– А вы и вправду не стали бы поднимать шума? – встрял с вопросом Медведев.
– Разумеется, если б он при этом не додумался избить Вику! Михаил Германович категорически не желал огласки… Но при случившихся обстоятельствах нашему терпению пришел конец! – Виктория не сдержалась и при всех назвала имя вора…
– Не проще все-таки было посвятить во все Ларису и выбить у шантажиста почву из-под ног? – усомнился Станислав.
– Я полностью с вами согласен, но последнее слово сохранялось за тестем, а он никоим образом не желал этого. Михаил Германович считал, что лучшим выходом станет очная встреча с Гошей…
– Оказалось все по-другому, – грустно констатировал Ваня.
– Да, к сожалению… Гоша на свидание опоздал минут на двадцать, но тесть дождался его и задал хорошую трепку… В моральном плане, как вы понимаете! Представьте состояние Гоши: предмет шантажа пропал, грозит срок за грабеж, плюс нервное возбуждение и алкоголь! Вот и сиганул, бедняга, со скалы…
– Прямо при Мокшанском? – воскликнул Медведев.
– Нет-нет… Тесть ушел, а после этого… – Костя тяжело вздохнул. – Мне искренне жаль, что так получилось… Неужели вы и теперь нам не верите?!
Он вложил в последний вопрос всю отведенную природой долю актерского дарования.
– Ну что? – осторожно спросил Ваня.
– Отдай письмо, – разрешил Широков.
– Но…
– Отдай, говорю… Не хватало и нам еще замазаться и давать показания… милиции.
Медведев медленно вынул конверт и предал Константину. Тот дрожащими руками вытащил листок бумаги, развернул и вполголоса прочитал:
– Если меня кокнут, то арестуйте Мокшанского и Васнецовых. Бица…
– Подлец! – прошипела Вероника.
Муж поспешно убрал бумажку в карман, подошел к вешалке и порылся в одежде.
– Вот! – сказал он, протягивая на раскрытой ладони пузатый золотой перстень. – Это просил вам передать Михаил Германович в качестве… компенсации за… волнения.
Приятели переглянулись. Васнецов истолковал их нерешительность по-своему и пояснил:
– Он же не знал, что вас – двое!
Станислав невозмутимо забрал перстень.
Аудиенция на этом завершилась, и стороны холодно простились друг с другом.
– Вот с перстнем Васнецов дал маху! – произнес Ваня, сдергивая одеяло со своей кровати. – Отдать такую улику!
– У него был трудный день – не мудрено…
– Одно переодевание в туалете ресторана чего стоит!
– Надеюсь, нам зато они поверили и временно успокоятся…
– К тому же Костя, не желая того, сообщил много интересного! – многозначительно добавил Широков.
Ваня, раздевшийся ко сну, застыл с расстегнутыми брюками и насторожился.
– Не темни, Станислав… Я измучен загадками!
– Во-первых, именно Васнецов поджидал Гошу в беседке, переодевшись под Мокшанского, но не в половине девятого, а в восемь! И пуговицу от синего плаща потерял, возясь с жертвой. Поймал, образно говоря, несчастного Бицу на живца!
Медведев одной рукой придержал штаны, а второй почесал лоб.
– Правдоподобно! – согласился он.
– Во-вторых, Мокшанский умер от удара по голове…
– Э, батенька, загибаешь!
– Вспомни Костю дословно: «Я нашел тестя без сознания у нижней ступеньки лесенки с разбитой головой». Уверен, что про разбитую голову вырвалось самопроизвольно! Мог же он ограничиться фразой «без сознания»?
– Мог-то мог, и тем не менее…
– Но не ограничился! Впрочем, будущее покажет…
– Погоди!– встрепенулся Медведев.– А чего тянуть? Давай вызывай своих – пусть забирают парочку и…
– …выпускают через три часа на волю! – закончил за приятеля Широков. – Где доказательства? Они выдадут ту же складную версию, что и нам – поди, отвергни! Будут валить все на Мокшанского. Нет, пока не найдем тело, трепыхаться бесполезно!
– Так где же искать? Ты хоть представляешь примерно?
– Далеко труп не унесли… Где-то рядышком! Подумаем… Утром подумаем, Ванечка!
– И все же это они убили Мокшанского – больше некому! – не унимался Ваня.
– Ты думаешь?– задумчиво протянул Станислав.– Пойду-ка я позвоню Руслану.
– С ума сошел – ночь на дворе!
– Милиция работает круглые сутки! – назидательно возразил Широков.
Пробираться на первый этаж в служебную комнату к телефону пришлось в темноте, соблюдая необходимые меры предосторожности, дабы остаться незамеченным.
