Сергей помедлил и затянулся сигаретой. Чем больше он волновался, тем внешне спокойнее и медленнее говорил. Сейчас он на секунду умолк. Предстояло нанести последний удар.
Молчал и Рожков. Он молчал все время, не сводя хмурого, пристального взгляда с Сергея. Он даже не посмотрел на бумаги, которые тот выкладывал перед ним, он смотрел только на него, не отрываясь, стиснув зубы, забыв про сигарету, которая давно Погасла у него в руке.
— Вот эта самая записка, — Сергей сделал жест рукой, — которую ты искал в поезде. Но ты ее потерял не там, Рожков. Ты ее потерял раньше, в машине Гусева. Когда выхватил из кармана нож или доставал в темноте наркотик. Там ее и нашли, Рожков. Именно там, а вовсе не в поезде. Тебе нужны еще доказательства?
Рожков молчал и все так же пристально, стиснув зубы, глядел на Сергея. Рука его с погасшей сигаретой чуть заметно дрожала.
И снова звенящая тишина возникла в кабинете.
— Так вот, теперь я тебя спрашиваю, — глухо сказал Сергей. — За что ты его убил? Будешь отвечать?
— Девку не поделили, — произнес Рожков еле слышно.
Сергей покачал головой:
— Нет. Я даже думаю, что ты вообще не знаешь, почему убил. Тебе велели. Вот и все. И заплатили. Да, ты такой, Рожков. Ты можешь и так убить. Но вот кто тебе велел, это ты знаешь. Кто же это, а?
Рожков не отвечал. Он только смотрел, пристально и недобро смотрел в глаза Сергею.
— Не хочешь говорить? Ладно. А кто написал ту записку? — выждав, снова спросил Сергей. — Это не твой почерк. И ты не знаешь адреса Семенова.
Рожков не отвечал. И не двигался. Он вообще словно оцепенел.
— Молчишь? Тогда я тебе скажу. Это один и тот же человек. К нему тянется убийство. К нему тянется и гашиш. По-моему, тебе лучше его назвать.
Что-то дрогнуло в окаменевшем лице Рожкова, он отвел взгляд от Сергея, посмотрел на свои руки и шевельнул губами.
— Я не слышу, — медленно сказал Сергей.
Тут Рожков хрипло и резко произнес:
-: И не услышишь.
— Вот как? Тогда я тебе скажу его фамилию. Борисов.
— Не знаю такой, — передернул плечами Рожков. Он постепенно словно просыпался, сбрасывая с себя оцепепение.
«Ведь он действительно не знает», — подумал Сергей.
— А Юсуфа ты знаешь?
— Не знаю. Никого, начальник, не знаю. Запомни! — со злостью произнес Рожков.
— Ну что ж, — ответил Сергей. — Тебе виднее, как себя вести сейчас. Только учти, именно сейчас многое решается в твоей судьбе.
Рожков откинулся на спинку стула и насмешливо сказал:
— Брось, начальник. Все равно все подохнем и на том свете встретимся. Тогда плевать будет, кто кем был.
— Ну, до этого я надеюсь поймать еще не одного такого, как ты, — ответил Сергей. — Чтобы людям спокойнее жилось.
— Спокойнее? Все равно война будет. Что я, не знаю?
— На войну не надейся, Рожков. Ты мал и глуп, чтобы о ней говорить, — строго произнес Сергей. — А вот твоя война с людьми кончена. Навсегда кончена. Все. На этом и мы с тобой пока кончим.
Он вызвал конвой.
Когда Рожкова увели, в кабинет зашел Вальков. Взглянув на Сергея, он покачал головой.
— Ну, брат, и вымотался же ты.
— Что поделаешь, — рассеянно ответил Сергей и, помолчав, сказал: — Ничего не получилось, Алексей Макарович. Рожков ничего не сказал.
— Следовало ждать, — спокойно ответил Вальков.
— Что же будем теперь делать?
— Искать, — пожал плечами Вальков. — Еще актив нее, еще продуманнее. У нас есть за что уцепиться. Что ни говори, а есть.
— Да, пожалуй…
Сергей только сейчас в полной мере ощутил, каким поражением обернулся успех в разоблачении Рожкова, какой неудачей. И, невольно вздохнув, с горечью спросил:
— Выходит, все сначала?
— Ну и что? Хотя бы и сначала. Хватка у нас бульдожья. Ты знаешь. За что уцепились, того не выпустим. — Вальков сердито посмотрел на Сергея. — Я твоей меланхолии не понимаю. И давай считать, что я ее вообще не заметил.
