В последнее время она предпочитала вспоминать о Поле лишь как о своем сутенере: человеке, который использовал ее тело до тех пор, пока это приносило ему выгоду. Незавидная жизнь. Такая пустая…
Так считать было намного легче.
Пришел Джеспер и сразу встал рядом с Жанеттой. Джоани не возражала против его присутствия. Она поняла, что ко всякой любви следует относиться серьезно, а поскольку с Жанеттой никто, кроме него, ладить не мог, она полагала, что следует смириться с его присутствием. Тем более, что ее дочь беременна. Но Джон-Джон, разумеется, об этом не знает. Она выжидала удобного момента, чтобы сообщить ему об этом.
Это касается и возобновления учебы Жанетты в школе, хотя она уже говорила о репетиторах — ведь забота Джоани о детях всегда была на высоте.
Краем глаза Джоани заметила Ди Бакстера в шикарном черном костюме. Она давно знала об этой черте полицейского — они всегда умели пустить пыль в глаза на похоронах. Хорошо одетые, они могли рассмотреть присутствующих и одновременно выразить свое сочувствие; но сегодня, естественно, им нечего было узнавать. Джоани было известно, что он также побывал в Румынии, а его начальство сделало вид, что ничего не заметило. «Вот и хорошо», — подумала она.
В глазах общественности расследование убийства Киры Бруер и двух безымянных детей было в полном разгаре, но соседи Джоани понимали, что к чему. Сильвия похоронила мужа в скромной могиле. Пиппи Лайта и Кьерона так и не нашли — да их никто не искал. Полиции было прекрасно известно, кто свел с ними счеты, но Верзила МакКлеллан не поскупился на деньги, и к этому вопросу больше не возвращались.
Вот уже две недели Джоани руководила салоном в Илфорде, стараясь воздержаться от спиртного, а в свободное время она занималась Бетани, направляя ее на правильный путь.
Девочка пошел тринадцатый год, фигура ее вполне оформилась и грозит стать такой же грузной, как у матери. Это обстоятельство, а также не по годам развитое знание темных сторон жизни делали ее приманкой для педофилов, но Джоани ограждала ее от возможных бед. Девочка по-своему любила Киру.
Джон-Джон наблюдал за матерью. Сегодня она держится хорошо, он гордился ею. Прошло мучительно много времени между обнаружением останков Киры и похоронами. Дознание стало для него подлинным кошмаром. Он запретил матери даже близко участвовать во всем этом, и, слава Богу, она послушалась его. МакКлелланы всегда находились рядом, сглаживая ситуацию. Главный констебль состоял у них на содержании, поэтому любые проблемы решались без проволочки.
И вот наконец наступил день, которого они так боялись, — день прощания с Кирой. Пока что все идет лучше, чем они предполагали.
Джон-Джон продолжал оглядываться. Присутствие Джеспера не раздражало его так, как следовало бы ожидать. Старик МакКлеллан многому научил его за последнее время — как не размениваться по мелочам, как сохранять выдержку… К тому же если проблема слишком разрастется, то человек, занимающий столь высокое положение, всегда может нанять за плату… инкогнито, который будет действовать от его имени. Но он должен дать сестре шанс на счастье. Бог свидетель: она заслуживает этого.
Он заметил, что Сиппи с Эрлом тайком скручивают сигаретки с марихуаной. Джон-Джон улыбнулся. Для них травка — это фетиш, а без него никуда не деться в такой ответственный момент.
Джон-Джону предстояло свести некоторые счеты, оплатить старые долги, и он медленно двигался в этом направлении. Янки называют это «преемственностью» — что ж, пусть будет так.
Зарядил дождь, грозя промочить всех пришедших на кладбище. Один из участников церемонии был болен. Проигнорировав указания врачей, он явился в числе первых. Джон-Джон раскрыл зонт и подошел к Малышу Томми, стоявшему в одиночестве. Люди по-прежнему называли его именно так. Многие чурались его, и Джон-Джон хотел исправить ситуацию.
Он раскрыл зонт над бывшим соседом. Огромная масса Томми прильнула к нему; это был всего лишь символический жест, не более, но его ценность для Томми не поддавалась исчислению.
— Спасибо, Джон-Джон.
— Смотри не промокни, Малыш!
Джон-Джон знал, что за ними наблюдают, и рассчитывал на это. Он хотел, чтобы все знали — Дэррен Уикс имеет не меньше прав присутствовать здесь, чем другие. А фактически даже больше, чем многие из них.
Джон-Джон крепко держал мать, когда они прощались с Кирой. Жанетта рыдала, и Джоани вспоминала, как ее мать говорила, что при беременности не следует плакать — слезы способны иссушить окружающие плод воды. Она чуть было не сказала об этом вслух, но вовремя осеклась.
Она надеялась, что у Джен будет девочка. Джоани нуждалась в ком-то, чтобы передать свою любовь, и внучка прекрасно подошла бы для этого.
Она смотрела на белый гробик своего ребенка и мысленно прощалась с ним. Неожиданно дождь прекратился, из-за облаков пробился слабый солнечный луч. Это — благословение от Киры, подумала Джоани.
Она взглянула на девушек из салона, одетых во все черное; на их изукрашенных косметикой лицах застыло соответствующее случаю выражение. Кладбище было заполнено. Сотни людей пришли сюда, чтобы почтить память ее девочки.
Джон-Джон сказал как-то: нельзя забыть такое ужасное происшествие, как это, но надо помнить также о радости и счастье. Память должна заострять внимание не на смерти, сказал он, а на жизни Киры, пусть даже такой короткой.
Не забывать о смехе и о любви.
Жить во имя будущего, надеясь на то, что оно станет хотя бы немного лучше настоящего.
И это как раз то, что Джоани собиралась делать.
Солиситор — адвокат, дающий советы клиенту; имеет право выступать только в судах низшей инстанции.
