Фернандо молча раскалил на огне зажигалки нож и быстрым движением вскрыл один нарыв. Лара только зашипела от боли сквозь зубы. Затем он подцепил вылупившегося червяка и брезгливо отбросил его в сторону. Сорвал с куста зеленый лист, приложил к коже — целебный сок поможет ранке затянуться.
— Скоро заживет. Смотри, больше не снимай рубашку и не суши белье на воздухе. Обойдется…
Они вновь зашагали по выжженному солнцем горному плато.
В деревне им удалось раздобыть немного еды и смердящей навозом мутной жидкости, которую здесь считали водой. Неподалеку паслись несколько костлявых животных, похожих на экспонаты палеонтологического музея.
— Ну что, рискнем? — кивнул Фернандо в сторону .тощей коровы, которая мрачно щипала траву возле хижины. — Это наше единственное спасение.
Лара вздохнула и ничего не сказала.
Пришлось минут сорок ждать, когда животное вздумает опорожнить мочевой пузырь.
Лара, зажмурившись, отважно сунула руки под струю желтой жидкости и плеснула на обнаженные руки и ноги. Фернандо проделал то же самое. Острый запах вызвал приступ внезапной тошноты.
Пушистая пыль быстро схватилась коркой на влажной коже.
— Ну что, пойдем? — спросил Фернандо, вставая. — Еще три дня пути — и мы у цели. А еще через месяц ты забудешь о нашем путешествии, как о дурном сне, и вновь займешь свой пост, обещаю тебе!
— Не уверена, что мне так уж хочется его занять, — пробормотала Лара, с трудом поднимаясь.
Две фигуры вновь размеренно зашагали вперед в раскаленном мареве полуденного воздуха.
— Генерал, вас спрашивают какие-то люди! — доложил Душ Картушу адъютант.
Генерал поднял голову от бумаг. В это время он сочинял гневное письмо американскому президенту, в котором возмущался политикой Соединенных Штатов, направленной на поддержку антинародного режима Чен-Чена. Аналогичное письмо будет отправлено также русскому и португальскому президентам. И у всех троих Душ Картуш будет просить военной помощи. Кто-нибудь да даст.
— Кто такие? — недовольно спросил он.
— Мужчина и женщина. Женщина белая. Утверждает, что вы ее хорошо знаете. С ними еще несколько оборванцев из Луанги. Из тех, кого не смогли добить в «ночь горячих пуль».
— Белая женщина в буше? — поразился Душ Картуш. — Пригласи!
Едва изможденные фигуры показались в проеме двери, Душ Картуш с распростертыми объятиями бросился навстречу вошедшим. В усталой женщине с обугленным солнцем лицом он узнал бывшую госпожу Касабланку.
— Лара! — Он обнял ее и чуть-чуть прослезился. — Не верю своим глазам!
Неужели вы живы?
— Как видите, господин Душ Картуш, — проговорила женщина, буквально падая от усталости. — Слухи о моей смерти оказались несколько преувеличены.
— Какое счастье! — возопил бывший глава правительственных войск, вздевая руки к небу. — Теперь моих солдат не удержишь, они побегут в бой, когда узнают, что законная госпожа президент жива и она с ними! Как вам удалось спастись?
Фернандо вкратце рассказал, что произошло в тот памятный день, и описал, как три недели они с госпожой Касабланкой плутали в буше, пробираясь тайными тропами на юг в поисках правительственных войск.
В голове Душ Картуша сразу же сложился отличный план. Ему было на руку, что Лара осталась жива. Теперь, когда военное счастье изменило ему, в его руках внезапно оказался важный козырь! Касабланка жива, значит, Чен-Чен — незаконный президент! Значит, его борьба становится справедливой и получает новый импульс.
«Голубые каски» обязаны поддерживать законного президента, то есть Лару, и его, Душ Картуша. Америка встанет на его сторону, они обожают борцов за справедливость. И Россия тоже. К тому же эта девица наполовину русская… А у России хорошие автоматы… Еще бы танков прикупить… Чен-Чен через месяц-другой рухнет у подножия незаконно занятого трона!
Судьба явно заботится о нем, подкладывая в его колоду такие крупные козыри! Душ Картуш, старый опытный интриган, смахнул рукой сентиментальные слезы и торжественно произнес:
— Как хорошо, что мы вместе, друзья мои! — Он обнял за плечи молодых людей. — Вместе мы победим! Наше дело правое! Справедливость восторжествует!
Законная власть победит, и Нгола наконец станет великой державой! И в стране воцарится мир!
— Нам бы поесть, генерал, — робко попросила Лара.
— И помыться, — добавил Фернандо.