Руслан, как и ожидал Станислав, еще торчал на работе,
– Как дела? – шепотом поинтересовался Широков и оглянулся, Проверяя, плотно ли прикрыта дверь.
– Нашел, привез, расколол – только, вот, закончили, – лаконично доложил лейтенант.
– Ну и?
– Выстрел мимо! Тебя, кстати, плохо слышно…
– Громче не могу и долго тоже… Совсем ничего?
– Так, второстепенные детали…
– А-а, и на том спасибо… Ты его до утра не отпускай!
– Не имею права.
– Черт! Придумай что-нибудь! Или сам с ним ложись спать…
– Угу…
– Утром подходи к почте – там все обсудим!
– У тебя новости?
– Мне повезло больше! – похвастал Широков.
– Скажи…
– Нет, утром! Все! – он повесил трубку.
И только после этого понял, что смертельно устал и жутко хочет спать.
Солнце пока еще пряталось далеко за крышами высотных домов городских спален. Буквально в трех кварталах отсюда уже бурлила жизнь: люди одолевали трамваи и троллейбусы, спеша на работу; домохозяйки торопились занять очереди к прилавкам гастрономов, а мелкие торговцы выставляли ящики-лотки с одеждой, бижутерией и прочими товарами местных кооператоров. Но здесь, в санаторной зоне, властвовали тишина и леность, а прохладный воздух, сохраняющий свежесть ночи, заставлял зябко ежиться редких в этот час прохожих.
«Место встречи изменить нельзя» – пришло на ум название популярного телефильма, когда Широков старался прогнать озноб, энергично размахивая руками в ожидании Руслана поблизости от все той же маленькой почты неподалеку от санатория. После бурной ночи хотелось спать и… есть.
Час назад он побывал на круглосуточном переговорном пункте, откуда позвонил другу из областного управления милиции – в город, где жили Мокшанские и Малин…
Руслан выглядел более бодрым, хотя ему не пришлось сегодня много спать. По всему видно, его так и распирало от любопытства, но характер не позволил сразу накинуться с вопросами. Лишь когда товарищи уединились в углу знакомого зальчика, лейтенант спросил о событиях вчерашнего вечера.
– Здорово! – воскликнул он, выслушав обстоятельный рассказ Станислава. – Вместе с показаниями Кононова это уже кое-что…
Широков отдал перстень и сказал:
– Приобщи к делу, Медведева можешь записать в понятые! Так что там Виктор?
– Клянется и божится, что с вечера пятницы и до первой половины воскресного дня находился безвылазно у родственников!
– И звонил Мокшанскому, естественно, не он?
– Совершенно верно.
– Проверили?
– А как же! Сам лично ездил вместе с ним в поселок, общался с двоюродной теткой Кононова – та подтвердила! У них дома и телефона нет…
– Это в наш век не проблема…
– Нет, Стас, не сомневайся: там все чисто! – заверил Руслан.
– Чего же тогда Виктор из санатория сбежал? – настаивал Широков.
– Вот тут тебе Васнецов правду сказал: Мокшанский с Кононовым вляпались по самые уши в игре с лобовниками… Виктор пока деталей не назвал – боится до чертиков и говорить-то на эту тему, но ты бы видел, как трясется! Такое не сыграешь, такое пережить надо! Я ему, словом, верю…
– Допустим… Он, значит, скрыться решил – отсидеться?
– Да! Сначала, вот, к родне уехал. А потом, как узнал в санатории про побег Мокшанского, да еще Лариса к стенке насчет телефонного звонка прижала – перепугался и слинял! Устроился временно в «Прибой».
– Почему домой не поехал?
– Там, говорит, тоже искать могут… А здесь, в городе, вероятность меньше. По принципу «тише едешь – дальше будешь», уразумел?
– Где он сейчас?
– У меня в кабинете сидит. Сам согласился. Там и ночевали!
– Ты про часы узнал? – переменил неожиданно направление разговора Широков.
– Узнал. Часы, видишь ли, Малина! Эксперты, в довершение всего выполнили твой заказ и определили, что часы были неисправны еще до удара по ним. Попросту – не шли!
– Как выяснил, что Малина? У него самого?
– Обижаешь… Вчера после обеда я пообщался приватно с некоторыми твоими соседями – уточнял, якобы, поведение Бицы в предшествовавшие злополучному понедельнику дни. Лина и проговорилась, что в самом начале смены у Степана сломались часы, которым сто лет от роду. Он купил себе новые, а старые выпросил Гоша – у него, мол, дома знакомый супермастер способен и рухлядь заставить ходить, как новые… Только…
