— Мы на месте, — сухо пояснил Андрей. Всунул между зубов сигарету и закурил. Достал из бардачка пистолет, щелкнул затвором, дунул в ствол — для порядка.
— Сигарету выкурю и пойду… — сказал Андрей отрывисто. — В какой стороне Киев, я понятия не имею. Встретишь кого, спросишь. Как гласит поговорка — язык до него и доведет. Иди. Я не держу.
В душе Андрей, как это ни странно, был даже благодарен Кристине. Устроенная ей ссора сыграла роль анестезии, что ли. Вызванный Кристиной гнев почти полностью выдавил из Андрея страх. Это было хорошо.
— Ну, я пошел.
— Я с тобой.
В голосе Кристины не осталось ни тени былой язвительности, ни отголоска вызова.
— Ты же, вроде, в Киев собиралась?
Кристина вместо ответа взяла Андрея за руку. Ее пальцы были холодными, как у мертвеца.
Кукурузные стебли шептались о чем-то. Шелест тысяч листьев сливался в удивительный многоголосый хор.
— Как живые, — тихо сказала Кристина, боязливо озираясь по сторонам.
— А ты этих… — Андрей наморщил лоб, — …как их… «Детей кукурузы», кажется, читала?
Кристина округлила глаза.
— Нет, а кто это?
— Бог их знает. Атасов в прошлый раз спрашивал.[73]
Они двинулись через поле.
Идти пришлось минут десять. Бандура старался глядеть в оба. Но не видно было ни черта. Шагов через триста зеленые полчища расступились, дорогу преградил высокий бетонный забор. Андрей узнал его с первого взгляда.
— Вот оно!
Бандура подкрался вплотную и осторожно приник к щели между двумя плитами.
— Ну и ну, — выдавил он через минуту.
— Что Андрюша?! Что там?!
— Ничего, — Андрей потрясенно присвистнул. — Хиросима. Или Нагасаки. Похоже, кто-то сбросил на станцию атомную бомбу. Пошли к воротам, зайка.
— Куда? — не поняла Кристина.
Андрей скептически поглядел на нее.
— Что-то я сомневаюсь, чтобы ты двухметровый забор осилила.
— А люди?
— Подозреваю, живых людей там, как на погосте в полночь…
Андрей развернулся и, не обращая внимания на спутницу, зашагал вдоль забора. Кристина поспешила следом.
Они обнаружили широкий пролом на месте ворот. Створки были сорваны с петель и закатаны глубоко в грунт.
— Ничего себе!
Оба ангара громоздились неподалеку в виде бесформенной мешанины металлопластиковых обломков. Пакгаузы выгорели дотла, стояли одни стены, но и те, местами дали трещины или обвалились. Крыши повсюду рухнули вовнутрь. Вместо окон пустыми глазницами зияли угольно-черные провалы. То тут, то там по территории были разобраны остовы сгоревших машин. Вид места, где всего неделю назад размещалась чертова техстанция, навевал мысли о картине из апокалипсического будущего.
— Что здесь стряслось? — запинаясь, спросила Кристина, держась за спиной Андрея.
— Не знаю… Ядерная война, не иначе…
— Какая еще война?
— Третья мировая…
Андрей с тяжелым сердцем зашагал к останкам ангаров. Взобрался на груду обломков, внимательно поглядывая под ноги, чтобы не сломать ноги. Колени дрожали. Нерешительно потоптался среди месива причудливо выкрученных стальных балок, искореженных листов обшивки, тлеющего до сих пор утеплителя и еще какого-то хлама.
По пепелищу гулял ветер, поднимая золу и раскидывая в разные стороны. Повсюду сохранялся устойчивый запах гари.
— Спускайся оттуда! Шею свернешь…
— Помолчи, — попросил Андрей. — Ох, помолчи.
Он безнадежно оглядел руины. Трудно было даже представить, что среди них можно отыскать хотя бы какие-то следы Атасова. За высоким забором безучастно шелестела кукуруза. Андрею в ее шелесте чудился плачь.
— Андрюша, — позвала снизу Кристина. — Иди сюда. Она невольно понизила голос, Андрею стало не по себе. Сразу пришла уверенность, что Атасов и Гримо погибли. Андрей тяжело спустился на землю.
— Что стряслось?
— Вот, — сказала Кристина, протягивая короткий брезентовый ремень с кожаными вставками и тяжелым железным карабином. — Прямо под ногами валялся. Среди мусора…
Андрей взял в руки ошейник Гримо, отвернулся от Кристины и посмотрел туда, где солнечный диск, сияя, опускался все ниже к горизонту.
— Не плачь, Андрюша…
Андрей ничего не ответил.
* * *
Выходили со станции, будто покидали кладбище.
Кукуруза расступилась, когда «Ягуар» выехал на дорогу. Во рту у Андрея стояла горечь.
