— Попал водила конкретно! — почти радостно заявил Протасов.
Атасов взглядом заставил его заткнуться.
— Водила с перепугу Огурца и его козлов прямо в офис привез. К нашим фирмачам.
— Мудище, блин!
— Вызвали, типа, директора. Наши фирмачи согласились возместить ущерб. Огурцу, типа, этого показалось мало.
— Вот гной, блин!
— Встал вопрос о крыше. Наши назвали Ледового. Твой драный в задницу, типа Огурец, заявил, что он о таком не слыхал.
— Ни хрена себе?! Отморозок хренов!
— В два пополудни, типа, Огурец ждет нас на проходной Медгородка.
— Мудило долбаное, е-мое!
— Так что, допиваем кофе и по коням. Полчаса времени осталось. Инструкции получите в машине.
— Слышь, Атасов? Мы в натуре на «Альфе» поедем? — поинтересовался Протасов, заранее скорчив неподражаемо кислую мину, сотканную из брезгливости напополам с омерзением.
— А что, типа?
— Не солидно, блин. Западло конкретное.
— Ты, типа, можешь ехать скоростным трамваем. Садись в 1-й, либо 3-й, и считай, что почти на месте.
— Не солидно, в натуре…
Когда они уже выходили, Протасов задержал Андрея в дверях:
— Слышь, Бандура? Я это, блин… про Гримо. Вот гады, в натуре…
— Гады, — эхом отозвался Андрей.
— Жалко псину.
Андрей молча кивнул.
— Я блин, все жду, что выскочит, в натуре. Просто конкретно разоспался. Понимаешь, блин?
— У меня тоже такое ощущение…
— Ощущение, е-мое? Вы хотя бы всех тех клоунов перемочили?..
— Съездил бы да узнал.
— На метро, блин?
Андрей сделал движение к выходу, но Валера его перехватил.
— Слышь, блин? Атасов даже миску его не убрал. Смотреть, однозначно, не могу.
— Спроси у Атасова…
— Эй, вы там! — окликнул их Атасов. — Чего застряли, вашу мать?…
— Попозже побазарим. — Валерий вышел на лестницу. — Не шуми, Саня. Андрюха рогами за вешалку зацепился.
* * *
Поздним вечером Андрей вернулся в свою квартиру на бульваре Лепсе, показавшуюся ему пещерой неандертальца, заброшенной в начале Ледникового периода. С тоской покосившись на безмолвствующий автоответчик, Андрей улегся в кровать. Подушки, казалось, еще хранили аромат женских волос.
Провалявшись бестолку с четверть часа, Андрей взялся за телефон и отстучал номер Кристины Бонасюк.
«Ну, сними же трубку», — попросил он, слушая унылые длинные гудки. Где-то его услышали, но, очевидно, не там, где надо. Динамик противно щелкнул и хронически перепуганный Василий Васильевич выдохнул прямо в ухо Бандуре:
— Алле!.. Алле?.. Кто это?.. Поистине?..
«Не любишь поздних звонков, паскуда?» — злорадствовал Андрей, кладя трубку. А кто их любит? Ночные звонки в девяти случаях из десяти несут черные вести.
Раздумывая об этом, Андрей повторил набор.
— Алле?!. — с еще большим придыхом.
Андрей вернулся в постель, закатил зрачки под лоб и принялся считать до ста, в соответствии со старым верным способом, почерпнутым из какой-то книги. На ста двадцати четырех его терпение лопнуло, сон упорно не шел, пульс, напротив, участился.
Андрей вернулся к телефону.
— Алле?!! — в голосе Вась Вася было полно тревоги. Может, жены нет дома, а он бедолага, ждет.
— Алле?!!
— Вася?!
— Я…
— Хер на!
Очень довольный своей безобразной выходкой, Андрей плюхнулся на кровать и очень быстро уснул.
* * *
В течение следующей недели Кристина так и не позвонила. Сам он набирал ее номер от случая к случаю, не меньше десяти раз, но неизменно попадал на Бонасюка и со злостью обрывал связь.
— Доведешь, типа, человека — побежит АОН покупать, — предсказал мимоходом Атасов. Так оно и случилось. В один из последних звонков Андрей услышал противное попискивание определителя номера.
— Достал я тебя, старого мудака, — удовлетворенно хмыкнул Андрей. Правду сказать, замечательные успехи в телефонной войне никак не приблизили Андрея к первоначальной цели — Кристина осталась вне досягаемости. Ни в сауне, ни в квартире она к телефону не подходила, а ее мобильный телефон был постоянно отключен. Андрей подумывал о засаде под парадным, но мероприятие пришлось отложить. Жизнь внесла свои коррективы, и Андрею стало не до Кристины.
