Пришло время отправляться на кладбище. Пришло время хоронить великого дона. За Майклом с Кей шли капорегимес и солдаты, а замыкал шествие разный люд, которым крестный отец никогда не отказывал в помощи. Пекарь Назорине, синьора Коломбо с сыновьями и бесчисленное множество других граждан его империи, в которой он властвовал сурово, но справедливо. Были здесь даже некоторые из его врагов, пришедшие отдать последний долг великому человеку.
Майкл смотрел на все это с натянутой вежливой улыбкой. «Если сумею умереть со словами «жизнь так прекрасна», ничто другое не имеет значения», — подумал он. — Если сумею так верить в себя, ничто другое не имеет значения. «Он пойдет по стопам отца. Но дети его вырастут в ином мире. Они станут врачами, художниками, учеными, губернаторами, президентами. Он позаботится о том, чтобы они присоединились к роду человеческому, но сам он, будучи многосильным и осторожным отцом, будет их постоянно охранять.
На следующий после похорон день на аллее собрались все «кто-есть-кто» семейства Корлеоне. В полдень их ввели в пустой дом дона, где они были встречены Майклом Корлеоне.
Они почти заполнили собой угловую комнату-библиотеку. Были там оба капорегимес — Клеменца и Тессио, Рокко Лампоне, Карло Ричи, тихий и знающий свое место Том Хаген, Альберт Нери.
Смерть дона была большим несчастьем для семейства. Казалось, с его смертью семейство потеряло половину своей мощи и не сумеет выстоять перед союзом Барзини-Татаглия. Все присутствующие прекрасно понимали это и ждали слов Майкла. Они не считали его пока настоящим доном. Будь крестный отец жив, он мог бы поднять сына и усадить в свое кресло.
Майкл ждал, пока Нери кончит разносить напитки. Потом он тихо сказал:
— Хочу вас заверить, что мне понятны чувства здесь присутствующих. Я знаю, что вы все уважали моего отца, но теперь вы должны сами заботиться о себе и своих семьях. Некоторых из вас интересует, как отразятся происшедшие события на наших планах и данных обещаниях. Существует один ответ: никак не отразятся. Все идет по прежнему плану.
Клеменца вопросительно поднял голову. Лицо его было серым, а жир, заполнивший глубокие морщины, делал это лицо особенно неприятным.
— Барзини и Татаглия собираются пойти на нас большой силой, Майк, — сказал он. — Ты должен либо воевать, либо подчиниться им.
Все обратили внимание на неофициальный тон Клеменца и на отсутствие в его обращении слова «дон».
— Давайте подождем и посмотрим, что произойдет, — сказал Майкл. — Пусть они первыми нарушат мир.
— Они его уже нарушили, — мягко проговорил Тессио. — Сегодня утром они открыли в Бруклине две игорные конторы. Это мне известно со слов офицера полиции, который ведает списками получателей зарплаты. Через месяц мне негде будет в Бруклине повесить шляпу.
Майкл задумчиво посмотрел на него.
— Ты что-нибудь предпринял по этому делу?
Тессио отрицательно покачал головой.
— Нет, — сказал он. — Я не хотел вызывать осложнений.
— Хорошо, — сказал Майкл. — Сиди спокойно. То же я хочу сказать и всем вам. Сидите спокойно. Не реагируйте ни на одну провокацию. Дайте мне несколько недель, чтобы уладить все дела и посмотреть, в какую сторону дует ветер. И тогда я совершу сделку, которая будет выгодной для всех нас. Тогда мы сможем еще раз собраться и принять несколько окончательных решений.
— Том, останься на несколько минут, — резко сказал Майкл, когда все присутствующие двинулись к выходу.
Хаген подошел к окну, выходящему на аллею. Он выждал, пока у ворот показались капорегимес, Карло Ричи и Рокко Лампоне, потом повернулся к Майклу и спросил:
— Тебе удалось связаться со всеми, с кем нужно?
Майкл печально покачал головой.
— Не со всеми, — сказал он. — Мне нужно было еще примерно четыре месяца. Мы с доном работали над этим. Но у меня все судьи и несколько наиболее важных людей в конгрессе. Никаких проблем не было, разумеется, и с крупными партийными боссами здесь, в Нью-Йорке. Семейство Корлеоне намного сильней, чем это принято считать. — Он улыбнулся Хагену. — А тебе, я полагаю, тем временем все стало известно.
Хаген кивнул головой.
— Это было несложно, — сказал он. — Долго не мог я понять, почему ты решил вывести меня из игры. Но я надел свою сицилийскую шляпу и понял, в конце концов, и это.
Майкл засмеялся.
— Старик сказал, что ты поймешь. Но это роскошь, которой я не могу себе позволить. Ты мне нужен здесь. По крайней мере, в ближайшие несколько недель. Позвони в Вегас и поговори с женой. Скажи, что речь идет о нескольких неделях.
