не составит никакого труда. А я, как последний кретин, распинался здесь перед тобой, бегал, хлопотал о выставках.
– За выставки, конечно, спасибо, но что касается миссис Игнатовой, забудь о ней. Я не сделаю этого и тебе не позволю, – сказал Макс с расстановкой.
– Если ты не сделаешь этого, то нарушишь свое слово. Коли запамятовал, придется напомнить, что подобное отступничество в нашей семье карается весьма сурово.
– На свою память я не жалуюсь, а вот ты, похоже, забыл, что я тебе не слуга, не лакей. Советую помнить, что я волен поступать так, как считаю нужным. Повторяю: я не собираюсь привозить к тебе эту женщину.
Монтиссори на мгновение замер. С перекошенным от гнева лицом он, явно играя, похлопал Макса по плечу:
– Ох уж эти художественные натуры! А ведь я нечто подобное предвидел, мой дорогой Макс. Ладно, не будем ссориться. Лучше пойдем в дом и как следует все обсудим. Разве мы чужие? Мы же родственники, родная кровь, – приговаривал Монтиссори, обхватив Макса за талию и подталкивая к двери. – Чего нам делить, ведь все-таки мы одна семья, что бы ты там ни говорил. Брось хмуриться. Может, желаешь развлечься? Угостить тебя знойной красоткой? Она просто прелесть, пальчики оближешь, всю жизнь будешь вспоминать.
– Альберто, – Макс остановился, – хватит паясничать. Я сюда пришел не шутки шутить.
– Понимаю, понимаю… – произнес Монтиссори смиренным тоном. – Ты влюблен в русскую красавицу и намерен хранить ей верность. Только жаль, что ей на это наплевать и забыть. Она с тобой носится лишь потому, что ей последние два-три месяца не хватает мужика. Загулял ее мужик в России, а у нее кое-где свербит.
– Перестань, Альберто.
– Дорогой мой, она сразу же упадет в объятия мужа, едва лишь он перешагнет порог своего дома. – Взглянув искоса на мрачное лицо Макса, Монтиссори продолжил: – Ты, должно быть, ее здорово распалил. Представляю, как по ночам ей хочется любовных утех. Я, конечно, циничен, но что поделаешь. Такова жизнь. Правила игры, между прочим, установлены на небесах, и не нам их менять, – добавил он, пропуская Макса вперед, когда они подошли к дверям.
– Правил без исключений не бывает, – сказал Макс, входя в дом.
– Как я уже говорил, мой дорогой юный Барбарелли, – Монтиссори прикрыл дверь, – я догадывался о твоем намерении начать новую жизнь. Любовь, она порой лишает разума. Твой дедушка Барбарелли мне тоже неоднократно талдычил о том, что ты создан для новой жизни. Совсем выжил из ума старик – кто в наше время откажется от тех возможностей, которыми обладаем мы. Глупо начинать какую-то новую непонятную жизнь. Ты еще поймешь это, мой юный друг. – Дон Монтиссори закатил глаза. А потом, сплюнув, резко повернулся к Максу. – Между прочим, я приготовил для тебя сюрприз. Посмотри на моих людей. – Он кивнул в сторону здоровенных парней, переминавшихся с ноги на ногу в углу холла. – У каждого из них в кармане по новенькому «магнуму». И знаешь зачем? Не только для того, чтобы оберегать покой своего дона, но еще и для того, чтобы оградить тебя от безрассудства. Можешь считать мою заботу о тебе арестом, но ты не выйдешь отсюда до тех пор, пока я не разрешу.