* * *
Оставшаяся без капитана рэкетирская группировка Виктора Ледового переживала не лучшие времена. Правилов делал, что мог, загонял своих людей до смерти, но обстановка оставалась угрожающей. Фура с водкой исчезла неведомо куда, растворившись где-то под Ровно. Отправленный на розыски джип, битком набитый отборными головорезами Правилова, врезался на трассе в бульдозер и сдвинул его почти на восемь метров. Вопрос, откуда на дороге взялся бульдозер, так и остался для Правилова открытым. Не успел Олег Петрович провести собственное расследование и толком разобраться с катастрофой, как «Ауди» его первого зама взлетел на воздух. Мощность заложенной в иномарку бомбы оказалась столь велика, что во всех окрестных домах вылетели окна, а деревья лишились листьев, как будто настал ноябрь.
Анклав Виктора Ледового неумолимо таял. Словно айсберг, занесенный течением на экватор. Перепуганные пингвины, столпившиеся на его верхушке, прыгали в воду, прямо на клыки рыскавших вокруг акул.
— Если от нас клиенты побегут — плохи наши дела, — глубокомысленно заключил Атасов в промежутке между двумя стрелками.
— Реальное попадалово! — поддакнул Протасов.
— Начнется, типа, цепная реакция. Уже сейчас коммерсанты под другие крыши перебегают. Если так и дальше пойдет…
— Что будет? — с легкой паникой спросил Андрей.
— Гроб с музыкой, вот что! Ты что, тупой, в натуре?! Труба дело! Лаве нет! Мы в бегах! Нас ловят и валят! Конкретно, е-мое!
Протасов почесал затылок, вспоминая былые тренерские денечки, немного унылые — «без базара», зато не опасные для жизни.
— Реально в тренера по боксу подамся! — наконец прорвало Валерия.
Андрей подумывал о пасеке, об отце, которому тяжело одному, и о своих руках, совсем там не лишних. Он тосковал по Кристине, но ее телефон молчал.
* * *
В один из вечеров возвращавшийся домой Атасов нарвался в парадном на засаду. Четверка обкурившихся молодчиков дожидалась его с прутьями арматуры в руках, и если бы не пистолет «Стечкина», с которым Атасов не расставался, вечер стал бы для него последним.
— Гайки б тебе! Однозначно! Я за базар отвечаю! — заверил приятеля Протасов. — Был у нас, это, как его?.. Бандура?.. Ну, когда четверо выступают?..
— Квартет.
— Во-во. Был квартет, блин, а стало бы трио!
Андрей, последними днями пробиравшийся домой с осторожностью диверсанта, крадущегося через линию фронта, временно переехал к Атасову. Протасов и Волына последовали его примеру.
— Моя хата — та, что на крыше — не достроенная стоит, — заявил Протасов Атасову, в изумлении вытаращившему глаза. — Работяги, в натуре, распустились! Растащили все после того, как им какая-то падла наболтала, что меня на югах завалили! Я-то, до этого всего бардака, у конкретной телки перекрывался… У жены одного газового магната, чтоб вы догнали, что к чему. А куда мне Вовчика девать?..
— Снял бы ты квартиру, Протасов, — посоветовал Атасов, который еще перетерпел бы самого Валерку, с горем пополам, типа, но только не его дружка Вовчика. Присутствие в квартире Волыны действовало Атасову на нервы, порой доводя его до белого каления.
Вовчик это чувствовал, а потому вскакивал при появлении Атасова, кидался исполнять каждое его слово и вообще вел себя, как новобранец в присутствии генерала. Такое положение вещей выводило Атасова из себя.
— Снял бы ты квартиру, Протасов!
— Куда, блин, в натуре? При нынешнем голимом раскладе? С гринами, бляха-муха, напряженка. Нас так щемят, что все, какое есть лаве, на памятник откладывать надо…
— Тьфу, типа. Типун тебе на язык!
— Тьфу, блин, не тьфу, а крутой гробешник для солидного дяди на пару кусков тянет.
— Бандура! — взмолился Атасов, — отдай им ключи от своей квартиры. Пускай выкатываются на Отрадный!
— Ты гонишь! — возмутился Валерий. — Первый этаж хрущевки? Что я, лох, по-твоему?! Чтоб гранатами закидали?!
Атасов, проявив несвойственную ему обыкновенно изворотливость, вспомнил о пустующем жилище Армейца, и с поразившей Андрея энергией занялся поисками запасного комплекта ключей.
— Где-то лежат… Сейчас, типа, найду!
— Задолбал, Атасов! Еще в Бровары нас с Вовчиком засунь! Как я с Троещины добираться буду? Жмот, блин, в натуре! Три комнаты, бляха-муха, а он жмется, как барыга!
Атасов плюнул, и Протасов с Волыной прижились.
Протасовская трескотня о его финансовых затруднениях заставила Андрея вспомнить о пяти тысячах долларов, переданных Протасову в Цюрюпинске. Судьба их была для Андрея загадкой. Или Протасов бессовестно врал — что очень походило на правду, или успел их где-то промотать — что ему вполне было по силам. Сам Протасов о деньгах не заикался, а Андрей не посмел спрашивать. Остальные пятнадцать штук, выданные Артемом Поришайло, перекочевали в дамскую сумочку Кристины еще на пути в Соколовку. Да так в ней и остались. Выходило, что Андрей их чуть ли не присвоил, хотя сам остался ни с чем.