Им предстояли долгие, бесконечно долгие годы борьбы — безрезультатной и кровавой, как всякая политическая борьба… А пока они отправились в казарму, не думая о завтрашнем дне. Они были по горло сыты днем сегодняшним.
Глава 5
Мистер Бову на этот раз решил лично посетить Москву, не полагаясь на своих помощников и секретарей. Во-первых, ему было интересно собственными глазами увидеть последствия так называемой перестройки, о которой столько говорилось когда-то, а во-вторых, собственноручно проинспектировать состояние двух своих фирм, а в-третьих… В-третьих, его Занимало дело, которое было смыслом его жизни.
Макс ждал его в небольшом кафе на Тверской. Как и было условлено, он занял столик в углу, возле окна.
Господин Бову пораженно покачал головой: о Боже, что время делает с людьми! Молодого человека, с которым он начал сотрудничество больше двадцати пяти лет назад, было не узнать. Перед ним возвышался обрюзгший тип за пятьдесят с изрядно поредевшими на темени волосами и нездоровым лицом. Одет он был, кстати, прилично, с иголочки.
Впрочем, и сам господин Бову за прошедшие годы не стал моложе. Но все же он бодр и подтянут, как и в семьдесят шестом, когда они Встретились. А его партнер за это время превратился в расплывшуюся мерзкую размазню.
«Русские совсем не умеют достойно стареть, — резюмировал Бову. — Ни женщины, ни мужчины…» Он энергично встряхнул протянутую руку.
— Давненько у нас не были, — заметил Руденко.
— Да, давно, — согласился господин Бову и рассмеялся легким воздушным смехом:
— Вот, боялся, что умру, так и не повидав вашей перестройки. Мне ведь уже за семьдесят.
— Неужели? — холодно удивился Макс. — Ну и как вам Москва?
— О, это чудесно, город совсем не узнать. Иллюминация, освещение, фасады домов — выше всяких похвал. Но, увы… Улучшился город, но ухудшились люди. Лица москвичей стали злые, неприветливые, мрачные…
Они еще немного поболтали о пустяках, выпили кофе, и господин Бову наконец приступил к делу, ради которого пролетел две тысячи километров.
— Вот что. Макс… Ведь вы позволите себя так называть? Я все же намного старше вас, да и знакомы мы давно. Так вот, Макс, открою вам свой маленький секрет. Я получил хорошее наследство от своего дяди в Аргентине. И теперь хочу его истратить на свою маленькую прихоть. Вы о ней знаете…
— Конечно, — усмехнулся актер. — Еще бы!
— Однако на этот раз меня интересуют не художественные произведения Тарабрина, а, если можно так выразиться, документальные свидетельства его жизни. Я бы хотел купить его знаменитый дневник. Но! — Бову поднял палец, обрывая пытавшегося возразить Макса. — Но мне нужен весь дневник, целиком, полностью. Однако и сумма за него будет выплачена очень круглая и красивая.
— И какое же вы получили наследство? — усмехнулся Макс.
— Ну, скажем… сто тысяч долларов, — быстро произнес Бову, пристально глядя на собеседника — много или мало он сказал.
Ответной реакции не было.
— Сумма хорошая, что и говорить, — протянул Руденко, лениво разминая сигарету. — Но вся загвоздка в том, что никакого дневника не существует.
«Загвоздка» — это надо переводить или вы понимаете?
— Понимаю, — улыбнулся господин Бову. — Не существует? Для меня мало чего не существует на этом свете… Назовите вашу цену!
Русский собеседник внезапно стал проявлять некоторые признаки раздражения:
— Я же вам русским языком говорю! Дневник — это миф, легенда. Его нет на свете! Я сам думал, что он существует, искал его…
— Сто пятьдесят тысяч, — проговорил господин Бову. Теперь он забеспокоился. Если этот русский будет и дальше так торговаться с ним, то из-за его прихоти полученное наследство изрядно уменьшится в объеме.
— Но я же говорю вам! Я знаю точно! Нет, господин Бову не понимал.
Упрямый русский просто набивает себе цену. Как же, ведь он лично читал в парижском эмигрантском журнале отрывки из «Дневника» Тарабрина!
Черта с два этому русскому удастся выбить из него больше двухсот тысяч!
— Если вы все же надумаете, — произнес он, — позвоните мне в отель. Я остановился в «Редиссон-Славянской». Буду ждать вашего звонка.
И он вышел упругой, подпрыгивающей, совсем не старческой походкой.
Вечером Руденко позвонил в номер.
Бову ждал его звонка. От таких денег, конечно, не отказываются.
— Я могу достать рукописный вариант «Белой березы» с авторской правкой.
