— Что, и коттедж строился специально? — изумился Гектор, на мгновение даже забыв о путах, стягивающих руки.
— Да. Он задумывался как комплекс-хранилище. Поэтому его и назвали «База Харона».
— Кто мог открыть дверь в сейфовую комнату?
— Только сам Харон. Правда, он не знал, что это за матрица. Но Аид две недели назад аннулировал доступ на территорию хранилища для всех. Если только за матрицей не приезжали трое одновременно. Более того, ни один из нас пятерых не знал кодовую комбинацию замка сейфа. Она была известна только Харону. Так что, если Жнец не умеет ходить сквозь стены и сейфовые двери, остается только этот вариант. Думаю, что он купил Харона раньше, а потом просто устроил так, что тот попал в коттедж. Та же история, что и со мной. Жнец — мастер подобных комбинаций.
— Ты его в лицо не знаешь, это я понял. Но как-то же вы должны были общаться, — поинтересовался Гектор.
— Нет, — подтвердил Валька. — Я разговаривал только с его контактером. Фамилия этого человека — Беркович. Но ты можешь вычислить Жнеца. Он был среди вас и теперь должен убить всех, кто знает его в лицо. Тот, кто останется последним, и окажется Жнецом.
— Нас уже осталось всего двое: я и еще один парень.
— Если Жнец не ты, — пробормотал Валька, — а в этом я уже почти не сомневаюсь, значит — это твой выживший напарник.
— А как насчет моей дочери? Если он похитил Лидку, то где она может быть сейчас? — требовательно спросил Гектор. — Ты ведь немного знаешь Жнеца…
— Жнец тут ни при чем. Просто здравый смысл. Мне очень жаль… — произнес Валька. — Мне, правда, очень жаль.
— Ты хочешь сказать, что он убил Лидку?
Гектор почувствовал, как его сердце сжимается в тугой комок и покрывается ледяной коркой. Он не мог вздохнуть. В голове сам собой образовался тяжелый шипастый шар, который начал вращаться с бешеной скоростью, терзая мозг, разрывая сознание на крохотные тряпичные кусочки. Мир треснул и распался на тысячи зеркальных осколков. А шар все вращался, дробя его, стирая воспоминания, разрушая образы, оставляя после себя лишь пустоту, в которой не было ничего, кроме одной-единственной капельки крови. Лидкиной крови.
Но Гектор не завыл, не застонал, не повалился на пол. Он так и остался сидеть. Даже не заплакал. Просто в нем вдруг родился другой человек. Холодный, расчетливый, взирающий на происходящее словно со стороны. Ни о чем уже не жалеющий и ничего не боящийся. Человек без прошлого и будущего.
— Твоя дочь нужна Жнецу только как гарантия, что ты никуда не денешься, — продолжал Валька. — Не убежишь, не уедешь.
— Но тогда он не стал бы ее убивать! — с жутким, абсолютным спокойствием сказал Гектор. — Она заложница!
— Для Жнеца ее присутствие не играет роли. Важен сам факт, что твоя дочь похищена. Ты никуда не денешься, пока не отыщешь ее. Но, если тебе станет известно, что Лида мертва, ты тем более никуда не денешься. Правильно?
— Правильно, — согласился Гектор.
— Так зачем ему с ней возиться? Живой заложник представляет потенциальную угрозу, а Жнец не любит подобных ситуаций. Пожалуй, смерть твоей дочери ему более выгодна, чем ее жизнь. И он убивает без колебаний, поверь мне.
Валька встал, прошелся по комнате:
— Я не знаю, что и делать. С одной стороны, если я хочу выжить, мне придется тебя убить.
— Зачем? — спокойно спросил Гектор. Он понял, что освободиться уже не успеет. Ему нужно еще как минимум пять минут. Важно потянуть время.
— А вдруг Ярослав прав, и ты просто морочишь мне голову?
— А вдруг нет?
— Ну, я столько уже натворил, что один грех не испортит моей репутации на Страшном суде, — устало сказал Валька, взводя курок пистолета. — Черт, я не хочу тебя убивать.
— Так и не убивай, раз не хочешь, — предложил Гектор. Они беседовали так, словно речь шла не о человеческой жизни, а о том, есть им кашу или лучше отправить ее в помойное ведро.
— Да не могу, старик. Пойми меня правильно. Ну не могу. — Валька остановился напротив Гектора и поднял оружие. — Но я хочу, чтобы ты знал: это не личное. Просто у меня нет другого выхода.
В эту секунду дверь, ведущая в комнату, отворилась. На пороге стоял адвокат. Выглядел он более чем странно. Застывший стеклянный взгляд, неестественно прямая спина, свободно повисшие вдоль тела руки. Несколько секунд Ярослав стоял абсолютно неподвижно, затем вдруг покачнулся и повалился, как туго перевязанный сноп, лицом вперед. На спине адвоката темнело бурое пятно, с каждой секундой становившееся все шире.
Гектор помертвел. Жнец нашел их, хотя Валька и утверждал обратное. Могущественный, невидимый, всезнающий. Он был где-то здесь, в доме. Сам или его люди, какая разница?
