Цыган насмешливо хмыкнул, выпил, взял кусок батона, шумно понюхал его. Затем налил стакан доверху и протянул Анатолию. Тот отпил половину и взял кусок колбасы с торчавшей в нем финкой. Все же это оружие…
— Разговор короткий, — негромко сказал Цыган. — Леня Авторитетный велел поздравить тебя с возвращением и спросить: «Ты как, остался человеком или вконец продался?»
Огурец выпил в свою очередь и с остервенением, молча грыз кусок колбасы. Казалось, он совсем не был заинтересован разговором и не отрываясь смотрел сквозь куст на ограду, на прохожих.
— Ко мне этот вопрос не относится, — не повышая тона, ответил Анатолий. — Я в шайке Чумы не был, дел с ним не имел.
— Лжа! — жестко сказал Цыган. — Тебя крестили в пересылке, ручался за тебя сам Леня Авторитетный и прозвище твое — «Мамона» — утвердили. Апельсин — свидетель.
— Я «завязал», — сказал Анатолий. — Чумы и его дел теперь не касаюсь, пусть он и меня не касается.
— Опять лжа, — возразил Цыган. — Чума тебе не дал прав «завязать». И третья лжа: ты в дела Чумы лезешь, поперек дорожки становишься. Продал тогда нас, в машине? Легавым стал?
Анатолий слышал в колонии о повадках шайки Чумы. Еще тогда думал он о том, что, возможно, придется расплачиваться за свою глупость в пересылке. Теперь все стало ясным. Чума прислал этих двоих, чтобы заставить Анатолия либо войти в свою шайку, либо покарать его за отступничество.
Минута была острая. Русаков, чтобы не выпускать финку из рук, не спеша отрезал маленькие кусочки колбасы. Цыган не торопил его с ответом. От выпитой водки Анатолий чуть захмелел, но голова работала ясно.
Донесся школьный звонок. Из дверей школы высыпали ученики. Раздался смех, вспыхнули огоньки спичек. Конечно, там и подполковник Сергей Зубавин и «не тот Онегин». Крикнуть бы — и мигом схватят обоих. А потом?.. Потом выпустят за отсутствием улик.
— Передай Чуме, — сдержанно сказал Анатолий, — пусть меня не ждет.
И тут же рассердился на самого себя за малодушие: надо было согласиться, чтобы потом помочь взять Чуму.
— А ну, брысь, шпана! — неожиданно крикнул Огурец, заметив мальчишек, подглядывавших сквозь прутья решетки.
Те засмеялись и отбежали.
— А ты не из трусливых! — басисто сказал он и, наклонившись на локте к Анатолию, хлопнул его по плечу.
Анатолий отшатнулся. Огурец неприятно засмеялся:
— Значит, не хочешь к Лене Чуме? Не ндравится? Снова прозвучал звонок. Новый урок начался.
— На нас Мамона пошел. Чего с ним канителиться! — глухо сказал Огурец.
— Действуй! — приказал Цыган, но сам с места не двинулся.
Огурец свистнул два раза.
Анатолий вскочил, сжимая финку, готовый ко всему. Но оба вора даже не двинулись с места.
— Боишься? — ехидно спросил Цыган. — Боишься! Вот Чума распорядился насчет одного такого ловчилы, как ты. То, что будет с ним, — для тебя первый звонок на тот свет. Так и знай! А вернешься к Лене Авторитетному— простим, опять корешами станем и выручим. Сам попросишь, чтобы выручили… Но, если тебя засудят и ты попадешь в лагерь, а вину свою перед нами не искупишь, жди «правилки». Так сказал Леня Авторитетный.
— Про кого решил Чума? Что за первый звонок? Какая выручка? — спросил Анатолий.
— Скоро поймешь!
— Ну, так просто не возьмешь меня! — Анатолий отступил назад, сжимая финку в руках.
— А мы сейчас с тобой и связываться не будем, — сказал Цыган и сплюнул. — Сейчас мы тебя через закон тряхнем. Да так, чтобы зубы полетели. Остальное потом от нас дополучишь…
С улицы во двор школы прошли двое взрослых и подросток. Анатолий, стараясь не спешить, двинулся боком, чтобы не подставлять спину. Но Цыган продолжал:
— Успеешь! Хоть водки уже нет, да я не про все рассказал. Слушай и мотай на ус!
И он начал не торопясь говорить. Это была «никчемушная», пустая, назойливая болтовня. — Анатолию невмоготу было слушать. Он хотел оборвать Цыгана, как вдруг тот замолчал и, не закончив фразы, повернулся к калитке. Посмотрел туда и Анатолий. Теперь те двое, поддерживая третьего под руки, вышли на улицу. Оба вора поспешно вскочили и почти побежали к калитке.
Анатолий на всякий случай сунул финку во внутренний карман пиджака и медленно пошел в класс.