В тот вечер Сергей сделал странное открытие: в его номере кто-то побывал. Никакого беспорядка, конечно, не было, и ничего не пропало. Фотоаппарат, например, по-прежнему лежал на столе, его даже не сдвинули. Но чья-то чужая рука все же прошлась по вещам. Нет, это не была горничная, убиравшая каждый день номер. Ее следы Сергей уже знал: отодвинутое кресло около письменного стола, протертая пепельница, загнанные к стене под кроватью спортивные туфли, чистая бумага в мусорной корзине и вымытый стакан около графина со свежей водой. Но на этот раз были совсем другие приметы: не до конца задвинут ящик письменного стола, приоткрытая створка шкафа и чемодан в нем чуть сдвинут в сторону, на аккуратно застеленной самим Сергеем кровати, к которой обычно не притрагивается горничная, подушки лежали не совсем так, как обычно, а дверца тумбочки оказалась неплотно закрытой.
Сергей внимательно оглядел комнату. Больше никаких признаков чужого присутствия не было. Он повесил пиджак в шкаф и подошел к письменному столу. Да, в ящике кто-то определенно перебирал бумаги и книги. Он вернулся к шкафу и вытащил чемодан. Вещи в нем лежали чуть-чуть в ином порядке, чем обычно. И там неизвестный человек что-то искал. Он учинил настоящий секретный обыск, осторожный и, на первый взгляд, незаметный. Что же он искал? Неужели он мог предположить, что Сергей держит в номере служебные бумаги? Нет, конечно. Но, кроме них, что его могло интересовать? Хотя… Почему же обязательно служебные бумаги? Какая-нибудь записка на память, чей-то адрес, телефон, фамилии, наконец. Да, пожалуй, он мог на это рассчитывать. И это его тоже могло устроить.
В общем, история неприятная.
Кто же это мог быть? Горничная? Сергей припомнил: горничных на этаже было две. Одна молоденькая, простенькая девушка, старательная и неразговорчивая, даже пугливая. Кажется, ее зовут Аня. Она, застенчиво потупясь, здоровалась, когда Сергей проходил мимо, и ни за что не решалась заглянуть в номер, если Сергей был там. Вторая горничная была пожилая и хмурая, с усталым худощавым лицом и седеющими волосами под косынкой. Она, не стесняясь, заходила в номер, иногда заговаривала с Сергеем, как-то даже сердито пожаловалась на низкую зарплату и цены на рынке. Убирала она быстро, сноровисто и равнодушно. Видимо, давно работает в гостинице и ко всему привыкла. Нет, пожалуй, ни одна из горничных не могла учинить такой обыск. Кто же еще? Дежурная по этажу? В этот день работала молодая, сдержанная женщина, красиво одетая, с густо подведенными бровями и ресницами на румяном, холеном лице. Судя по тому, как она относилась к жившим на своем этаже, все ее интересы лежали где-то вне гостиницы. На работе она была олицетворением строгости и порядка.
Нет, скорей всего, в номере побывал кто-то посторонний. Он, вероятно, подобрал ключ и, улучив момент, когда в коридоре никого не было, открыл дверь.
Пожалуй, надо спросить дежурную и горничных, не появлялся ли в течение дня посторонний человек на этаже.
Сергей направился было к двери и уже взялся за ручку, но потом раздумал. Нет, не стоит спрашивать, не стоит привлекать внимание к этому случаю. Надо выждать. Ведь тот человек ничего не нашел и может повторить свою Попытку.
На столе зазвонил телефон. Сергей снял трубку. Энергичный женский голос спросил:
— Это товарищ Коршунов?
— Да. Слушаю вас.
— Товарищ Коршунов, с вами говорят из редакции газеты. Моя фамилия Мальцева. Мне поручено взять у вас интервью и вообще побеседовать с вами. Это возможно?
— Это, конечно, возможно, — улыбнулся Сергей. — Но почему именно со мной? Я веди приезжий. А у вас тут есть…
— Нет, нет, у меня задание встретиться именно с вами. О наших товарищах мы уже не раз писали. А о вас спрашивают читатели, есть письма. И мы хотим воспользоваться вашим приездом.
В голосе женщины звучали непреклонные, напористые нотки.
— Ну, если спрашивают и у вас такое задание, — Сергей пожал плечами, — давайте встретимся.
— Когда вам удобно?
— Завтра вечером. Часов в восемь. Только предварительно позвоните. Мало ли что случиться может.
— Очень хорошо. Значит, до завтра.
«Настойчивый народ эти газетчики, — подумал Сергей, вешая трубку. — Конечно, задание есть задание. Тут умри, но сделай».
Он задумчиво прошелся по комнате, подошел к раскрытому окну. На подоконнике в широкой вазе плавали распустившиеся розы, огромные и необычайно красивые. Сергей невольно нагнулся и понюхал их.
В окно волнами вливался теплый воздух, шевелил волосы, приятно обдувал лицо. Сергей закурил и оглядел площадь перед гостиницей. Возле ярко освещенного подъезда стояли машины, на тротуаре было много людей. Женщины в открытых, легких платьях, мужчины в рубашках с короткими рукавами. Да, жарко здесь. А в Москве еще ходят, наверное, в пальто. В Борске не сошел снег.