— Как ты думаешь, они выступят против тебя? — задумчиво спросил Хаген.
Майкл вздохнул.
— Дон проинструктировал меня. Они воспользуются услугами близкого мне человека. Человека, которого я не могу подозревать.
Хаген улыбнулся.
— Вроде меня?
Майкл улыбнулся ему в ответ.
— Ты ирландец, они тебе не доверятся.
— Я американец немецкого происхождения, — сказал Хаген.
— Для них это то же, что ирландец, — сказал Майкл. — Они не пойдут к тебе и не пойдут к Нери, так как Нери был полицейским. Кроме того, вы оба слишком близки ко мне. Они не могут позволить себе такого риска. Рокко Лампоне не так близок. Нет, это будет Клеменца, Тессио или Карло Ричи.
— Бьюсь об заклад, что это будет Карло, — сказал Хаген.
— Поживем — увидим, — ответил Майкл. — Ждать долго не придется.
Это случилось назавтра, когда Хаген и Майкл сидели за столом вместе и завтракали. Майкла позвали к телефону в библиотеку и, вернувшись на кухню, он сказал Хагену:
— Все в порядке. Через неделю я встречаюсь с Барзини. Будем заключать новый мир.
Хаген засмеялся.
— Кто связался с Барзини? — спросил Хаген.
Оба они знали, что человек, связавшийся с Барзини — предатель.
Майкл печально улыбнулся Хагену.
— Тессио, — сказал он.
Завтрак они доели молча. За кофе Хаген закачал головой.
— Я готов был дать руку на отсечение, что это Карло, на худой конец — Клеменца, — сказал он. — Никогда не думал, что это будет Тессио. Он лучше их всех.
— Он умнее их всех, — сказал Майкл. — И он сделал то, что считал самым умным. Он подставляет меня под удар Барзини, а потом наследует управление семейством Корлеоне. Согласно его расчетам, я победить не могу. — Майкл пожал плечами. — Положение кажется безвыходным. Но мой отец был единственным человеком, который понимал, что связи и политическая сила стоят десяти отрядов. Кажется, большая часть политической силы отца у меня в руках, но я единственный, кому это до конца известно. — Он успокаивающе улыбнулся Хагену. — Я заставлю их называть себя доном. Но что касается Тессио, я чувствую себя неважно.
— Ты согласился встретиться с Барзини? — спросил Хаген.
— Да, — ответил Майкл. — Ровно через неделю, в Бруклине. На территории Тессио, там я буду в безопасности. — Майкл снова засмеялся.
— Будь осторожен и до этого, — сказал Хаген.
Впервые в это утро в голосе Майкла прозвучали холодные нотки.
— Я не нуждаюсь в советниках и советах подобного рода, — сказал он.
На протяжении недели, предшествовавшей встрече Барзини и Корлеоне, Майкл доказал Хагену, как он может быть осторожен. Он ни разу не вышел за пределы аллеи и не допускал к себе никого в отсутствие Нери. Было только одно неприятное осложнение. Старшему сыну Конни предстояло подвергнуться конфирмации и Майкла попросили быть крестным отцом. Майкл отказался.
— Не часто прошу я тебя об одолжении, — сказала ему Кей. — Сделай это, пожалуйста, для меня. Конни так этого хочет. Карло тоже. Это для них очень важно. Пожалуйста, Майкл.
Майкл рассердился на Кей за ее настырность, и она думала, что он откажет. Поэтому она удивилась, когда он кивнул головой и сказал:
— О'кэй, но выходить с аллеи я не могу. Пусть устроят все здесь. Я за все заплачу. Если будут проблемы с церковью, этим займется Хаген.
Итак, за день до встречи с Барзини Майкл стал крестным отцом сына Конни и Карло Ричи. Он подарил мальчику очень дорогие часы с золотой цепочкой. В доме Карло была устроена вечеринка, на которую пригласили капорегимес, Хагена, Лампоне и всех обитателей аллеи, в том числе, разумеется, и вдову дона. Конни была растрогана и весь вечер целовала брата и Кей. Даже Карло Ричи расчувствовался, пожимал Майклу руку и при каждой возможности называл его, по старому обычаю родины, крестным отцом. Сам Майкл никогда до этого не был так весел, так приветлив.
— Мне кажется, Карло и Майк будут теперь настоящими друзьями, — прошептала Конни Кей. — Такое всегда сближает людей.
Кей пожала руку золовки.
— Я так рада, — сказала она.
Альберт Нери сидел в своей квартире в Бронксе и осторожно чистил голубое сукно старого полицейского мундира. Он снял кокарду и положил ее на стол, чтобы позже начистить до блеска. Через спинку стула был переброшен ремень с кобурой и пистолетом. Это обычное занятие странным образом радовало его. Впервые за последние два года, после ухода жены, он чувствовал себя почти счастливым.