2
Урок уже шел, когда Русаков пробрался на цыпочках к своей парте, подсел к Онегину и попросил несколько листков бумаги для записи. Онегин, человек хозяйственный, протянул ему новую общую тетрадь.
— Не успел перед школой домой забежать, — зашептал Анатолий, — задержался на работе. А потом ссора была с двумя типчиками во дворе школы.
— Ссора? А почему от тебя так водкой несет? — удивленно спросил Онегин, не поворачивая головы.
Анатолий старался внимательно слушать учителя и даже пытался переписать с доски вопросы, но не мог сосредоточиться. Посмотрев в сторону, он заметил на себе пристальный взгляд приятельницы Шелгунова. Он стал записывать, стараясь не смотреть на девушку.
Соня сидела за партой одна. Внезапно на тетрадку Анатолия упала записка. Он прочел: «Где Антон?» Сначала он не понял, о каком Антоне и кто спрашивает. Потом пришла вторая записка: «Я требую, чтобы вы сейчас же написали, где Антон Шелгунов».
Анатолий посмотрел на Соню, недоуменно пожал плечами, развел руками и через минуту получил третью записку: «Я вас спрашиваю очень серьезно. Зачем вы вызывали Антона Шелгунова из класса и где он сейчас?» Он снова пожал плечами. Соня встала и взволнованно обратилась к учителю:
— Разрешите выйти?
Не ожидая разрешения, она пошла к двери и призывно махнула рукой Анатолию.
— Тебе семафорит прелестная блондинка! — весело сказал Онегин.
— А ну ее! — сердито бросил Анатолий, не поворачивая головы.
Урок продолжался. Преподаватель негромко объяснял. Постукивал мел. Вдруг дверь с силой распахнулась, хлопнулась о стену. Рындина стояла на пороге. Она истерично прокричала:
— Антона убили! Преподаватель замолк на полуслове.
— Какого Антона? — растерянно спросил он.
— Антона Шелгунова! Вызвали во двор… Дворничиха видела… ударили по голове, а труп утащили!
Обхватив дверной косяк, прислонившись к нему лбом, девушка зарыдала. Все вскочили.
Анатолий не в силах был двинуться с места. Теперь он понял, какой смысл был вложен в слова — «Чума распорядился насчет одного такого ловчилы, как ты… Для тебя — это первый звонок на тот свет». Все стало понятно! И условный свист, и появление двоих, и возвращение их с третьим, которого они вели под руки, и то, почему так быстро исчезли Цыган с Огурцом.
— Вот он! Он виноват! Русаков вызывал Антона! — закричала вдруг Соня, показывая на Анатолия. — Держите Русакова, убийцу!
Но Анатолий и не думал бежать. Он сидел оглушенный и молчал. Рындина захлебывалась от рыданий. Из ее бессвязных слов можно было понять: «Дворничиха видела… А во дворе на земле лужа крови…»
Сразу вскочил со своего места Зубавин, с треском отбросил откидную доску парты и выбежал из класса.
— Ты что-нибудь понимаешь? — строго спросил Онегин.
— Кое-что начинаю понимать… Но я не виноват! —
Анатолий тоже вскочил, чтобы выбежать во двор, посмотреть, но в это время в класс вернулся Зубавин.
— Антона Шелгунова нет, следы крови видны, — объявил он. — Пусть никто не идет туда, нельзя затаптывать следов. Вы, Русаков, вернитесь на свое место.
— Товарищи, займите места, — приказал староста. — До прихода милиции будем продолжать занятия.
Все уселись за парты, но до занятий ли было!
Анатолий никак не мог заставить себя сосредоточиться. Вот оно — «ударим по тебе законом». Хотят «пришить» дело…
Негодяи! Хотят опозорить перед всеми — смотрите, был Русаков бандитом, бандитом и остался. А он даже не видел Шелгунова. Но как доказать? Ловко подстроили: в момент преступления его в классе не было, свое алиби он доказать не сможет. Не выставлять же в качестве свидетелей Цыгана и Огурца. Начнется следствие. Может быть, арестуют. Конечно, он будет говорить только правду: как на тропинке во дворе его остановили два вора, как требовали покориться Чуме и вступить в шайку, как грозили отомстить в случае несогласия. …Как он пил с ними. Бутылка из-под водки осталась там же на траве. Воры так спешили, что забыли ее, забыли и финку. Финку! «Ой-ой-ой!» — мысленно простонал Анатолий. Он незаметно сунул руку во внутренний карман пиджака. Здесь она, будь проклята! Ну и влип! Все погибло… Ношение холодного оружия без должного разрешения!.. Надо отделаться от ножа до прихода милиции, до обыска. Хорошо, что вспомнил. Если обнаружат при нем — засудят за ношение… Нарочно, сволочи, воткнули в колбасу…
— Если не виноват, так чего же молчишь? — спросил Онегин.
— Петр Петрович, ты мне веришь? — в свою очередь, спросил Анатолий, глядя прямо перед собой. — Потом все расскажу. А пока — веришь или нет?
