— Спасибо, Чарльз.
— Рад был помочь, сэр. Когда вас ждать к завтраку?
— Думаю, я проснусь поздно. Не раньше девяти.
— Сэр, просыпайтесь когда хотите. Я скажу горничной, чтобы она не беспокоила вас. Горячий завтрак будет ждать вас в любом случае.
— Хорошо, Чарльз. Спокойной ночи.
— Спокойной ночи, сэр. — Чарльз исчез.
Седов запер дверь. Выключив свет, подошел в темноте к окну.
Ярко светившая луна освещала хорошо подстриженную лужайку, в центре которой была разбита клумба. Вокруг клумбы стояло несколько шезлонгов, чуть присыпанных сухими листьями. Было ясно, что окно выходит на сторону, противоположную главному входу в здание. За лужайкой начинался парк. Вглядевшись, он в конце концов смог увидеть прорезанную ровной линией аллею.
Он довольно долго всматривался в парк, лужайку и окружающие ее кусты. Он пытался поймать любое неосторожное движение кустов, подозрительную тень, слабый отсвет фонаря — все, что могло бы выдать засаду. Но сколько он ни вглядывался, он так и не смог заметить хоть какого-то признака выставленного здесь поста. Подумал: возможно, засады в самом деле нет. Это частное владение, и вряд ли полицейские, не предупредив, решились бы тайком от Луи выставлять здесь людей. Правда, это правило не касается агентов ЦРУ, готовых пренебречь любыми законами. Но даже если кто-то из ЦРУ и затаился там, в зарослях, он попробует выбраться из имения так, что наблюдатель ничего не заметит.
Посмотрел вниз — от нижнего края окна до земли примерно четыре метра. Спуститься вниз на руках не представляет труда.
Возле окна он простоял еще примерно с час. Наконец, так и не заметив ничего подозрительного, прошел в ванную, принял душ. Поставил наручные часы-будильник на четыре утра — и лег спать.
* * *
Подъехав к участку для парковки машин больницы «Атлантик-Сити медикал центр», темно-синяя «Тойота» остановилась. Шел первый час ночи, стоянка освещалась всего двумя фонарями и полной луной, поэтому, когда водитель выключил фары, «Тойота» сразу же слилась в сумерках со стоящими рядом машинами и фургончиками «Скорой помощи».
Водитель надел лежащий на сиденье белый врачебный халат. Прикрепил к лацкану халата служебную бирку со своей фотографией и надписью «Д-р Питер Валлоне, хирургическое отделение». Вылез из машины и уверенным шагом двинулся к входу в больницу.
Пройдя двери и миновав тамбур, небрежно кивнул дежурившему у второй двери полицейскому. Подошел к стойке, сказал сидящей здесь сонной медсестре:
— Я в травматологию. Вас должны были предупредить.
— Сейчас, сэр… — Медсестра бросила наметанный взгляд на бирку. — Доктор Валлоне… Секундочку, я проверю. — Включила компьютер, нажала несколько кнопок. Улыбнулась: — Все в порядке, доктор, проходите. Это на втором этаже.
— Да, я знаю.
Поднявшись на лифте на второй этаж, тот, кого медсестра назвала доктором Валлоне, двинулся по коридору. Это был сухощавый подтянутый мужчина выше среднего роста, на вид лет сорока с небольшим, с гладко зачесанными назад светлыми волосами, плоским перебитым носом и твердым взглядом голубых глаз.
Мужчина остановился у двери с надписью «Ординаторская». Незаметно покосился. Убедившись, что коридор пуст, постучал в дверь набором осторожных постукиваний.
Дверь открылась, за ней, тоже одетый в белый халат, стоял Джефф Баркли.
Мужчина вошел, Баркли запер дверь на ключ. Спросил:
— Ну что?
— Все в порядке. Федоров в имении. С ним разговаривал О'Клуни. Потом Федоров поднялся на второй этаж и вскоре лег спать. Если он попытается незаметно уйти из имения, мы тут же будем об этом знать.
— Все же на полтора часа мы его потеряли. Слышишь, Билл?
— Потеряли, потому что Федоров ушел на катере искать Хайдарова. Агент, который дежурил у входа в имение, не знал, что Федоров уже там. Он засек только Лапика и Хайдарова, въехавших в имение с разрывом в три часа. Ты же знаешь, после этого одна за другой последовали три смерти. Сначала окочурился Лапик, потом пришла очередь Хайдарова, затем умер один из полицейских. Такое не часто бывает.
Баркли согласился:
— Что верно, то верно.
— Потерять в такой ситуации на полтора часа Федорова — не Бог весть какое упущение, — Билл сел в кресло. — Главное, сейчас мы его держим надежно.
— Ладно, Билл. Насчет Федорова — это я так, к слову.
Билл ничего не ответил. Баркли пристально посмотрел на него:
— В чем дело, партнер?
