Но Итальянец не удостоил вниманием никого, кроме спешно вызванного Мороза.
– Вот! – пришлепнул Итальянец растопыренной пятерней злополучную заметку. – Вот твоя охрана Давыдовых! У них побывали люди Хана! Выпотрошили информацию и замочили! Ты мне что вчера пел про посты у давыдовского дома?
– «Младшему поджопник, лучше два, – процитировал Мороз шефа. – А старший никуда не денется»… Но нет никаких поводов для беспокойства. Хан не добрался до Давыдовых. Вы только изложили версию того, что могло бы произойти, если бы не устранение проблемы…
– Устранение? – вкрадчиво переспросил Итальянец, принимая нарочито-расслабленную позу в своем кресле. – И кто же отдал приказ? Уж не ты ли?
– Я.
– Интересно, интересно… Значит, по-прежнему стараешься предугадывать мои желания? Не очень-то удачно у тебя получилось на этот раз, Мороз.
– Необходимая мера. Азбука.
– А вот грамоте меня учить не надо! И не смей действовать от моего имени, но без моего ведома!
Промокнув глаза платком, как бы скорбя о случившемся, Мороз на самом деле не выказывал ни малейшего раскаяния. Его ответная тирада прозвучала негромко, но очень отчетливо:
– Что же, прикажете мне только анжелами да ингами заниматься? Шампанское дегустировать? Вы расслаблялись, и мне пришлось самому сделать то, что должно быть сделано.
Итальянец похолодел, как всегда случалось с ним в моменты сильного гнева. Нравоучения он не желал слышать ни от кого, ни по какому поводу. Вглядываясь в лицо Мороза, которое без темных очков вдруг стало чужим и незнакомым, он с напускным спокойствием произнес:
– Твоя последняя фраза – это что-то из самурайского кодекса чести, насколько я понимаю… Красиво, спору нет. Но известно ли тебе, зачем вообще нанимали на службу этих самых самураев?
– Догадываюсь, – коротко кивнул Мороз.
– Тогда займись моими врагами. Ханом в первую очередь. Вплотную!
– Конечно, – сказал Мороз. – Абсолютно верное решение, которое напрашивается давно. Но в настоящий момент это невозможно. Хан со своими людьми залег на дно. Они готовы к войне, и побеждать придется большой кровью. А можно – малой, если выждать немного. Он должен сделать ход первым – вы же сами так задумали. Причем все ходы, которые есть у него в этой ситуации, обязательно будут неверными. Выждав, мы получим преимущество.
– Я хочу не преимущества, а его смерти! – сорвался на резкий крик Итальянец, слушая ненадежного внутреннего советчика, имя которому – страх.
Ему было, чего бояться. Золотая Орда, приготовившаяся к беспощадной войне, могла вселить ужас в кого угодно.
Мороз подождал, пока в воздухе рассеются микроскопические капельки слюны шефа, вырвавшиеся одновременно с криком, и сказал:
– Для этого требуется время.
Итальянец побарабанил пальцами по столу, прикидывая, как долго ему придется выносить томительное ожидание расстрела на улице или взрыва под днищем своего автомобиля. Выходило – чем меньше, тем лучше.
– Неделя, Мороз.
Но помощник и здесь проявил несговорчивость:
– Это из области чудес, шеф. Наймите колдуна или ведьму. Говорят, они умеют убивать заклинаниями на расстоянии. Я в этом деле профан.
– Мне сдается, – холодно произнес Итальянец, – что ты профан и во всех остальных вопросах. Расхаживал тут в черных очках, как… киборг. А без очков только хлопаешь глазами. Трусоватые они у тебя, как я погляжу!
Медленно, очень медленно Мороз встал, окаменев лицом так, словно его свела судорога боли. Итальянец последовал его примеру. Столкновение их взглядов было сокрушительным, хотя со стороны никто бы не заподозрил произошедшей катастрофы. Просто двое мужчин, один повыше, другой пониже, на несколько томительных секунд застыли друг против друга. Потом Мороз развернулся и промаршировал к выходу. Хозяин его не окликнул.
Здравый смысл подсказывал Морозу, что правильнее было бы проглотить обиду и остаться, чтобы начать разговор заново. Но обладает ли здравым смыслом механическая игрушка, которую капризный мальчишка с размаху грохнул об землю? Сломался Мороз. С этого момента он вел себя вопиюще нерационально – от первого шага, сделанного прочь из кабинета, и до последнего, перенесшего его через роковую черту…
Взревел негодующе его громадный джип, возмущенный умышленной грубостью хозяина. Он не знал, что у хозяина тоже есть свой хозяин, который только что попытался проделать с ним то же самое – стронуть с места сразу на четвертой скорости.
