– Что ты видел?
Костик хотел ответить, но не смог. Перед глазами сразу возник труп Артура. И красным светом вспыхнул сигнал – предупреждение, на фоне которого он увидел свой собственный труп.
– Ничего не видел… Но Артура нет и больше не будет…
Никому и никогда он не расскажет о трупах, которые видел в Калиновке и на выезде из нее.
Костику было страшно. Он боялся уже не Артура, а самого Леху. Его друг сам стал монстром…
* * *
– Как прошла операция? Как ее состояние? В какой она палате? Я хочу ее видеть!
Алексей говорил как заведенный. Врач и медсестра даже слова не могли вставить.
Наконец он выговорился.
– Вы только не волнуйтесь! – попыталась успокоить его сестра.
У нее был такой вид, будто она собиралась выдать страшный стандарт. «Мы сделали все возможное…»
– Что с ней? – Алексея хватил мандраж.
– Ничего страшного… То есть я хотела сказать…
Сестра и сама разволновалась. Врач выступил вперед, закрыл ее собой.
– Не обращайте внимания, у нас сегодня была тяжелая ночь…
– Что с моей женой? – начал выходить из себя Алексей. – Что вы тут все сопли жуете?..
– Все в порядке. С ней все в порядке. Рана пустяковая… Но…
– Что но?
– Она у вас была парализована? – после многозначительной паузы сказал врач.
– Почему была?..
– Сейчас вы сами все поймете…
Он провел его в одноместную палату. В ней горел свет. Вика не спала. Она сидела на койке. На плече повязка. На лице невообразимый восторг. И радовалась она вовсе не мужу. Она даже внимания на него не обратила.
– Вика!..
Алексей подошел к ней, сел рядом, нежно обнял.
– Леша… – радостно проворковала она.
– Почему ты сидишь? Тебе надо лежать…
– Я не хочу лежать…
– У нее шок, – сказал врач. – Но не от ранения…
– От чего?
Вика посмотрела на него счастливыми глазами.
– Леша, я могу ходить…
Опираясь на него, она встала с койки.
Алексей не мог поверить своим глазам. Вика стояла. Правда, при этом ее шатало как соломинку на ветру. Но она стояла. На своих ногах. Мало того, она сделала шаг вперед. Ее заштормило, она потеряла равновесие. Но Алексей не дал ей упасть. Он подскочил к ней, удержал ее, прижал к себе.
– Это же чудо! – на глазах у него выступили слезы.
– Я не могу это объяснить, – сказал врач. – Потому что не знаю историю болезни. Но я уже созвонился с одним профессором…
– К черту профессора! – махнул рукой Алексей.
Ему совершенно не важно, кто и как объяснит это чудо. Главное, оно состоялось. Вика снова может ходить. Она будет ходить!..
– Кстати, о профессоре! – вспомнил он.
Он уложил Вику на койку. И повернулся к врачу.
– Как чувствует себя Сергей Тимофеевич?
– Какой Сергей Тимофеевич… Ах да!.. Он умер…
– ?!..
– Но вы же, кажется, сами велели всем об этом говорить, – улыбнулся врач. – А вообще, он прооперирован. Сейчас в реанимации. Состояние критическое. Но мы надеемся на благополучный исход. Есть все основания надеяться на это…
В палату к Сергею Тимофеевичу Алексей попасть не смог. У входа несли вахту дюжие парни с каменными лицами. Ни одного из них Алексей не знал. Зато они, похоже, знали его. Но пропустить к своему боссу отказались категорически. Они получили приказ не подпускать к Дружилину никого, кроме лечащего врача. И ослушаться приказа не могли. И корректировке этот приказ не поддавался. Потому что Сергей Тимофеевич был сейчас без сознания…
1
– Эмма, ну объясни, чего нам бояться?
– Не знаю… Но мне страшно…
– Может, у тебя мания?
– Нет, это всего лишь осторожность…
– Ну ты сама подумай! Мы уже полгода в Москве. Нас кто-нибудь хоть пальцем тронул?
– Мы же снимаем квартиру. Никто не знает, где она…
– А к твоим родителям мы в гости ходим? А к моим? А к Юле?.. Да нас найти проще простого. И не нашли нас только потому, что нас никто не ищет. Никто! Не ищет!..
– Ладно, верю, Артура больше нет, его опасаться не стоит. А милиция? Сколько трупов в Калиновке было, жуть. А мы в ту ночь исчезли. Соседи-то знают нас. Наверняка и милиция в курсе. Нас должны искать. Хотя бы как свидетелей…
– Должны. Но не ищут. Леха же ясно сказал, нас искать не будут…
– Он не ясно сказал. Он туману нагнал…
– Туману, не туману. А ты хоть раз про Калиновку в газете прочитала? По телевизору слышала?.. А там ведь сначала дом рванул. А потом еще и бойня, горы трупов. Да журналисты бы туда дорожку обязательно протоптали. Такую бы сенсацию раздули. А ничего нет. Тишина. Потому что дело замяли. Потому что Леха – это мафия…
Всякий раз, когда Костик говорил про Леху, по спине пробегал озноб. Леха. Жесткий, волевой, властный, самоуверенный. Эталон крутого мафиози. С ним рядом даже покойный Артур не смотрелся.
