— Она мертва. — Слезы катились по его щекам, перемешиваясь с потом. — Я так ее любил! Я знаю, конечно, что она не воспринимала меня серьезно, но я бы женился на ней, если б она дала мне шанс. А теперь какой-то ублюдок убил ее!
— У меня просто сердце разрывается! — проворчал я. — Теперь расскажите, как это вам удалось поговорить с мертвецом.
— Что? — Его мутные глаза вылезли из орбит. — Вы что, спятили?
— Элис Медина мертва с пятницы. Как же она вызвала вас сюда сегодня?
— Она мертва четыре дня? — едва выговорил он. — Но это невозможно! Я же вам говорю, она мне звонила не более часа назад.
— Куда?
— Ко мне в офис.
Я бросил окурок на пол и растоптал.
— Чак, вас нелегко найти. Последнюю пару дней я обшарил все в поисках вас. В понедельник я был у вас в офисе, когда вы позвонили из аэропорта, предупредив, что вас не будет до пяти. Ваша секретарша позже доложила, что вы так и не появились. Я вчера вечером осмотрел вашу квартиру, и там все выглядело так, словно вы убегали в большой спешке и навсегда. Так где вы были начиная с пятницы?
Слезы мигом прекратились, но их заменили капельки пота. Он сказал хрипло:
— Я был в Нью-Йорке, провел там уик-энд и вернулся примерно в полдень в понедельник. Связался с заказчиком, который живет около аэропорта, и тот предложил задержаться у него на ночь. Сегодня мы закончили свои дела до полудня, я поехал к себе в офис, и вот тогда позвонила Элис или кто-то ею притворившийся.
— Все вы врете, Чак. — Я был нетерпелив. — Кто платил за те маски из папье-маше и их раздачу детям в долине?
Он вздрогнул, увидев выражение моего лица.
— Не знаю. Клянусь, лейтенант! Это было в мое отсутствие. Секретарша сказала, он пришел и не глядя оплатил полную розничную стоимость двухсот масок — то есть более чем достаточно, чтобы их еще и раздать. Он не назвался, а девушка даже не запомнила, как он выглядел.
— Когда вы в последний раз видели Элис?
— В начале прошлой недели. Она сказала про какие-то свои дела, что будет занята в течение нескольких дней.
— Дела какого рода?
— Она не объяснила. — Он пожал покатыми плечами. — Элис, она ведь — была — свободный художник. Не было ничего необычного в том, что ей надо было провести где-то несколько дней на заработках.
— Почему вы забрали все из своей квартиры?
— Я не забирал. — Он опять замигал. — Меня что же, еще и обокрали вдобавок?
— Чак, вы меня сведете с ума! То ли вы отъявленный врун, то ли идиот, а может, то и другое сразу.
— Я сказал вам правду, лейтенант, — упрямо повторил он. — Что поделать, если вы не верите.
— Вам надо вернуться и проверить свою квартиру. Я подошлю кого-нибудь туда, и вы перечислите все, что пропало. Последний вопрос: вы подтверждаете, что в спальне тело Элис Медины?
Он решительно кивнул:
— Разумеется, лейтенант!
— О’кей. Пожалуйста, не потеряйтесь на пути до дома.
Я подождал, пока он уйдет, и позвонил в полицию снова. Стивенс доложил, что ожидает сведений по Мендозе, я его похвалил. Потом велел ему отправляться на квартиру Генри и дожидаться хозяина. Еще попросил, чтобы после того, как они зафиксируют, что предположительно украдено из квартиры, проследить за толстяком до конца дня. Стивенс сказал, что у него вечером свидание, и я огорчился. Мы холодно распрощались, я положил трубку, повернулся и увидал на пороге дока Мэрфи.
— В спальне, — сказал я ему. — То же самое тело, что я обнаружил здесь в пятницу вечером. То, чему никто не поверил.
— Я разочарован в тебе, Уилер, — произнес Мэрфи скорбно. — Труп может покараулить всякий. А вот как ты проворонил живого?
Я был у себя дома уже почти час — время достаточное для того, чтобы приготовить бифштекс и приняться за вторую порцию выпивки, — как зазвонил телефон.
— Ну что, совсем запутался, Уилер? — поинтересовался далекий голос.
— Кто говорит? — огрызнулся я.
— Опять твой старый приятель Микки. — И опять тот же самый невыносимый смешок. — Чак Генри был у тебя прямо в лапах, а ты дал ему уйти. Грубая оплошность, лейтенант. Особенно теперь, когда он знает, что Элис Медина мертва.
— Довольно странно, что ты мне все это выбалтываешь.
— Нас с приятелем Дональдом наняли забрать тело и поместить его куда следует, рядышком с убийцей. Но дела приняли другой оборот. Сначала на нашем пути стал ты с той полоумной блондинкой, а после… — Голос на мгновение затих. — Давай не будем тревожиться о том, что будет после! Дело в том, что теперь Чак узнал, что его подружка мертва, он знает и убийцу. Чак, естественно, никакой не герой и быть убитым не собирается, верно?
— О’кей. Так кто же убил Элис?
