— Так… так… — По мере продолжения разговора лицо Сергея Петровича становилось все мрачнее и мрачнее. — Когда это случилось? — Услышав ответ, он тяжело опустился на кровать, но тут же встрепенулся. — Машину с врачом ко мне: сам поеду!..
— Что случилось, Сереженька? На тебе лица нет!
— На Василия совершено нападение, — коротко пояснил он, продолжая собираться.
— На Василия? — Вероника Александровна только дважды видела друга мужа, но знала о нем еще тоща, когда они с Сергеем не были мужем и женой. — Он жив? — тихо спросила она.
— Пока неизвестно… Дом его подожгли, но его там не было…
— Может… — начала жена, но он перебил ее:
— Все может быть! — Желая смягчить нечаянную грубость, добавил: — Не сердись, будем надеяться…
— Я положу тебе что-нибудь в дорогу?! — полувопросительно сказала она, зная, что завтракать он не будет: в расстроенном состоянии Сергей Петрович мог сутками не питаться.
— Спасибо, не надо… Где-нибудь перекушу по дороге. Когда вернусь, не знаю! Извини, — Сергей Петрович чмокнул ее в щеку и быстро вышел.
Когда они подъехали к дому Василия, дом уже даже не дымился. Двое сотрудников в синих шинелях охраняли место происшествия. Но ни единого человека видно не было. Сергей Петрович распахнул дверцу старенькой эмки, и в нос тут же ударило гарью.
— Товарищ капитан, — обратился к нему пожилой мужчина с двумя кубиками в петлице, — докладывать сейчас или после того, как вы посмотрите на труп?
— Какой труп? — невольно воскликнул Сергей Петрович.
— На окраине села районным почтальоном Баулином обнаружен труп неизвестного мужчины… Опознать пока не удалось: изуродован до неузнаваемости… Ни документов, ни одежды какой, кроме исподних, не обнаружено… — Доложив коротко, по уставу, он тяжело вздохнул и добавил: — Это надо же так изуродовать! Зверье, чистое слово, зверье!
— У трупа кто-нибудь оставлен, сержант?
— Так точно, товарищ капитан!
— Проводите нас туда!
— Слушаюсь! Семенов! — крикнул он второму сотруднику. — Ничего не трогать и никого не допускать!
— Так точно! — ответил тот, переминаясь с ноги на ногу.
— Лучше на машине подскочить! — предложил сержант, и Сергей Петрович согласно кивнул ему…
У самого леса они заметили большую толпу людей: едва ли не все село собралось.
— Вот здесь его и обнаружили, — кивнул сержант головой в сторону толпы.
Многие женщины вытирали слезы. Мужчины не плакали, сжимая со злобой кулаки…
Сергей Петрович с доктором вышли из машины. Увидев их, люди расступились, пропуская к лежащему на снегу телу. К Сергею Петровичу подошел сотрудник, находившийся около трупа.
— Товарищ капитан, — рассмотрев шпалы Сергея Петровича, обратился он к нему, — это труп Василия Зарубина, участкового оперуполномо…
— Знаю! — глухо оборвал Сергей Петрович, затем склонился над Василием. — Василь?! — со стоном произнес Панков. Несмотря на то что лицо было зверски исполосовано ножом, как и грудь, живот, да почти все тело, Сергей Петрович сразу же узнал Василия. Немного помолчав, Сергей Петрович медленно поднялся с колен и кивнул приехавшему с ним судебному медику — приступить к осмотру.
— Двенадцать огнестрельных ран, — произнес после тщательного осмотра врач, потом тяжело вздохнул. — По крайней мере, шесть из них — смертельные… Труп изуродовали уже после смерти…
— Для чего? — недоуменно воскликнул сержант.
— Возможно, для устрашения населения, — врач пожал плечами. — Смерть наступила примерно между двумя и пятью часами ночи, точнее смогу сказать после вскрытия… Вы что, знали его, товарищ капитан?
— Да, Викентий Михайлович, еще с гражданской… Работали вместе, потом — тяжелое ранение: врачи вето наложили, а он все-таки добился своего. Готовился сюрприз ему сделать, даже не сообщил о своем переводе… — Панков махнул рукой. — Какой парень был! — Он с силой стиснул зубы и тихо произнес: — Пока живу… Ну, сволочи, из-под земли вас достану! — словно клятву добавил Сергей Петрович. — Викентий Михайлович, забирайте мою машину и… — Он бросил взгляд на труп Василия, не зная, как его назвать. — В общем, делайте все ^то нужно, — я здесь остаюсь. — Повернувшись, Панков быстро пошел к молчаливой толпе, а врач вместе с двумя другими сотрудниками завернули труп Василия в простыню и осторожно внесли в машину.