Джип-Джиппо-Гиппопо, лоснящийся черный автомонстр, был все же куда более толстокож и вынослив, чем его владелец. Скрежеща сцепленными шестернями, он стерпел боль, взял разгон и понес седока по городским каньонам, неодобрительно отметив зеркалами заднего обзора, что в хвосте не наблюдается привычной четырехколесной своры сопровождающих. Дивясь такому грубому нарушению правил безопасности, джип все же не позволил себе притормаживать, а послушно мчался вперед, предугадывая каждый следующий поворот. Всем своим механическим поведением демонстрировал он вышколенность умного дрессированного зверя.
Через несколько кварталов стало ясно, что хозяин спешит на свою тайную квартиру, где неделями и месяцами ждет-дожидается его верная наложница, такая же беспрекословно-покорная, как и джип. Привозишь туда хозяина злого, раздраженного, а он возвращается веселый и умиротворенный. Доставляешь усталого – получаешь бодрого, подзаряженного неизвестной энергией. Джип не понимал сути этих чудесных превращений, однако нутром чуял, что сейчас хозяин нуждается в заботливом уходе как никогда. И торопился изо всех сил, едва сдерживаясь, чтобы не расталкивать оскаленным радиатором разномастных машин-черепашек, преграждающих путь, и чтобы не срезать нетерпеливо углы – вместе с вывороченными из домов кирпичами.
Влево… Прямо… Опять влево и сразу направо – это последний поворот, почти приехали.
Но что за грязный ушастый «Запорожец» перекрыл своим тщедушным корпусом проезд в знакомый тихий дворик? Мятый, битый, насквозь прогнивший, как мусорные баки, подле которых он примостился. Никак не реагирующий на нетерпеливое рявканье спешащего джипа. Не удирающий трусливо прочь, не отползающий угодливо в сторонку…
Оборзел, урод?
Джип с готовностью переключился на холостой ход и досадливо хлопнул дверцей, выпуская хозяина. Сейчас, сейчас отправит он «Запорожца» подальше, куда-нибудь за Дунай, к черту на кулички! Понесет по кочкам, как консервную банку!
Выжидательно урча, джип наблюдал, как навстречу стройной фигуре хозяина из жалкого шарабана выбрался невзрачный большеголовый карлик в потрескавшихся очках, берете и бежевом плащике-промокашке. Голь перекатная! Давить таких без разбору, без сожаления!
Головастик в беретке, видимо, осознал свою вину. Смущенно улыбаясь, он запустил руку в полиэтиленовый пакет с поблекшим логотипом кока-колы и принялся что-то там нашаривать. Словно надеялся откупиться от разгневанного хозяина банкой кильки в томате или пирамидкой просроченного кефира!
Тьфу! Джип не удержался от презрительного фырканья, что случалось с ним крайне редко.
И вдруг пакет приподнялся на уровень груди головастика и издал приглушенный хлопок, самую малость перекрывший шум работающего мотора. В лицо хозяина плюнуло огнем. Вздрогнув, он быстро-быстро пошел на каблуках задом наперед, пока не наткнулся спиной на испуганно вздрогнувший джип. Стал съезжать вниз, прямо в лужу на асфальте. Похолодевшая хозяйская рука скользила по капоту джипа, повторяя все его плавные изгибы. Так гладят верного пса перед расставанием. Прощай. То есть прости…
След растопыренной пятерни на слякотной измороси перед лобовым стеклом джипа – вот и все, что оставил хозяин на недолгую память о себе, прежде чем исчезнуть, исчезнуть навсегда…
А низкорослый убийца, вместо того, чтобы произвести традиционный контрольный выстрел, уронил пакет в грязь и нервным бабьим жестом провел ладонями по ляжкам, скрытым полами неприметного плаща.
Потом он спокойно сел в «Запорожец» и потарахтел по своим совсем другим делам, для которых не требовался весь этот дурацкий маскарад.
В принципе он специализировался не на убийствах, а на их расследовании, так что никакого морального удовлетворения не испытывал.
Итальянец узнал про расстрел минут через сорок, когда поостыл и отправил людей на поиски Мороза, без которого внезапно ощутил себя беззащитным и одиноким.
Таким он и остался, ибо возвратить Мороза оттуда, где он оказался, не представлялось возможным даже столь влиятельному человеку, каковым считался Итальянец. Да, он распоряжался чужими судьбами и жизнями. Но лишь до определенного момента. Загробная жизнь была вне его компетенции.
Засев в своем кабинете, Итальянец нервно сорвал с шеи затрудняющий дыхание галстук, водрузил на стол новую бутылку «Метаксы» и принялся периодически прикладываться к содержимому. Однако подавляющий страх не отступал, разве что принимал все более расплывчатые, размытые алкоголем формы. Перед Итальянцем лежал лист белоснежной бумаги, на котором он не додумался изобразить ничего лучше, чем могильный холмик с православным крестом. Если это было начало очередной схемы, то выглядела она слишком уж удручающе. Какие направляющие стрелки могли вести отсюда? Куда? Мрачно усмехнувшись, Итальянец пририсовал вверху кудрявое облачко и соединил с ним кладбищенский крест, от которого стрелкой можно было указать только одно направление. Обратной связи не существовало. Билет в один конец.
