Но речи этой не суждено было состояться, потому что учительница отреагировала быстрее ученика.
— Какого (далее четыре нецензурных слова) ты сюда явился?!
Никита не обратил никакого внимания ни на слова общеупотребимые, ни на слова матерные, он держал в поле своею радиоактивного внимания малознакомого неприятного парня. При этом постепенно к нему приближаясь.
— Ты (опять самым обидным образом для вошедшего употребленные арготизмы) после всего решил сюда явиться, чтобы… — от возмущения и ярости у Светланы перехватило дыхание.
Никита не торопился с расправою еще и потому, что хотел за время сближения с клиентом определить, произошло уже что-нибудь непоправимое или нет. Успел ли этот белобрысый гаденыш помочь его любимой единокровной сестре Светлане в совершении страшной и ненужной ошибки или только готовился это сделать.
На мужчине следы недавнего участия в межполовом столкновении почему-то видны отчетливее, чем на женщине, это Никита знал по опыту работы. Кроме того, с неизвестным этим пареньком разговаривать ему было легче. Со Светланой, судя по всему, говорить было просто невозможно.
Сообразительный Денис понял по поведению учительницы, что возмущаться из-за грубого вмешательства в его интимную жизнь не стоит. Какие-то тут другие расклады. Умнее всего отступить к стене и, скользя по ней, незаметно удалиться домой к бабушке.
И он начал осуществление этого плана.
Но без согласия учительского знакомца сделать это было непросто. Поэтому отступающий к стене подросток заскучал и стал потеть.
Никита, приближаясь, знал, что не удержится и ударит его. Примерно так же сильно, как умника с монтировкой. Будет ли этого достаточно, чтобы убить, неизвестно. Но ударить слабее он не мог и не считал себя обязанным сдерживаться.
Спасти школьника могло только одно, и оно именно и случилось.
Светлана Савельевна, не полностью преодолевшая речевой спазм, бросилась слева на человека, считающего себя ее спасителем. Ее чести, семьи и карьеры.
Заслуживает внимания тот факт, что в этот момент она была вооружена. Не бог весть что эти маленькие маникюрные ножницы, оказавшиеся в ее руке, но совместно с фактором неожиданности они должны были сыграть свою роль и сыграли.
Сомкнутые острия вонзились в кожаное плечо спасителя.
Удар получился сильным.
На несколько мгновений внимание Никиты было отвлечено, правой рукой ему пришлось перехватывать оцепеневшую от ярости кисть, отталкивать обезумевшую родственницу, морщась и шипя выдергивать из плеча орудие неразумного вредительства.
За это время Денис успел выскочить на веранду.
Посмотрев в помутневшие глаза сестры, Никита с неохотой понял, что придется дать ей пощечину, чтобы привести в чувство, иначе истерика сменится прострацией. Терапевтический удар он наносил раненой рукой, во избежание увечья.
Оказалось, все сделал правильно. Как только Светлана почувствовала во рту кровь, взгляд ее сделался осмысленным.
— У ворот машина. Ключ в замке. Езжай до станции. Выйди из машины. Жди меня. На платформе. Поняла? — он потрепал ее за плечо, — все путем.
Он хотел ей сказать, что все важное расскажет ей по дороге домой, а она подумала — какой кретин все-таки.
Вправление родственных мозгов заняло довольно много времени, и, когда Никита выскочил на улицу, он не увидел никого. Кроме валяющегося на земле шофера.
Пришлось его еще раз пнуть (но уже без ощущения собственной правоты). Пнуть, чтобы он вмешался в развитие событий и сказал, где он, этот клиент?!
Когда бы не помощь снега, Никите не удалось бы найти ответа на этот философский вопрос. Покрутившись на месте, он в равнодушном свете веранды, падавшем на порог, увидел отчетливые следы. Куда они? К забору они. Никита понесся.
Клиент перелез забор в самом удобном месте, машинально отметил Никита, но никаких выводов сделать не успел. Пришлось снова присматриваться, куда это потопали испуганные кроссовки.
Очень скоро он понял, что паренек ушел недалеко. Скорей всего, вон в том доме спрятался. И, кажется, дом этот ему не чужой. Иначе чего бы он к нему побежал.
Проверим.
Чтобы раз и навсегда закрыть это дело, требовалось поговорить с ранним любителем продажного женского тела и отбить несколькими ударами у него охоту хвастаться и хихикать по поводу веселого совместного приключения с неосторожной учительницей литературы. Это дело нельзя откладывать на завтра, встречать его возле школы и т. п. Пробка еще не полностью вылетела из бутылки, джинна еще можно запихнуть обратно.
