Вдалеке послышался вой сирены. Леня всхлипнул еще пару раз, вытер нос, поднял руку, чтобы опереться о крыло машины, и в эту секунду кто-то цепко ухватил его за запястье. Стажер вздрогнул, поднял взгляд и едва не завопил от неожиданности. Прямо перед ним стоял Гектор. На груди его темнели три черные пулевые раны, еще одну можно было заметить чуть правее шеи. Рубашка залита кровью. Взгляд мутный, плывущий.
— Ты милиционер? — спросил Гектор сипло и сморщился от боли.
— Я?
— Ты милиционер? — повторил раненый.
— Стажер.
— Это ваших сейчас перестреляли?
— Да. — Леня неожиданно для самого себя снова заплакал. — Вы видели?
— Да, видел. Поехали, — невнятно произнес Гектор, помогая стажеру подняться.
— Куда? — спросил тот, без особого, впрочем, любопытства. Он все еще находился под впечатлением увиденного.
— Надо. По делу. — Ему было очень трудно говорить. Дико болели ребра, словно кто-то отдубасил его гигантским молотком. В довершение всего пекло в ране на плече и ныла ключица.
— А вы кто? — спросил Леня.
— Гектор Одинцов.
Леня вдруг дернулся, отшатнулся, закрываясь рукой, словно Гектор намеревался дать ему пощечину.
— В чем дело? Чего испугался?
— Жнец… — выдавил Леня. — Вы — Жнец…
— Сам допетрил? Или подсказал кто?
— Жнец… — продолжал шептать тот. — Жнец…
— Ты совсем дурной? Или как?
Захлебывающийся вой сирен стал ближе, насыщеннее истерическими интонациями. Гектор оглянулся на желтое пятно проспекта и… замер, потому что в эту секунду в затылок ему уперся ствол пистолета.
— Не дергайся, — скомандовал кто-то за спиной Гектора. — Руки на затылок.
— Сергей Борисыч… — сквозь слезы пробормотал стажер. — А я думал, вас убили.
— Я и сам так думал, — ответил Сергей и снова буркнул, обращаясь к Гектору: — Подними руки, тебе говорят.
— Не могу, — ответил тот. — У меня, похоже, ключица сломана.
— Сможешь, если хочешь жить.
— Ну, давай. Меня столько раз пытались прикончить сегодня, что я перестал бояться. Давай, нажимай на курок.
— Ты кончился, Жнец. Тебя больше нет, — ответил Сергей. — Я был против того, чтобы тебя убивать. Я и сейчас против. Но, если отдать тебя под суд, ты откупишься, выйдешь и снова начнешь сеять страх. Поэтому я все-таки пристрелю тебя. Правосудие должно осуществляться даже в такой стране, как наша. Хотя бы изредка.
— Можешь выстрелить, — ответил спокойно Гектор, — но я не Жнец. Это с самого начала был ложный след. Жнец, я имею в виду настоящего Жнеца, подставил нас. Классно подставил. По полной программе. Вас он заставил поверить, что Жнец — это я; меня, что Жнец — Славка Руденко. Но теперь я знаю, кто он и как ему удалось сделать то, что он сделал. Удивляюсь только, почему мне это не пришло в голову раньше. Слепым был не Трубецкой, а мы все.
— А вот мне думается, что Жнец — это ты, — заявил Сергей. — Просто тебе сейчас надо выкрутиться.
— Если бы я был Жнецом, разве стал бы так рисковать? Разве позволил бы кому-нибудь стрелять в себя? Разве подошел бы к этому юнцу? У меня пистолет. Я мог бы убить его, сесть в машину и уехать. Но я этого не сделал.
— Конечно, именно так бы ты и поступил, — усмехнулся Сергей, — не будь у тебя сломана ключица.
— Думай как хочешь, но я не Жнец. — Сирены выли уже в сотне метров. — Давай-ка поедем отсюда. Убить меня ты сможешь и на пять минут позже. Если не переменишь точку зрения, конечно. Тебе же нельзя отдавать меня в руки властей. Я все равно уйду.
Сергей внимательно смотрел на него, пытаясь понять, какой новый хитроумный план кроется за словами пленника. Леня переводил взгляд с него на Гектора и обратно.
— Ладно, поехали, — наконец решился тот. — Ты прав. Убить тебя я могу и в машине.
Они залезли в «Жигули»: Леня за руль, Гектор и Сергей — на заднее сиденье. Машина едва успела выехать на Театральный проспект, как, завывая сиреной, на Рождественку вкатился «уазик». С противоположной стороны, от Кузнецкого Моста, в переулок вплывал автобус «ГАЗ».
Сергей посмотрел на выпрыгивающих из автобуса омоновцев и с тоской сказал:
— Где же вы были раньше, братья славяне?…
* * *
Коттедж казался пустым. Аид не стал запираться. Он сидел в открытом хранилище на кровати Харона и курил. Пистолет лежал на консоли, монитор компьютера был погашен. Правда, у дверей по-прежнему стояли охранники, да в подвале Перс и Молчун отключали аппаратуру, системы сигнализации, накрывали чехлами мониторы.
