Капроски выглянул в окно.
– Тебе надо увидеть его своими глазами – сразу поймешь, что я имею в виду.
– Ну что ж, через несколько минут увижу. Клэнси притормозил перед больницей, припарковал машину слева от «седана» и выключил зажигание. Он внимательно осмотрел две бесконечные вереницы припаркованных машин по обе стороны улицы.
– Наличие знака «Стоянка запрещена», видимо, производит неотразимое впечатление на обитателей этого фешенебельного района, – сказал он, поморщившись. – Оставайся в машине. Если кто-нибудь отъедет, займи свободное место. Я вернусь через минуту. Только узнаю, как себя чувствует Росси.
– Конечно, лейтенант. – Капроски сел за руль. Клэнси кивнул и направился к дверям больницы. Он прошел по кафельному полу и приблизился к столу. Дежурила все та же симпатичная медсестра. Клэнси удивленно поднял брови.
– Как же так, сестра? У вас что, смена длится двадцать четыре часа?
– Доброе утро, лейтенант. Нет, моя смена длится с полуночи до восьми утра. – Она приветливо улыбнулась. – Прошло всего только четыре часа с… с тех пор, как вы к нам заходили ночью.
Клэнси усмехнулся и провел ладонью по лицу.
– Я уже путаюсь во времени. – Он двинулся к лифту и остановился. – Этот молодой практикант… доктор Уиллард тоже еще на дежурстве?
– Да. Кабинеты врачей на пятом этаже. Хотите, я его вызову?
– Спасибо, не надо. Сначала я посмотрю, как там наш малыш, а уж потом поговорю с ним. В какую палату его поместили, не знаете?
– Знаю. В шестьсот четырнадцатую.
Он зашел в лифт, улыбаясь в знак благодарности сестре, нажал на кнопку, и лифт мягко вознес его на шестой этаж. Двери лифта автоматически раскрылись. Он шагнул из лифта, прошел по освещенному коридору и свернул за угол. Барнет сидел не шелохнувшись на стуле перед дверью палаты, изо всех сил делая вид, что просто отдыхает. Он бросил на приближающегося Клэнси несчастный взгляд и поднялся.
– Привет, лейтенант! – Здоровенный патрульный огляделся по сторонам. – Господи, ну и дежурство!
Клэнси сурово посмотрел на него.
– А что? Какие-нибудь неприятности?
– Не-а. Просто это далеко не «Белльвю». Можно подумать, что в этом заведении раньше ни разу не видели полицейского. Они смотрят на меня так, словно я какой-то дебил.
– Ну, Фрэнк, задание есть задание. Нам надо присматривать за этим типом. Скоро его переведут в другое место – как только найдут самое подходящее. Возможно, уже сегодня утром. Надеюсь, где-нибудь за пределами нашего участка.
– Я тоже надеюсь! – с жаром сказал Барнет и, опомнившись, добавил: —…лейтенант.
Клэнси улыбнулся.
– Ну и как он? Барнет пожал плечами.
– Не имею ни малейшего понятия. Его приходил проведать только доктор – пару раз заходил.
– И?
Барнет опять пожал плечами.
– Он мне не докладывал.
– Я сам поговорю с врачом.
Он тихо отворил дверь и, войдя в палату, так же тихо закрыл. Жалюзи были опущены, и в палате стоял полумрак. В дальнем углу на кровати под простыней угадывалась человеческая фигура. Клэнси бесшумно подошел к кровати и заглянул. Забинтованное лицо было чуть повернуто к стене, рот неестественно раскрыт. Клэнси уставился в подушку, потом его лицо помрачнело, и он поспешно приложил два пальца к раскрытым толстым губам. Он похолодел. «О Господи! – подумал он. – О Господи!»
Лейтенант подскочил к окну и рванул за шнур жалюзи. В комнату ворвался утренний свет. Он вернулся к кровати и стал осматривать накинутую на тело сбитую простыню. Выругавшись, он откинул простыню. Комната купалась в ярких солнечных лучах, которые заиграли на рукоятке большого кухонного ножа, торчащего из груди. Солнечные блики сверкали на медных кольцах деревянной рукоятки ножа, отражаясь от коротенькой полоски стали между телом и рукояткой. С проклятием Клэнси бросился к двери и распахнул ее.
– Барнет!
– Да, лейтенант? – Патрульный вскочил, и стул под ним с грохотом упал на пол. Барнет сунул голову в дверной проем. Не спуская глаз со скрючившегося на кровати тела, он вошел в палату. Глаза его расширились и ошалело уставились на торчащий из груди нож.
– Да кто…
Клэнси свирепо захлопнул дверь.
– Вот именно! Кто заходил в палату?
– Никто, лейтенант! Клянусь – никто!
Клэнси подбежал к окну и стал рассматривать изогнутый шпингалет: окно было заперто изнутри. Он вернулся к кровати и понизил голос.
– Барнет, – сказал он угрожающим тоном. – Чем ты тут занимался? Ходил пить кофе?
