Проникшийся уважением к клиенту продавец на этот запрос печально вздохнул:
– В наличии только одно ружье. Жара – бешенный спрос. Обещали завезти завтра.
– Какое? – Пепел только зло хрустнул костяшками пальцев.
– Арбалет с направляющим жёлобом для гарпуна, пять бендов, есть возможность крепления катушки с линём, для удобства зарядки присутствует «пятка». Еще патентованная примочка SPORASUB в виде суппорта тоже для облегчения зарядки...
...По дороге к Летнему саду они один раз все-таки остановились. Пепел подошел к старушке на лавочке, сунул ей в карман вязаной жилетки последние нерастраченные деньги.
– На, мать, сходи в церковь, поставь свечку за упокой раба божьего Витася.
– За кого? – переспросила бабка.
– За Витася.
– Ты напиши на бумажке, сынок. Имя какое-то не наше.
– Не на чем писать. Постарайся запомнить, мать. А имя белорусское. Забудешь его, просто помолись за невинно убиенного белоруса...
...На отданной зрителям стене, из-под зонтов выбирались только по нужде. Все прочие вопросы решали при помощи телефонов и официантов.
– Сколько на твоих? – спросил Ильдар.
– Одиннадцать десять, – ответил Перец.
– На моих восемь минут. Мои не могут врать, у меня «Роллекс».
– А у меня «Картье». Ты понял, что не прав?
– Не врубаюсь, почему вы, мужики, сходите с ума по этой Курниковой, – фыркала рядом со Шрамом его подруга на сегодня – Клешнева Юлия, фотомодель русского варианта мыла «Сефгард». – У нее же груди совсем нет. И стерва еще та. Паши Буре ей мало!
Юлька не случайно была так эмоциональна. Курникова – настоящая, живая, – сидела через два зонтика.
– И в теннис она не тянет, – никак не могла успокоиться Юлька. – Ей этот корт нужен только для одного – чтобы было где задницей вилять перед камерами. И что в ее заднице такого, вот скажи мне? На что там глядеть?
– Пока не знаю. Когда мимо пойдет, разберусь, – пообещал Шрам.
– Больше ставок не принимают? – интересовались под зонтом с рекламой «Степан Разин навсегда».
– Не принимают. Я думаю, уже не на кого принимать. Но это, подчеркиваю, мое личное мнение...
Под зонтами, не уставая, вливали в себя напитки разной крепости и рекламной раскрученнности. Это в точности соответствовало врачебным рекомендациям – в жаркую погоду следует употреблять как можно больше жидкости.
* * *
Дизельный катер «Везувий» водоизмещением двенадцать тонн, длиной четырнадцать метров, высотой борта два метра с четвертью и осадкой один метр пятнадцать сантиметров дрейфовал возле Троицкого моста, там, где Нева распахивает объятия вокруг Заячьего острова[57].
Катер сносило по течению. Когда он оказывался напротив дальнего края Иоановского равелина, заводился двигатель, и малое судно вновь возвращалось на исходный рубеж. Экипаж «Везувия» насчитывал двух человек в форме речной милиции. Один в кресле рулевого курил, забросив ноги на штурвал. Второй исполнял боевое расписание на корме возле пулемета.
Станковый пулемет системы Дегтярева был стеснительно закрыт брезентовым чехлом. Для нужд экстренного реагирования у обоих «матросиков» лежали под рукой автоматы Калашникова. Но оба полагали, что их активная работа на Лопеса ограничится прошлыми заслугами: попыткой перехватить Пепла на старте и выводом из игры приятеля Пепла. А сегодня бойцы просто досыта покатаются на катере.
Дежурящий на корме завидовал рулевому – лысину подельника прикрывала от жары крыша рубки, а не жалкая фуражка, и боролся с соблазном забросить в невскую воду удочку на окушка из семейства нефтестойких. Человека на корме примиряло с действительностью одно – скоро все закончится. Закончилось все и в правду скоро.
У кормового борта из Невы вынырнула обтянутая капюшоном гидрокостюма голова. Лицо скрывала маска для ныряний. Потом аквалангист отплыл от катера метра на два, и над водой появилось заостренное жало гарпуна. Подводное ружье нацелилось в широкую спину человека, сидящего на корме.
Гарпун с яростной мощью вырвался из канала ствола, стальной молнией сверкнул на солнце и вошел бойцу, мающемуся на корме, между лопаток. Сдавленный вскрик, глухой удар о деревянную палубу. Аквалангист, подтянувшись за край и навалившись грудью на борт, дотянулся до лежащего на кормовой банке «калашникова». И срезал очередью рулевого, как раз схватившегося за оружие.