Если все сделать быстро, правильно и решительно.
Всю эту бездну мыслей успел продумать медлительный Никита, топча прямоугольник посеребренной пашни и огибая оцепеневшие кусты какой-то из смородин.
Он шел и прислушивался, стараясь по неосторожному звуку, который не может не издать возбужденный беглец, определить, за какой из углов дома ему поворачивать.
Обойдем дом слева, так и не получив звуковой подсказки, решил Никита. Завернул за угол: справа черная деревянная стена, слева бледный лунный газон до самого забора, и над всем этим неполная, но яркая луна.
Никита замер, чего-то ожидая от этой в общем-то безжизненной картины. Он чувствовал присутствие живого дыхания. Откуда оно идет? Никита перестал дышать сам, чтобы очистить экран своего слуха. Несколько секунд он стоял с выпученными глазами, и мог бы выдержать еще долго, но эти усилия не понадобились.
Вдруг откуда-то сверху, разжав ослабевшие от холода пальцы, к нему, почти прямо в объятия, съехал с обледеневшего карниза горячий и все еще запыхавшийся беглец.
В это время Светлана Савельевна предприняла путешествие к креслу, на котором остались ее пальто и сумочка. Довольно уверенно одевшись, она стала складывать в сумочку вещи, незаметно ею выброшенные в финале отвратительной беседы с учеником, — она добиралась до маникюрного набора, и открывала маникюрный набор, и нащупывала в нем ножницы. Путь к ним был так же труден, как к смертельной Кащеевой игле.
Светлана Савельевна решила последовать совету раненного ею человека. Закончив сборы, она покинула дачу известного математика. Если бы на диване перед камином кто-нибудь остался бы сидеть, ему через минуту стали бы слышны два вида звуков. Первый издавала неумело понукаемая машина, второй — умело натаскиваемый по любовной части молодой человек в детской комнате на втором этаже. Но даже этот невидимка не смог бы сказать, каким именно образом собиралась использовать ножницы в разговоре со своим учеником только что уехавшая учительница.
Оклемавшиеся по дороге офицеры перевернули гнилозубого на спину, отчего сознания в нем не прибавилось.
Профессор, конечно же, закурил и сказал негромко:
— Ну что ж, доставайте пушечки.
Все три его спутника стали расстегивать одежду в разных местах. Три ствола явились. Шеф кивнул в сторону ворот, мол, туда надо идти.
— Желательно все-таки без стрельбы, — опять негромко сказал он, держась в тылу у своих нукеров и поправляя очки, чтобы навести их на резкость.
Вид тела номер два, найденного там, где его оставил Никита, угнетающе подействовал на четверку. Она замерла, пугая темноту своими пистолетами. Профессор нащупал в кармане металлическую зажигалку и сжал ее в интеллигентном кулаке.
— А где машина? — прошептал Сережа, вспомнив, что лежащий является шофером.
— Он уехал, — с надеждой в голосе сказал Дима. Машины ему было не жаль.
— Сейчас мы все выясним, — твердо произнес профессор, обогнул лежащего и взошел на крыльцо. Там он обнаружил, что входная дверь прикрыта неплотно, и сообщил об этом свистящим шепотом.
Все три пистолета собрались на крыльце и начали просачиваться на веранду. Скопились там, морщась, когда какая-нибудь старуха-половица познавала тяжесть их тела. Сгруппировались у двери, ведущей непосредственно в глубь дома. По очереди и хором напрягали слух, но не добыли таким путем никаких сведений об обстановке внутри.
— Чего ждем? — все тем же змеиным шепотом спросил профессор.
Сережа переложил пистолет в левую руку, а правой рванул на себя ручку двери. Оба офицера, держа свои пушки всеми десятью пальцами, кинулись внутрь и по всем правилам импортного кино замерли там в полуприсесте, максимально выставив стволы вперед. Если бы кто-то хоронился сбоку с коромыслом, скажем, в руках, он одним ударом мог бы их болезненно обезоружить. Но, как известно, в каминной никого быть не могло.
Офицеры двинулись вперед, заглядывая за портьеры, за кресла. Сережа держал под прицелом лестницу, уводящую на второй этаж.
— Никого! — таким было общее мнение.
Профессор вытащил из кармана зажигалку, собираясь закурить и подумать, но до его уха донеслись вдруг звуки, в происхождении которых он, как владелец фирмы «Купидон», ошибиться не мог.