— Ни в чем.
— Брось. Что-то не так?
Закурив, Билл бросил:
— Все так. Но ты вполне мог не подключать меня к этой траханой операции.
Баркли сделал несколько шагов по комнате.
— Ну-ну-ну… Ты вот о чем.
— Да, я вот о чем.
— Опять за старое?
— Опять. Потому что считаю всю эту историю крайне нечистоплотной. Извини.
Баркли помолчал.
— Он считает эту историю крайне нечистоплотной. Видите ли, какой чистюля.
Сделав несколько затяжек, Билл сказал спокойно:
— Чистюля не чистюля, но история нечистоплотная. Ты прекрасно знаешь, что испытала Клавдия, когда ей сообщили, что Элен мертва.
Некоторое время Баркли в упор смотрел на Билла. Наконец, приблизив свое лицо вплотную к лицу Билла, громко прошептал:
— Что испытала Клавдия… Хорошо… А ты можешь представить, что испытала Жаклин Кеннеди, когда на нее полетели брызги мозгов мужа? А? Что она испытала, ты можешь себе представить? А, Билл? А между прочим, эти мозги, мозги из головы ее мужа, тоже вышибли наши. Тебе это отлично известно. И ничего, все обошлось.
Билл пожал плечами:
— Не знаю, кто такая Жаклин Кеннеди. Не был знаком. Зато отлично знаю, кто такая Клавдия.
Сев в кресло, Баркли некоторое время молчал. Наконец вздохнул:
— Билл, никто не виноват, что в свое время ты был увлечен Клавдией.
Билл смерил Баркли взглядом:
— Слушай, Баркли, если бы мы не находились вместе на задании, я бы хорошо тебе врезал.
— Это еще надо посмотреть, кто бы кому врезал.
— Я врезал бы тебе, клянусь. Врезал бы так, что ты запомнил бы надолго.
Баркли сверкнул глазами. Помолчав, сказал:
— Ладно, не будем о том, кто бы кому врезал. Но, Билл, честно — по-моему, ты делаешь из мухи слона. Уверяю тебя. Ведь Элен прекрасно знала, что может грозить Джеймсу — если вся эта ее российская история выплывет наружу. Поверь мне, она охотно согласилась на мое предложение. Охотно. Ты ведь знаешь, как она любит отца.
Билл промолчал.
— Ты хочешь сказать, что она не любит отца? — спросил Баркли.
— Она любит отца. Только давай не будем насчет «охотно».
— Хорошо, не будем насчет «охотно». Но ведь, по существу, я оказал Джеймсу огромную услугу. Сейчас он сенатор. А где бы он был, если бы разразился скандал?
В комнате наступило молчание. Наконец Билл сказал:
— Не желаю говорить на эту тему. Оставим Джеймса. Но хочу напомнить тебе, что сейчас ты заставил Элен работать с этим русским. За которого она хотела выйти замуж. Может, по-твоему, это тоже чистоплотно?
— Билл… Во-первых, Элен никто не заставлял работать с Федоровым-Седовым, она согласилась сама.
— Джефф, не нужно. Я знаю Элен Стюарт с детства. И знаю, когда она соглашается, а когда нет. Говорить тебе она могла что угодно. Но она не хотела этого.
Внимательно посмотрев на Билла, Баркли сказал:
— Думаю, ты не будешь спорить с тем, что Элен сейчас стала одним из наших лучших агентов?
— Нет. Но она стала одним из наших лучших агентов потому, что так она относится к любому делу. Другой она быть не может. У нее такой характер.
Баркли некоторое время сидел молча. Сказал, не глядя на Билла:
— Да, я попросил Элен работать с человеком, за которого она хотела выйти замуж. Ты профессионал и, думаю, прекрасно понимаешь, почему я попросил об этом именно ее.
— Понимаю. Ты считаешь, что лучше нее никто работать с этим человеком не сможет.
— Разве это не так?
— Не знаю.
— Зато я знаю. Да и вообще, Билл, что это ты вдруг развел нюни? Ты не хуже меня понимаешь, что наша контора — не благотворительная организация.
Билл осторожно загасил сигарету в пепельнице и встал. Сказал бесстрастно:
— Ладно. Ты прав, я распустил нюни. Поехали?
— Поехали.
Выйдя из кабинета, двое огляделись. Коридор по-прежнему был пуст. По знаку Баркли оба двинулись к выходу. Вскоре Баркли многозначительно посмотрел на Билла, и они остановились у наполовину застекленной двери. За дверью виднелся обычный лестничный пролет.
— Сюда? — негромко спросил Билл.
— Сюда, — так же тихо ответил Баркли. — Рабочий выход.
Спустившись на два пролета, они остановились у двери, ведущей на улицу. Билл потянул за ручку — дверь была заперта. Достав связку ключей, спецагент, перепробовав несколько ключей, открыл ее.
