— Да, конечно. Но только не забудьте, что этот человек не должен пострадать… — Зенкевич вновь заволновался, уперся руками в пол и, понизив голос, начал что-то глухо вещать. Мужчина, чтобы разобрать слова журналиста, рискуя, нагнулся почти вплотную.
— Ты что-нибудь понял? — спросила женщина. Она копалась в ящиках и случайно наткнулась на несгораемый сейф, вмурованный в стену рядом с трельяжем. И, похоже, задумалась: дошли до несгораемой суммы, не забрать ли деньги?
— Думаю, да, — задумчиво вымолвил мужчина. — Хотя это как-то странно…
— Вы не ослышались… — опять заволновался Зенкевич. — В жизни случается много интересных и неожиданных вещей. Этот человек не хочет ничего взамен, он сильно рискует, но действует из чистосердечных побуждений.
— Я что-то нашла, — обрадовалась женщина, и в руках ее образовалась граненая стеклянная баночка, наполненная пузырьками и таблетками. Она высыпала содержимое на тахту, зарылась в него хрупкими пальчиками, выискивая что-нибудь полезное.
Вторая внезапная сердечная атака ударила в момент ремиссии. Журналист предпринял попытку приподняться, прокусил губу от усердия, а мужчина с женщиной не успели среагировать. Лицевая судорога исказила внешность журналиста до неузнаваемости, он жалобно уставился на спасителя, успевшего подставить руку под спину. Случился новый приступ, за ним еще, третий — как протяжная автоматная очередь, и человек забился в конвульсиях. Он не спускал потрясенного взора с мужчины в маске, смотрел ему в душу, настойчиво, словно умолял: не сдавайся, закончи! Зенкевич все понял, сделал попытку улыбнуться, и это было последнее, что журналист успел сделать в своей жизни. Расслабился, размяк, свесилась голова. Глаза остались открытыми, и что-то желтоватое потекло изо рта.
Женщина ахнула, бросаясь на помощь. Эти люди в принципе знали, что делать с человеком в случае сердечного приступа. Но случай был не тот. Мужчина умер — быстро и однозначно. Комплекс реанимационных мероприятий ничего не дал. Массирование грудной клетки, воздух в легкие — все пустое. Они возились и корпели над решительно мертвым человеком. Журналистская душа уже возносилась на небо, где ему было зарезервировано теплое и непыльное местечко.
— Вот черт… — голос женщины задрожал. — Как же так, Никитушка?
— Недоглядели, Ксюша… — убитым голосом сообщил мужчина. — Хотя не думаю, что в этом наша вина. Чему быть, того не миновать. Хотя кому сейчас от этого легче?
Но паре даже не дали прочувствоваться. За спиной послышался шорох, мужчина резко повернулся, выбрасывая руку с пистолетом. Качнулось грузное тело, но не потеряло набранной инерции, Павел Макарович Вровень летел к выходу, побитый, обливающийся кровью, с растерзанным ухом и раздавленными пальцами. Он шарахнулся о дверной косяк, ведь с ориентацией проблемы, но не свернул с избранного пути, вывалился за порог, затопал по короткому коридору.
— С ума сойти… — пробормотал Никита, опуская пистолет.
— Ты не выстрелил, — резюмировала женщина. — Хотя и мог.
— Я не убийца, дорогая.
— А по ноге?
— Прости, не догадался. Вернее, догадался, но… зачем? Мы получили дополнительное развлечение. Пойдем, полюбуемся…
Спустя мгновение они стояли на верхней палубе и наслаждались зрелищем. Полковник Вровень, пыхтя от усердия, перелезал через леер, матерился, как классический водопроводчик, и харкал кровью. Обнаружив, что за ним наблюдают, он взвыл от страха, разжал руки и неуклюже повалился за борт. И прорычал зачем-то, прежде чем пучина накрыла его:
— Я еще вернусь, ублюдки!
— Аста ла виста, беби? — Мужчина недоуменно покосился на сообщницу. — Чего это с ним, дорогая?
— Ку-ку заело? — предположила женщина. — А что, вполне укладывается в контекст. «I’ll be back», вы еще попляшете, грязные ублюдки! Где моя куртка, винчестер и мотоцикл?
Судя по звукам отфыркивающейся лошади, Нептун не уволок городского «шерифа» в свои глубины. Он вынырнул — оказалось, что этот грузный и неповоротливый тип прекрасно плавал. Невзирая на побои, травмы, унижения, он оттолкнулся от борта и поплыл вразмашку в сторону города, ежесекундно озираясь, не будут ли стрелять? Оскалился перекошенный рот, убыстрялись движения рук. Голова полковника мелькала на волнах, удаляясь от яхты. Мужчина озадаченно почесал затылок стволом «макарова».
— Можем поднять якорь, догнать, отутюжить… — неуверенно предложила женщина.