Да, возможно, Леха достиг высоких криминальных вершин. Он парень уличной закалки, сильный духом, крутой нравом. И голова у него ясная. Встал один раз на скользкий путь и покатился – кража, колония, которая не воспитывает, а ломает людей. Леха не сломался. Но пошел темной дорожкой. Добрался до криминальных высот.
Костик уважал его. Но побаивался. Может быть, потому ни разу ему и не позвонил. Да Леха и сам не пытался его найти. Не до него. Видно, своих дел много.
А у Костика дел нет. Они живут с Эммой в свое удовольствие. Проедают и прогуливают остатки своих капиталов. А их осталось не так много. Нужно думать о будущем. А будущее у них одно – музыка.
Он мог бы продолжать писать гимны для «новых русских», для их фирм. Но Марк, Юлин муж, сказал, что в этот бизнес ему лучше не соваться. Намекнул, что его переняли сильные мира сего. И если что не так, ему просто переломают руки и ноги. Мол, дикие законы дикого рынка. Костик не раз убеждался в этом на собственной шкуре. Поэтому предостережение принял. Тем более, ему вовсе не хотелось писать скучную и бестолковую музыку для идиотских гимнов. Зато кто-то другой делал на этом неплохие деньги. Правда, Марк не сказал, кто именно.
Костику не надоела идиллия семейной жизни. Но его уже магнитом тянуло в большую музыку. Он должен был возвратиться на большую сцену. Но не один. А вместе с Эммой. И в жизни, и на сцене вместе, иначе нельзя.
Но Эмма упрямилась. Все чего-то боялась. Костик убеждал ее, что бояться им нечего. Аргументированно доказывал. Чуть ли не каждый день. Она слушала, даже соглашалась. Но у него на поводу не шла.
Сегодня Костик снова завел свою пластинку. Но на этот раз у него есть козырь, против которого Эмма не устоит. Давно пора выложить его.
– А ты знаешь, сколько у нас осталось денег? – спросил Костик. – Не считала…
– Зато я считал… У нас всего восемнадцать тысяч долларов.
– По нынешним временам – это много, – сказала Эмма.
Но уверенность уже слетела с нее.
– Да что ты говоришь! Будто не знаешь про уникальное свойство денег. Когда-нибудь они заканчиваются. А нам нечего больше продавать…
Они уже продали все ее драгоценности.
– Ну и что ты предлагаешь?
– Хватит балдеть! Пора браться за дело.
– Опять ты про свое…
– Не опять, а снова…
Неожиданно нашелся еще один козырь, под язык подвернулся.
– Знаешь, я могу найти другую солистку. А искать уродину я не буду, сама понимаешь…
В Костика полетела подушка. Хорошо, что не утюг.
* * *
– Вообще-то, я сейчас занят…
Герман с важным видом восседал в кресле. Нога заброшена за ногу, в зубах сигара дымится. Кожаные брюки, кожаный пиджак. Только белая водолазка под ним давно уже не белая. Будто полы ею кто-то мыл…
– Ну да, ты уже говорил, – кивнул Костик.
Германа они нашли недавно. Как только решили с Эммой, что пора браться за дело. Сначала он очень обрадовался. А затем стал набивать себе цену.
– У меня проект. Сейчас уже на полных оборотах крутится. Сами понимаете, все дни расписаны по минутам…
– Да уж слышали про твой проект, – усмехнулась Эмма. – Очень оригинальный…
– А чего смешного? – Герман сделал обиженное лицо.
– Твой Мура гремит на всю страну… – Еще бы! У него такой голос…
– И не только голос… А правда, что он «голубой»? – спросил Костик.
– Ну, любит, когда его в попу делают… Сейчас этим никого не удивишь…
– А он правда кому-то лицо расцарапал?
– Да было дело… А что?
– Да ничего. Мы уж думали, это просто реклама. В смысле, скандальная…
– Ха! Это с тобой, Константин, я мульку рисовал. А Мура сам по себе ходячий скандал. Может штаны прямо на сцене снять, задницу показать. Ничего выдумывать не надо. И журналистов на него натравливать не нужно. Они сами за ним бегают…
– Сам себе реклама…
– Вот-вот…
– И ты его менеджер.
– Плюс продюсер.
– Даже так?
– А что, на месте стоять?
– Трудно с ним?
– А то… Я ж говорю, ходячий скандал. Сам себе придурок. Честно скажу, раз не вытерпел. По роже вмазал…
– То-то я смотрю, у него в нижнем ряду зубов не хватает…