— Мендоза, — довольно доложил голос в трубке. — Кто же еще? Он немножко поздновато хватился, когда обнаружил, что Элис ему подослали те сумасбродные бабы из этой их дурной организации ШЛюХИ. К тому времени она слишком много знала насчет планов Эрнандеса с компанией и их завтрашнего марша. Так вот он ее и пристрелил и упрятал в домике у Чака в надежде, что подозрение падет на того.
— Как он узнал о Генри и его домике?
— Может, спрашивал у Элис. Может, он со своей профессиональной «крышей» — ну, охранниками, понимаешь, заставил ее все выложить. — Голос вдруг окреп. — Лейтенант, для расспросов больше нет времени! Чак минут десять назад выехал в долину, тебе следует поторопиться, если хочешь отловить его прежде, чем он доберется до Мендозы.
И мой старый приятель Микки положил трубку. Я отыскал номер Генри в телефонной книге и набрал его. На второй звонок последовало напряженное «алло».
— Стивенс, это Уилер.
— Он еще не показывался, лейтенант, — ответил сержант уже нормальным тоном.
— И не покажется. Так что закрывай лавочку и иди на свидание.
— Ой, спасибо, лейтенант! — обрадовался он. — Спасибо за двоих. Аннабел Джексон благодарит вас тоже. — И он положил трубку, опасаясь, как бы я не переменил решение.
Я гнал машину изо всех сил, и все равно казалось, путь до Куни занял чертовски много времени. По дороге мне не встретилась машина с Чаком Генри. Перед домом же стояло три автомобиля, каждый из которых мог быть его. Я выключил зажигание и фары, вылез, меня тут же ослепил свет фонарика.
— Что вам угодно? — спросил голос, в котором я признал одного из охранников Мендозы.
— Увидеться с Мендозой, и срочно.
Я сделал пару шагов по направлению к дому.
— Стоять на месте! — скомандовал голос грубо. — Мистер Мендоза ни с кем не встречается сегодня вечером. Он очень занят.
— Я представитель закона. Со мной он встретится.
Я шагнул еще, и меня пронзил звук выстрела, мимо головы рикошетом пролетел осколок камня.
— Слушай, коп, — голос даже повеселел, — ночь темная, а мы все здесь очень нервные. Кто-то услышит шуршание, сделает предупредительный выстрел, а потом, ко всеобщему прискорбию, на дороге найдут мертвого лейтенанта.
— Вам это просто так не пройдет.
— А мы отгоним вашу машину на шоссе, будто вы шли пешком, вложим в руки оружие — и получится, что вы подкрадывались. И если уж не убедим полицию, что вас убили люди Эрнандеса, то, во всяком случае, запутаем их так, чтоб они хотя бы версию такую допустили. Так что, лейтенант, либо предъявите официальную бумагу, дающую вам право вторгаться сюда, либо убирайтесь подобру-поздорову!
Складывалась ситуация подобная тем, которые Уилер Бесстрашный преодолевает одним махом. Не колеблясь ни секунды, я влез в машину и отъехал на порядочное расстояние. Убедившись, что этого достаточно, чтобы не был слышен шум мотора, я остановился на обочине. Остаточный холодок внизу живота напомнил мне, что охранник пристрелил бы меня не раздумывая. Что это, интересно, такое произошло в доме, что стоило убийства полицейского?
Я пересек дорогу, перебрался через изгородь и пошел сквозь апельсиновую рощу к дому. Уже показались звезды, и легкий ветерок овевал мое лицо. Через несколько минут показался темный массив дома, я решил зайти с тыла. Надо было ожидать, что люди Мендозы наблюдают с тыла, так же как и с фасада. Мне требовалось как-то их отвлечь плюс немного удачи.
Ярдах в двадцати от дома я вытащил пистолет и быстро выстрелил пару раз в освещенное окно кухни, расположенное достаточно высоко, чтобы не задеть кого-нибудь внутри. Потом стал пробираться, словно маньяк, вдоль стены к наружной веранде. Если моя задумка верна, все внутри должны будут собраться у задней стены. Если нет, то, верно, получу сейчас пулю в живот.
На веранде никого не было. Я быстро сделал несколько шагов, и тут свет в доме погас. Не раздумывая, я ухнул вниз, опершись руками и коленями, повинуясь автоматическому рефлексу и испытывая приступ клаустрофобии, как будто меня завернули в непроницаемый конверт. Несомненно, это был логичный поступок с их стороны. Дом, освещенный изнутри, являл собой для кого-то, кто пытался заглянуть в кухонное окно, легкую мишень. Без освещения они могли относительно безопасно пользоваться внутри карманными фонарями. Я прокрался по веранде, поднялся на ноги и нащупал дверную ручку. Она легко поддалась, я проскользнул внутрь. Перевел дух и чуть расслабился. Пока все сработало отлично! Оставалось только подождать, когда свет загорится снова и кто-нибудь войдет в комнату. И тут свет загорелся, к чему я оказался совершенно не готов. Инстинктивно зажмурившись, я получил сильнейший удар по правой руке. Пальцы разжались, пистолет упал на пол.