Все закончилось. Аид знал, что уже никогда не сможет вернуться в этот дом. Даже если появилась бы возможность начать все сначала. Проект «Гекатомба» умер. Так и должно было случиться. Их дитя оказалось мертворожденным. Гениальное открытие таило в себе всех демонов ада. Теперь-то Аид это понимал.
Затянувшись, старик аккуратно стряхнул пепел в фаянсовую пепельницу. «Как хорошо, что все закончилось, — подумал он. — Как хорошо». В какой-то момент его потянуло взять пистолет и, приставив ствол к виску, спустить курок, но Аид взял себя в руки. Оставалось последнее дело, после которого он сможет спокойно уйти. «Нулевой вариант». Документы.
Надо проследить, чтобы все бумаги были доставлены адресатам. В газеты. Уже завтра мир узнает и содрогнется. Его, Аида, имя станет синонимом зла и сумасшествия. Никто не захочет разбираться в случившемся. Никто не сможет понять, а значит, и простить. Никто никогда не узнает, какой ценой далась ему эта победа.
Один из телохранителей заглянул в комнату.
— Цербер, — сказал он. — Вы примете его?
— Да… Конечно… — Аид рассеянно кивнул. — Конечно. Остался только Цербер. Последний человек, знающий цену всему.
Начальник службы безопасности вошел в хранилище. Лицо его было спокойно, с плаща стекала вода. Мокрые волосы прилипли ко лбу.
— Ты что, шел пешком? — спросил Аид, глядя на него тусклым, погасшим взглядом потенциального самоубийцы. — У тебя плащ промок насквозь.
— Я ждал момента, — объяснил Цербер, придвигая стул и садясь.
— Какого момента?
— Главного. Я выждал, пока все закончилось, и решил осмотреть труп Одинцова.
Лицо Аида ожило. На нем проявилось подобие интереса.
— И что же? — спросил он. — Нашел что-нибудь?
— Мне даже не пришлось искать, — спокойно ответил Цербер и сунул руку в карман плаща. — Это лежало рядом с ним. Видимо, выпало из кармана.
Аид, все еще не веря, опустил глаза. На ладони Цербера лежал прозрачный пластиковый футляр, а в нем… Старик наклонился вперед и прочел темнеющие в центре диска цифры и буквы.
— Это он… — прошептал Аид. Глаза его загорелись. — Это он! Но… Теперь никто не поверит, что это сделал Одинцов! Никто не узнает, что Жнец — Одинцов! Надо было разбить матрицу, сломать, растоптать, но оставить на месте.
— Я и оставил, — кивнул Цербер. — Хороший специалист сумел бы восстановить программу даже по обломкам. Подобная работа, правда, отняла бы уйму времени, но разве это остановило бы их? Даже если бы они не собрали все, шестидесяти процентов было бы вполне достаточно, чтобы понять принцип работы «Гекатомбы». Им достаточно.
— Кому «им»? — спросил Аид, не отрывая взгляда от диска.
— ФСБ. Я едва не столкнулся с ними нос к носу. Пришлось бежать кругом, почти два квартала. А потом приехали еще какие-то парни. Они перегрызли друг друга, как крысы. Окончания перестрелки я, правда, не видел. Уехал, когда завыли первые сирены. Посчитал, что не могу позволить себе роскошь угодить в милицию с матрицей в кармане.
— Ты поступил разумно. Риск нам ни к чему, — ответил старик, открывая футляр и вынимая диск. — Разве это не чудо?
Цербер пожал плечами:
— Наверняка.
— А как ты узнал код? — спросил вдруг Аид.
— Код?
— Аббревиатуру, написанную на диске?
— А я и не знал ее. Написал первую попавшуюся комбинацию, и все, — усмехнулся Цербер. — Даже ошибся в количестве цифр. Но кто из них это поймет? Наверняка я знал только то, что Жнец принесет матрицу с собой. Он не доверил бы диск никому. Даже самому крепкому сейфу. Вы — да, но для вас «Гекатомба» — дело жизни, а для Жнеца — сама жизнь.
— И они купились? — Аид провел пальцами по гладкой золотой тарелочке.
— Конечно.
— Хорошо. — Старик положил диск на пол и резко, со всего размаха, ударил по нему каблуком. Диск треснул. Подняв его, Анд щелкнул зажигалкой. Постепенно края «тарелочки» чернели и коробились. Глядя на эту экзекуцию, Цербер зевнул и поднялся.
— Пойду помогу Персу и Молчуну, — сообщил он.
— Утром мы поедем за бумагами… Может быть, останешься здесь? — предложил старик.
— Зачем? — хмыкнул Цербер. — Жнец мертв. Матрица уничтожена. За вами больше никто не охотится.
«Вы никому больше не нужны», — прочел подтекст Аид и, опустив взгляд, вздохнул.