– Клянусь Богом, лейтенант! – Лицо гиганта-патрульного посерело. – Я клянусь. Могилой матери. Я даже в сортир не отлучался.
– Барнет, – сказал Клэнси жестоко. – Кто-то вошел в эту палату и саданул Росси ножом. Кто?
– Я же говорю, лейтенант. Никто, кроме доктора – пару раз он приходил. И вы.
Клэнси скрипнул зубами.
– А откуда тебе известно, что это был доктор?
– Он был в белой одежде, – сказал Барнет жалобно. – В маске, в резиновых перчатках – ну, точь-в-точь как в телесериалах.
– Да, похоже на доктора, – сказал Клэнси ехидно, Он испепелял пылающим взглядом перепуганного патрульного. – И оба раза приходил один и тот же доктор? Так?
Барнет опешил. Он уставился в пол, пряча глаза.
– Черт, ну вроде да, лейтенант. Трудно сказать. В этих белых одеждах их разве различишь!
– А когда в последний раз к нему приходил врач?
– Да не очень давно, – ответил Барнет, пытаясь вспомнить поточнее. – Ну, может, с полчаса. Я не смотрел на часы.
Клэнси глубоко вздохнул, чтобы успокоиться.
– Оставайся здесь. Он мертв, и ты его не уберег. Ты уж смотри, чтобы кто-нибудь не спер его труп, пока я не вернусь.
Он быстро зашагал по коридору. Его каблуки выстукивали быструю дробь по мраморным в прожилках ступеням лестницы. Он спустился на пятый этаж. На лестничной площадке нервно скользнул взглядом по стене влево и вправо и увидел маленькую, но яркую даже на фоне ослепительной белизны больничного коридора электрическую лампочку со стрелкой, которая указывала расположение врачебных кабинетов. Он подошел к нужной двери и решительно толкнул дверь. Доктор Уиллард сидел, задрав ноги на стол, и держал в руке стаканчик с кофе. Он взглянул на вошедшего.
– Привет, лейтенант. Вы что-то рано. Хотите кофе? – Его рука потянулась к стоящему на столе термосу.
– Нет, спасибо. – Клэнси оглядел кабинет. Его бесстрастный взгляд вернулся к лицу практиканта. – Как ваш пациент?
– Нормально. Можно даже сказать, состояние хорошее. Последний раз, когда я его осматривал, он уже приходил в себя. Пульс, дыхание – лучшего и желать нельзя.
– И давно вы его видели? Молодой хирург взглянул на часы.
– Ну, что-то около часа назад. – Он отпил кофе. – Хотите, поднимемся и вместе посмотрим на него?
– Если вам не трудно.
– Нет, конечно. – Молодой врач допил кофе, поставил картонный стаканчик на стол и опустил ноги на пол. Он взял с полки стетоскоп, повесил себе на шею и поднялся.
– Он быстро идет на поправку, особенно если учесть, в каком состоянии его к нам доставили, но, между нами, я жду не дождусь, когда его от нас заберут.
Клэнси не ответил. Он пошел с доктором по пустому коридору. Они поднялись по лестнице на шестой этаж. Молодой практикант молчал. Оказавшись на площадке шестого этажа, они повернули к палате шестьсот четырнадцать. Когда они свернули за угол и увидели вдали дверь палаты, врач удивленно спросил:
– А где же охранник?
– В палате.
Доктор Уиллард посмотрел на своего спутника с недоумением. Он ускорил шаг и, распахнув дверь, вошел. Клэнси за ним. Врач шумно охнул, увидев представшее его глазам зрелище, и бросился к кровати. Его пальцы машинально потянулись к лицу и подняли одно веко. Потом он стал щупать пульс. Доктор выронил безжизненную руку и взялся было за нож, но отдернул ладонь и вытер ее о белую штанину.
– Он мертв…
– Это точно.
– Но он же себя прекрасно чувствовал. Он же… – Хирург не сводил глаз с рукоятки кухонного ножа, чуть приоткрыв рот.
– Да. – Клэнси наклонился и медленным движением прикрыл убитого. Он отступил на шаг назад и бессознательно потер кончики пальцев друг о друга, словно стирал невидимую грязь.
– В вашей больнице много врачей?
– Врачей? Много ли? – Наконец молодой практикант оторвал взгляд от торчащего под простыней ножа. Вопрос его, похоже, удивил.
– Ну, да! Пусть вас не удивляют мои вопросы и не пытайтесь их анализировать. Просто отвечайте.
Уиллард рассеянно кивнул.
– В штате шесть врачей. Я единственный практикант. И единственный, у кого сегодня ночное дежурство. Понимаете, это скорее санаторий, чем обычная больница.
– Я знаю, – оборвал его Клэнси нетерпеливо. – Если я еще раз услышу об этом, меня стошнит. А как насчет сестер?
– Что насчет сестер? – не понял Уиллард.
– Сколько их?
– А… Не знаю. В ночную смену восемь или девять, наверное. Если это важно, я могу узнать.