— Может, жив Саша все-таки?
— Здесь где-то поблизости село должно же быть? — вместо ответа спросил Бандура.
— Ну, наверное, где-то есть…
— Едем туда!
Ближайший поселок обнаружился километрах в пяти. Состоял он из единственной пыльной улицы и десятка одноэтажных домиков, разбросанных вдоль нее. Домики утопали в садах, сразу за околицами простирались бескрайние поля. Вдоль заборов вразвалочку расхаживали гуси, курицы суетливо склевывали зернышки с земли. Пара стреноженных бычков флегматично паслась на лужайках.
Людей было немного, вечер еще не настал, а работы в селе на всех хватает. Картина казалась удивительно мирной после жуткого зрелища разгрома, учиненного кем-то на техстанции.
Андрей заприметил слева от дороги маленький коммерческий ларек и направил туда машину.
— Купи минералку, — попросила Кристина, когда они подошли к киоску.
Прилавки коммерческой точки предлагали на выбор бутылки польской и итальянской (ох, не верьте) газировки, подозрительно дешевое пиво «Taller», жевательные резинки разных сортов — тут Запад победил-таки Турцию, а также вездесущий китайский хлам.
Андрей невольно загляделся на десяток трансформеров, пару терминаторов, императорских солдат из «Звездных войн», самого лорда Вейдера и робота-полицейского.
— А я в детстве о пластмассовых индейцах мечтал… Если бы где такое богатство увидел, — меня б кондрашка хватила.
За прилавком торчали парень с девушкой. Оба лузгали семечки и травили друг другу байки.
Девушка — нос и щеки ее были усыпаны веснушками, окинула клиентов довольно кислым взглядом. Парень вообще не повернул головы.
— Слышь, братишка, — позвал Андрей, слегка растягивая гласные, как и положено серьезному клиенту. — Воды дай.
— Из колодца?
Ларечник, наконец, удостоил Андрея взглядом, разглядел машину клиента и сразу нырнул к ящикам, куда-то в глубину ларька. Бутылка газировки быстро, как по волшебству, возникла перед Андреем на прилавке.
— Холодненькой, — добавила Кристина жеманно.
— Из холодильника дай, — поморщился Андрей, одергивая руку от бутылки.
— Холодильника нет, — пояснила веснущатая с вызовом. Она не разбиралась в машинах.
— Не разжились еще? — добродушно ухмыльнулся Бандура. — Ну что с вами делать? Пиво тоже теплое?..
— Уличное, — созналась веснущатая.
— Ладно. Тащи, какое есть. Не мочить же вас из-за пустяков, а?..
Андрей как бы невзначай повернулся так, чтобы продемонстрировать ларечникам свою наплечную кобуру.
— А стоило бы, — враждебно сказала Кристина, уперев руки в боки. Долгая рыночная практика приучила ее не проходить мимо сладкой возможности кого-либо опустить, если таковая выпадала, — ох, стоило бы.
— И две пачки «Лаки», — покончил с разговорами Бандура.
— «Море» мне возьми.
— И пачку «Море» давай.
— Спроси, «круасаны» у них есть?
— «Круасаны» есть у тебя?
Веснущатая смахнула пару прилипших лушпаек с губ.
— И не бывает.
— «Сникерсов» набери, зайка, — посоветовал Кристине Андрей.
«Сникерсы» с «Марсами» не так давно появились на прилавках и шествовали по стране почти с тем же триумфом, как и Леня Голубков и его халявщик-партнер.[74]
Кристина состроила брезгливую гримаску.
— Терпеть их не могу. Гадость приторная.
— Орехи в шоколаде?!
— Дерьмо на лопате. Патока в сое. Шоколад есть у тебя? Наш, отечественный?
Как уже известно, Кристина была горячей поклонницей бабушкиных рецептов в питании. Ее коробило от одних новомодных терминов, не говоря уж о том, чтобы их потреблять.
«Стейки, ланчи. Нахватались, как попугаи, — сказала она как-то Андрею. — Что, слово «отбивная» как-то не так звучит? Бизнесс-менеджеры только бизнес-ланчи уплетают, от обедов у них понос? Пардон, диарея?..»
Андрею импортные слова, наоборот, были по душе, но с Кристиной он спорить не хотел. Опыт показал, что дело это бесполезное.
Ларечник положил на прилавок пяток плиток шоколада.
— Свежий?
— А что ему сделается? — лицо парня стало загадочным.
— Ты мне баки не забивай. Если заплесневелый — на голове растолку.
— Сейчас посвежее погляжу…
Ларечник снова исчез.
— Каждый так и норовит надуть… — Кристина обернулась к Андрею, хотя слова ее предназначались ларечникам. — Вскроешь в Ялте, не возвращаться же за сотню километров, чтобы в задницу засунуть.
