Андрей сказал, что хочет поехать на кладбище. Атасов пытался отговорить его, упирая на то, что у Андрея жар. Это действительно было так. Андрей возразил, заявив, что и так слишком долго откладывал, потирая покрасневшие глаза.
Потом он увидел себя и Атасова бредущими по кладбищу, в поисках могилы отца, увенчанной простым стальным крестом, на который раскошелился сельсовет. Атасов нес водку, краюху украинского и блок сигарет «Лаки Страйк», тех самых, что он вез так долго.
Отца похоронили рядом с матерью. Могилы бабушки и деда были тут же, неподалеку. На кресте, стоявшем на могиле отца, висела пара засохших венков, которые напоминали перекати-поля, очутившиеся здесь по прихоти ветра. Андрей подумал о том, что стал таким же перекати-полем с тех пор, как около года назад уехал в город.
– Здесь теперь вся моя семья, – сказал Андрей Атасову.
* * *
– Выпей чаю, – предложил Атасов, с тревогой наблюдавший за Андреем. – Еще горячий. Дед туда какой-то травы бросил, говорит, антибиотики, типа, отдыхают. Я ему верю. Дед, похоже, прошел и Крым, и Рим, и здорово поднаторел в искусстве врачевания, вследствие множества всевозможных ранений и полного отсутствия медицины. Может оно и к лучшему, что мы с тобой не поехали в больницу. Я начал так думать после того, как увидел его в деле. Он, знаешь, такую кипучую деятельность тут развернул, чтобы тебя на ноги поставить…
– Кто?
– Как кто? Дед Орест, – на лице Атасова Андрей прочитал такое искреннее удивление, что невольно улыбнулся. – Оказывается, – продолжал Атасов, пока он партизанил и против немцев, и против наших, выучился на фельдшера, волей неволей, мотаясь по лесам. Знаешь, я начинаю менять свое отношение к бандеровцам, а ведь мой дед был еще похлестче твоего. Если ты помнишь, он служил в МГБ, после войны наводил порядок на Западной Украине. То есть то, вероятно, что они подразумевали под этим понятием, в то время. Времена, между прочим, были военными, законы – соответствующими. Тем не менее, я начинаю думать, Бандура, что среди этих парней попадались славные ребята, дед Орест – один из них. Подозреваю, что приобретенные во время партизанской войны навыки спасли ему жизнь в Сибири, когда он мотал свой четвертной в лагерях. Шансы у врача все же выше, чем у простого работяги. И сам себя, типа, вылечишь, если что, как, если мне память не изменяет, учил Авиценна, и пайка жирнее. Ведь, согласись, и урки, и даже вертухаи болеют, иногда типа.
Пока Атасов говорил, Андрей нащупал свежие повязки, сменившие гипсы, наложенные в Ястребином покойным доктором. Правда, вместо бинтов использовалась материя вроде парусины, под ней чувствовалось что-то твердое, Андрей подумал – шины. Атасов на это кивнул.
– Я же тебе говорил, дед развил кипучую деятельность. Ошпарил стол кипятком, вытащил из-под кровати набор хирургических инструментов, похоже, немецких, судя по качеству. Ну и… признаться, меня здорово смутили его попытки строить из себя хирурга, на первых порах, но, когда он предложил мне попробовать себя ассистентом, и я, согласившись, увидел, на что он способен… – Атасов присвистнул. – Ему бы заведовать хирургическим отделением. А не прозябать в нищете.
– А где он сейчас?
– Копается в огороде. Баньку мне протопил. Вчера… Накатили мы с ним, порядочно. Почти всю казенку прикончили, что я привез. Хотя он, как выяснилось, отдает предпочтение самогону.
– Сколько я спал?
– Двое суток, – сказал Атасов, поколебавшись. – Ничего-ничего, – добавил он, оценив потрясенную мину на лице Андрея. – Дед говорит, сон лечит. Скоро забегаешь, как новенький. Сдается мне, нам будет, чем заняться.
– Знаешь, мне снился Поришайло, сказал Андрей, которого слова Атасова вернули к кошмару с участием Артема Павловича, в качестве жертвы мести.
– Да что ты говоришь?
– Я его прикончил во сне, – кивнул Бандура. – И собираюсь это сделать наяву.
– Ну, – протянул Атасов неуверенно, – я, типа, не думаю, что Артем как-то причастен к беде, приключившейся с твоим стариком. Во-первых, сроки не совпадают, во-вторых, даже если бы это произошло вчера, не до нас с тобой сейчас Артему Павловичу…
– А мне без разницы, – сказал Андрей, усаживаясь на лавке.