Человек в акваланге, в маске и без ласт, которые он заблаговременно скинул в воде, забрался в катер. Переступая через сраженного гарпуном часового, больно ударился коленкой о выступ под брезентом, выматерился, отбросил ткань, присвистнул и произнес прежнее ругательство уже с другой интонацией – радостного удивления...
...– Пепел! – взревела Невская куртина от Государева до Нарышкина бастионов. Радостно завизжали женщины. По всей стене из-под зонтов заблестели окуляры биноклей.
Бинокли приблизили палубу «Везувия». Гости разглядели на борту речного судна две фигуры: один человек сидел в кресле рулевого, второй на корме возился с пулеметом, его лицо скрывала маска аквалангиста. Катер тихо чапал по течению вдоль Петропавловки, вскоре он должен будет поравняться с занятой гостями Невской куртиной.
– Который из них Пепел?
– Почему он не снимает маску, в ней же от жары свихнуться можно?
– Как начнется плотный огонь, он сразу нырк в Неву, только его и видели. А потом вынырнет уже в другом месте.
– Он собирается плавать вокруг крепости и отстреливать охрану. Умно!
– Умно? А если нас зацепит?..
Враги тоже не прохлопали появление Пепла. Радиоэфир в окрестностях Петропавловки всполошено заголосил на испанском, арабском и русском языках. И тут с борта катера «Везувий» заговорил пулемет.
Скошенный первой же очередью скатился по каменному откосу в Неву часовой возле Государева бастиона. Другие охранники заметались в поисках укрытий...
...– Да спустись в метро, зайди в любой вагон. Там каждая вторая баба, приодень, подкрась, навсегда затмит вашу Курникову, – зудела мухой Юлия Клешнева. – А загони свою Курникову в баню, смешай с голыми бабами, замучаешься разыскивать.
Идея с Курниковой в бане Шраму понравилась.
Под другими зонтами красавицы расспрашивали кавалеров про лихого и загадочного Сереженьку Пепла. Кто такой, сколько лет, женат или свободен.
– В Чечне неизвестный освободил двадцать четвертого июня трех заложников из плена боевиков! – шелестел газетными вырезками и горячился Ильдар, споря с собеседником о предполагаемом маршруте Сергея, – Если «неизвестный», значит Пепел. Кто ж еще?
И в этот момент внизу сухо протрещала автоматная очередь. Мужские руки инстинктивно дернулись к подмышкам. Но там было пусто.
В последнем пункте пари обговаривалось условие: никакой стрельбы на территории Петропавловской крепости, та сторона, что применит огнестрельное оружие внутри крепости, считается проигравшей. Иначе кто из уважаемых людей привел бы сюда, под пули, своих девочек? Да и самим уважаемым людям подставляться под шальной свинец не было никакого резона.
– Вы же обещали, что никакой стрельбы! – Курникова втягивала голову в плечи, а в ее голосе явственно нарастала истерика.
– Значит, было это в Америке. Пепел со своими кентами зашел в бар и заказал водку. А ему, значит, туда кубиков льда насыпали. Ну он, значит, попросил у бармена чайную ложку, все кубики выловил нафик, а водку выпил. А на следующий день, значит, пошли разговоры. Что русские водку чайными ложками жрут, – очень серьезно рассказывал девицам боец под зонтиком «Шрам».
– Это за стеной. Внутри стрелять не станут. Вам нечего бояться, Аня, – успокаивал теннисистку ее телохранитель...
...По расписанию его место было на катере «Везувий», но Диагноз опоздал. И, поощрив за убийство белоруса, Диагноза с автоматом поставили в самое безопасное место, но на самый солнцепек – охранять участок от бастиона Головкина до бастиона Меншикова. Через канал – красные стены Артиллерийского музея и парк, далеко влево на сегодня вымерший плавучий ресторан «Парус» и плешь вертолетной площадки.
Бульбаша Диагноз развел на дешевую фразу: «Улыбнитесь, вас снимают скрытой камерой», и когда доверчивый лох, распахнув рот, зашарил глазами по сторонам, Диагноз не мешкал.
В десятый раз проходя вдоль канала, Диагноз даже споткнулся от неожиданности. Глаз кольнул яркий блеск. На каменной кладке откоса возле самой воды лежал предмет, с силой неоновой лампы преломляющий солнечный свет. Таких солнечных зайчиков пускают драгоценности в кинофильмах и на витринах ювелирных магазинов.
Сердце в груди бойца заработало паровым молотом. А вдруг и правда это алмаз? Тут собрались такие люди, что могут себе позволить алмазами «блинчики» пускать. «Почему же я его раньше не видел?» – подумал Диагноз. И тут же нашел ответ. Наверное, сюда падала тень, а сейчас солнце переместилось.