— А потом затопить прекрасное судно вместе с содержимым, — поддакнул мужчина и засмеялся. — Глупые мысли не запаздывают, дорогая. Это не то, что нам сейчас нужно. Из полковника Вровеня мы вытянули все. Его проблемы, что он не понял. Ладно, леший с ним. Он доплывет, у него получится. Примерно через полчаса на островок прибудет группа медленного реагирования. Время есть…
Мужчина приобнял женщину, она машинально к нему прильнула. Это выглядело странно, учитывая то, что они не сняли маски. Солнце опустилось за каменный островок, по воде растекались дымчатые сумерки. Стихал ветерок, сглаживалось волнение на море. Городок Кабаркуль, расползшийся по прибрежным холмам, укутывала голубоватая дымка. В отдельных домах уже включали свет. Зажглись прожекторы на пришвартованных у пирса судах, звуки музыки потекли по воде. Вечернюю идиллию нарушала лишь голова полковника Вровеня на водной глади. Мужчина с женщиной одновременно обернулись. Как-то абсурдно смотрелись мужские ноги, попарно привязанные ремнями к лееру, полицейские Брынец и Локтионов приходили в себя и уже пытались возмущаться. Перевернутый мир их чем-то не устраивал. Очень живописно смотрелась сексапильная блондинка в купальнике телесного цвета. Разведенные руки были примотаны скотчем к вантовым тросам, одни их концы тянулись к мачте, а другие были жестко закреплены под настилом. С ногами дело обстояло так же. Она пребывала в наклонном положении, еще одна полоска скотча склеила рот. Девушка молча смотрела на «мстителей», и только выразительные серые глаза говорили о том, что она думает. Страдания, испытываемые блондинкой, были исключительно моральные. Физических неудобств неловкая поза не доставляла. Обнаружив, что стала объектом внимания, блондинка зашевелилась, стала что-то вопрошать глазами.
— Какое благоразумное дитя, — ласково подметила женщина в маске. — Прекрасно понимает, что мычание не выход.
— Да, приятная безделушка, — задумчиво согласился мужчина, партнерша удивленно на него покосилась, и он неловко засмеялся.
Они вернулись в кают-компанию. Там все оставалось по-прежнему — время для побудки еще не настало. Журналист Зенкевич не воскрес, и все, что они могли сделать, — это накрыть его широким пляжным полотенцем. Кучка пистолетов перекочевала в водонепроницаемый рюкзачок, висящий у Никиты за спиной.
— Уходим с аквалангами? — предположила Ксюша. — Вежливо попрощаемся, пересчитав убитых?
— В моем акваланге бракованный легочный аппарат, — буркнул мужчина. — Сюда-то приплыл с трудом, жабрами пришлось дышать. Не представляю, как поплыву обратно. Похоже, предстоит серьезный разговор с жуликоватым греком, который подсунул нам этот никчемный хлам…
— Замечательно, дорогой, — всплеснула руками женщина. — И что ты предлагаешь? Ну давай вплавь, наденем шапки-невидимки…
— Не забывай про группу медленного реагирования и назревающие события, — рассудительно изрек мужчина. — Водную акваторию будут осматривать с прожекторами. Нас поймают и вздернут на рее. Нет, дорогая, мы пойдем другим путем. С помпой. Наше появление в городе не должно остаться незамеченным. Рабочий день продолжается. Действуем, любимая…
У женщины сложилось иное мнение. Пару минут партнеры приглушенно спорили, каждый отстаивал собственную точку зрения.
— Знаешь, дорогой, может, ты на свете лучше всех, — горячилась женщина, — только это сразу не поймешь…
— Но ты это понимаешь, — возражал мужчина. — Да, не подфартило, мы потеряли хорошего человека и журналиста, мир его праху, мы упустили Вровеня, и поэтому мы должны ударно завершить этот день.
В итоге сообщница махнула рукой, мол, нет смысла спорить с мужчинами. Они все равно никогда не бывают правы.
— Но учти, любимый, — предупредила она, — если мы не явимся до полуночи в пансионат нашей дорогой «мадам Вонг»…
— И что случится? — засмеялся мужчина. — Будут нас из тыквы выковыривать?
Ударная группа из трех катеров и группы моторных лодок устремилась на остров с явным опережением, уже через двадцать восемь минут. Местные полицейские были натасканы. Вспыхнули прожектора, и яркий свет озарил водную гладь между Кабаркулем и островом. Юркие лодочки устремились во фланги, рассыпались цепью и полукругом двинулись на остров, сжимая кольцо. Любая «неучтенная» голова на поверхности моря немедленно стала бы объектом пристального внимания. На флагмане «эскадры», вцепившись в леер на полубаке, подрагивал от нетерпения и изрыгал проклятья в озаренное пространство полковник Вровень. Еще ни разу подчиненные не видели шефа в таком бешенстве. Они теснились у него за спиной, старались не приближаться. Перешептывались, что господин полковник чем-то расстроен, ему нужно срочно обратиться к врачу, причем не только к психиатру. По тревоге подняли дежурные смены. Всех служителей правопорядка, не успевших сбежать домой, доставили к причалам, посадили на суда. Люди были с оружием и без. Инструкции получали уже в пути: поймать, убить, доставить в целости и сохранности. Злодеев двое, мужчина и женщина. Особые приметы: маски, черт возьми! И ни в коем случае не вступать с ними в разговоры. При злодеях должна быть камера, ее немедленно изъять и вручить шефу.