— Уважаемые граждане, — чуть срывающимся голосом сказал Сергей Петрович, — сегодня ночью зверски убит ваш участковый оперуполномоченный Василий Зарубин! Можете быть уверены, что преступники будут пойманы и получат свое по заслугам, но для того, чтобы их можно было обнаружить как можно скорее, мне крайне необходима ваша помощь. Убийство произошло сегодня ночью, может, кто-нибудь из вас заметил что-либо?
Важны любые мелочи. — Он медленно обвел глазами собравшихся.
Переминаясь с ноги на ногу, сельчане напряженно молчали.
— Ничего не слышали, ничего не видели, так? Страху, значит, набрались? — тихо проговорил Панков, но его голос прозвучал в морозной тишине так громко, что его услышали даже в задних рядах.
— А че нам бояться? Нам нечего бояться! — словно разговаривая сам с собой, вперед всех вышел здоровенный, с бородой лопатой, угловатый мужчина. Борода и выбивающиеся из-под ушанки волосы были щедро усыпаны серебристой сединой…
По толпе пробежал тихий ропот.
— Это Еремей Еркин, — на ухо Панкову прошептал сержант. — Несколько недель тому назад убили его сына… В Москве, — как бы оправдываясь, добавил он.
— Не знаю, важно это аль нет: вам про то судить, — начал тихо Еремей. — Намеднись, когда я по своему делу, значит, во двор вышел, ночью то было… Глядь — Григорий топает, хромает… Вот я его возьми и кликни, так он будто и не слышал, только зашатался, значит, навроде пьяного. — Еремей крякнул от огорчения и взглянул на то место, где лежал Василий.
— А где стоит ваш дом? — спросил Сергей Петрович.
— Хата-то? Знамо где, вона моя хата, — махнул Еркин в небольшой домик, стоящий на самом краю села.
— А Григорий этот с какой стороны шел?
— Корнеев-то? — переспросил Еремей, и сержант невольно воскликнул:
— Корнеев?
— Вам знакома эта фамилия, сержант? — спросил Сергей Петрович, нахмурив брови.
— Так точно, товарищ капитан, — он виновато опустил голову и полез в кожаную сумку, висевшую через плечо. — При беглом осмотре полусгоревшего дома Зарубина я наткнулся на его блокнот, правда, он тоже сильно пострадал, по на одном листке можно кое-что разобрать. — Он протянул Панкову наполовину сгоревший блокнот Василия в коленкоровом переплете.
— Почему сразу не доложили? — недовольно спросил Сергей Петрович, осторожно перелистывая обгоревшие и намокшие, видно от тушения, листочки.
— Не сообразил как-то… — откровенно признался сержант. — Думал специалистам отдать… Вы уж простите меня, товарищ капитан.
— Ладно, потом… — начал Панков, но тут же заметил надпись, о которой говорил сержант: — «Корнеев — прове…», вероятно, «проверить»?
— Мне тоже так показалось, потому-то и среагировал так на фамилию, — подтвердил сержант, поглядывая на капитана.
— Так откуда шел Григорий Корнеев? — повторил свой вопрос Сергей Петрович.
— Я ж и говорю, отсюда, — Еремей кивнул на место, где лежал труп Василия. — Вот оно как получается… — Он покачал головой, отчего его борода проделала замысловатые движения в воздухе. — Так я и говорю, значит, вышел-то я, по надобности своей, после выстрелов сразу, не иначе… так-то я до самого утра дрыхну…
— Вы можете показать дом Корнеева? — перебил Еремея Панков.
— Отчего не могу, конечно, покажу… — кивнул тот в ответ. — И вообще, ежели там помощь какая, лошадью там али еще чем, так завсегда поможем…
— Спасибо, товарищ Еркин! — серьезно поблагодарил Панков. — Товарищи, прошу расходиться и не волноваться, обещаю лично расследовать это злодейство и найти убийц…
Когда они подошли к дому Корнеева, Сергей Петрович сказал:
— Вы, сержант, оставайтесь здесь и поглядывайте.
Открыв калитку, он сразу же захлопнул ее: огромная лохматая собака с громким лаем бросилась ему навстречу. Вскоре в окно выглянуло заспанное лицо хозяина. Заметив незнакомое мужское лицо, он моментально скрылся и довольно быстро вышел во двор.
— Кого надоть? — спросил он, но тут же осекся, увидев шпалы в петлицах. Схватив за ошейник собаку, Григорий стал привязывать ее к будке, приговаривая: — Ну вот, дождался, дурак… Вот дурак-то, вот дурак…
Справившись, наконец, с собакой, Корнеев повернулся к Панкову и произнес с некоторой дрожью в голосе, но явно заискивая:
— И зачем это понадобился власти Григорий Корнеев?
— Пошли-ка в дом, там поговорим! — оборвал его хмуро Сергей Петрович: ему неожиданно показался знакомым этот заискивающий голос. Мысленно перебрал в памяти все, что вспомнил, но… Взглянув прямо ему в глаза, Сергей Петрович резко спросил: — Говори, за что убил Василия?