Валька обернулся и тоже застыл, словно пораженный молнией. Он смотрел на труп адвоката, и пистолет в его пальцах ходил ходуном.
— Черт! — В голосе Вальки не было ничего, кроме безграничного ужаса. — Черт! Это Жнец! Это Жнец!!!
В коридоре заскрипела половица. И Валька сразу же нажал на курок. Это было настоящим безумием. В таком состоянии он не смог бы попасть даже в стоящего рядом слона.
— Прекрати стрелять! — закричал Гектор.
— А? — Валька обернулся.
Лицо его было перекошено ужасом и паникой. В глазах клубилась золотистая дымка сумасшествия. Гектор понял, что однокашник уже не способен держать себя в руках. Ужас оказался сильнее и, словно дикий пес, сожрал человеческий разум.
— Это ты! — вдруг заорал Валька. — Это все ты! Все из-за тебя! Ублюдок! Тварь! Это ты!!!
На губах однокашника пузырилась пена. Он и впрямь стал похож на бешеную собаку. Таким в его «Я» был пресловутый «мистер Хайд».
— Это ты!
Гектор понял, что шансов на спасение у него очень немного. Он не боялся «сумасшедшего мистера Хайда», вылупившегося из Вальки. Люди Жнеца — вот кто тревожил его гораздо больше. Хладнокровные профессионалы, умеющие обращаться с оружием. В планы Гектора вовсе, не входило умирать, лежа на полу, перемотанным веревкой, как черкизовский сервелат. И дело вовсе не в страхе смерти, просто ему еще надо было свести кое с кем личные счеты.
Он резко подтянул колени, оттолкнулся от стены и одним рывком вскочил на ноги. Эх, хорошо, что хоть изредка показывал великовозрастным распущенным оболтусам, как выполняются физические упражнения на турничке, коне и прочих снарядах. Не расплылся, как большинство коллег по «цеху». Поддерживал себя в более-менее приличной форме, чтобы Лидке не стыдно было с ним в театр выйти или на пляж летом.
Валька оскалился, сгорбился как-то нехорошо, по-шакальи, отступил на шаг. По совершенно белому его лицу обильно тек пот. Валька торопливо слизывал соленые капли, и в эти моменты сходство с животным становилось особенно сильным. Гектор пригнулся и отчаянно ринулся вперед. Он толкнул «мистера Хайда» плечом в грудь. Тот выкатил глаза, взмахнул руками, пытаясь ухватиться за воздух, и снова нажал на курок. Гектор отскочил в сторону и рванулся к двери. Перепрыгнув через труп адвоката, он вылетел в коридор и огляделся. Планировочка почти как у Ярослава, лишь небольшая разница в деталях.
Гектор свернул вправо, за угол, так и есть, лестница на второй этаж. Хорошо. Он взлетел по широким ступеням и быстро пошел по коридору, наваливаясь на двери плечом, открывая их, высматривая что-нибудь, что можно было бы использовать в качестве оружия. На ходу он двигал все еще связанными руками, пытаясь ослабить веревку. Сбросить хотя бы одну петлю. Всего одну. Гектор открыл очередную дверь и… застыл как вкопанный. На широкой кровати россыпью лежали охотничьи патроны. Много. Больше чем много. Гора патронов. Патронное Эльдорадо. Клондайк. Сверху покоился бронежилет, здесь же резиновая дубинка, два здоровенных «золингеновских» ножа, электрошокер и два «винчестера».
— Вот это да, — пробормотал Гектор. — Вы хорошо подготовились к осаде, ребята.
Внизу Валька продолжал выкрикивать какие-то жуткие угрозы вроде: «Только суньтесь, гады, я вас всех…» Гектор быстро подошел к постели, присел и, нащупав один из ножей, попытался перерезать веревки. У киногероев это получалось быстро и ловко. У него не получилось никак. Нож упорно проворачивался либо вываливался из рук, запястья ныли и не желали сгибаться, веревки уходили из-под лезвия — словом, получалось все, кроме дела.
Внезапно на первом этаже загрохотали выстрелы. Затем наступила тишина. Гектор плюнул на нож и ожесточенно задергал руками, выбирая петлю послабее. Вроде правая. Вроде? Точно, правая! Он потянул руку из пут, оставляя на веревке клочья кожи и кровавые пятна. Мало-помалу кисть выскальзывала из петли.
И вдруг внизу закричали. Это был жуткий, нечеловеческий крик, полный страдания и боли. Казалось, он длится бесконечно. Человек не выл, а тянул на одной ноте: «А-а-а-а…» На секунду Гектор замер, а затем рванулся изо всех сил. Кисть наконец выскользнула из петли. Он был свободен. Сбросив веревку, Гектор подхватил ружье и, передернув затвор, шагнул к окну. Так и есть. Машина у ворот. То ли «девятка», то ли «Москвич», не разобрать. На переднем сиденье кто-то курит. Огонек мерцал размеренно, то разгораясь, то вновь угасая, превращаясь в хлопья пепла.