– До Артема Павловича будет не так-то легко добраться, хмурясь, предупредил Атасов. – Он либо уже за границей, либо вот-вот туда дернет. И ищи, типа, свищи. Денег наколотил, будь здоров, на три века хватит, так что… Уверяю тебя, Бандура, у этих сливок сраных, элиты нашей, бывшей красножопой мрази, запасных аэродромов по всему миру понатыкано столько, на черный день, что считать задолбаешься. Тем паче, если займешься другими, более важными делами.
– Какими, например? – спросил Андрей. Атасов почесал за ухом.
– Видишь ли, вчера мы с Орестом порядочно накатили, и он мне кое-что рассказал.
– Что рассказал?
– Про парней, которые донимали твоего старика.
– Каких парней?
– Кто их разберет? Якобы, из района. Орест сказал, что после того, как они свалили, твой старик ходил, сам не свой. Видимо, приперли они его, крепко.
– Рэкетиры?
– Думаю, да. Полагаю, мы сможем это установить, как только ты, Бандура, встанешь на ноги. – Атасов обернулся к окну. По величине оно напоминало амбразуру и выходило во двор. – Все, тихо, народный целитель идет. Он, Бандура, сказал, чтобы я тебя этим отваром гребаным напоил, а ты тут валяешься, и в ус не дуешь. Давай, налегай на кружку! – прикрикнул Атасов, ретируясь.
– А ты, Саня, куда?
Мне приказано – дров наколоть. И, Бандура, что-то мне подсказывает, что хоть я, типа, и майор запаса, а Орест в УПА дослужился максимум до фельдфебеля, или как там у них назывался старшина, лучше мне его приказ выполнить. Дед просто поведен на дисциплине, у него тут то ли аракчеевщина,[99] то ли вообще чистый вермахт.
Бандура налег на чай, который был вовсе не таким противным, как ему показалось с первого глотка. Он как раз приканчивал кружку, когда со двора донеслись ритмичные удары топора. Атасов колол дрова.
Ярослав Зуев
Киев, 10 августа 2004 года
С правками от 14 ноября 2007 года
Пистолет немецкого конструктора Борхардта, переработанный Георгом Люгером (1849–1923), состоял на вооружении швейцарской и германской армий. Получил широкую известность как модель P-08 Парабеллум», от латинской пословицы: «Si vis pacem, para bellum», т. е. «Хочешь мира – готовься к войне».
Пистолет австрийской фирмы «Глок» с обоймой на 17 патронов – одна из самых популярных моделей в Европе.
MG-42, разработанный доктором Груновым для Вермахта, – один из лучших пулеметов Второй Мировой войны.
Класс спортивных машин, оборудованных дугами безопасности, жесткой рамой и вездеходными колесами для гонок по бездорожью. Кузов в привычном понимании этого слова отсутствует.
Картер, Джимми, 39-й по счету президент США, был хозяином Белого дома с 1977 по 1981.
Договор, предусматривавший ограничение стратегических вооружений в арсеналах двух сверхдержав, СССР и США, подписанный в Вене летом 1979 после переговоров, длившихся нескольких лет. Любопытно, что камнем преткновения для американской стороны стал уникальный советский бомбардировщик Ту-22М, тот самый самолет, от которого Украина поразительно быстро отказалась. ОСВ-2 так и не вступил в силу, администрация США отозвала его из сената.
«Похороненные заживо 2», 1997 («Buried Alive 2»), триллер режиссёра Тима Матисона, в ролях Элли Шиди, Тим Матисон, Стивен Кэффри и др.
Роман «Затерянный мир» (1912) знаменитого писателя Артура Конан Дойла (1859–1930).
Караимы, дословно – «Люди Писания», религиозная секта и этническая группа одновременно. Возникла в VIII веке в Месопотамии, на территории Арабского халифата вследствие попытки богослова и политика Анана бен Давида реформировать иудаизм. Анан призывал почитать Тору (т. е. Ветхий завет), как источник высшей мудрости, при этом категорически отрицая Талмуд, другую священную книгу иудеев, и обвиняя раввинов в сознательном искажении библейских истин. Идеи караимов получили широкое распространение, однако впоследствии были искоренены огнем и мечом, поскольку угрожали существованию института раввината. Возможно, это было событие библейского масштаба, но его никто не заметил. Подробнее в книге Я.Зуева «В круге света».
Имеется в виду знаменитый «Авиамарш» композитора Ю.Хайта на слова П.Германа, провозглашенный в 1933 маршем ВВС СССР.
