В настоящий момент он подтягивал к себе производителей аккумуляторных батарей, чтобы поучаствовать в их бизнесе с дальним прицелом отжать этот бизнес и впоследствии занять пост главного снабженца в ОАО «Российские железные дороги» и замкнуть на себе всю цепочку от производителя до плательщика поставляемых товаров и услуг. Крупные игроки, такие как гендиректор Электро-Балта, сразу сообразили, с кем имеют дело и не садились за стол переговоров с хозяином Судотехнологии. И в его орбиту попали разные ремесленники, такие как Иуда Шлемович Чмырюк, хозяин компании «Исток», чей отец работал главным инженером на Электро-Балте и помог сыну наладить производство батарей, аналогичных тем, что выпускает завод. Правда, они уступали по качеству – всё-таки кустарное производство, но зато цена дешевая. Он примкнул к Судотехнологии в надежде на то, что ему помогут модернизировать производство и обеспечат победу на крупных тендерах в Росжелдорснабе, Октябрьской ж-д и других серьезных организациях. А пока что дела его шли неважно (иначе он бы не искал помощи на стороне). Чмырюк собрал вокруг себя других неудачников и создал что-то вроде ассоциации противодействия экспансии Экссона, поставлявшего аккумуляторы на все железные дороги России. Члены ассоциации требовали поделить рынок, распределить сферы влияния, на деле это означало, чтобы Экссон отказался от части своих клиентов, не получая взамен ничего, кроме одобрения участников ассоциации. Идея картельного соглашения была абсурдна по определению, так как подобное возможно, если в переговорах примут участие все игроки, включая хозяев Тюменского аккумуляторного завода, Пауэр Интернэшнл, и других. Эти потуги можно было сравнить со съездом адыгейских виноделов, вздумавших потеснить LVMH. Мудель-Телепень-Оболенский временно держал при себе эту мелюзгу, поскольку они бесплатно выполняли множество услуг в надежде, что когда-нибудь им воздастся (не предполагая, что такие боссы, как он, никогда не платят – потому-то и являются большими боссами). Но Андрею было невдомёк, почему его компаньоны зациклились на Чмырюке со товарищи, которых гендиректор Электро-Балта, науськанный Артуром, изрядно потрепал. Так например, санэпиднадзор приостановил производство аккумуляторов на Истоке. Изначально это была идея Чмырюка – подстрекаемый им комитет по экологии наехал на Электро-Балт (вредное производство почти в центре Петербурга), но когда на заводе выяснили, не без подсказки Артура, кто является заказчиком наезда, орудие повернулось в его же сторону.
– Иуде сделали обрезание, – ухмыльнулся Владимир, смакуя детали событий.
– Нам не следует даже отвечать на их звонки, Вовок, – сказал Артур, – и пошла она нахуй Белоруссия. Мы не будем за неё бороться. Пускай этот поляк, как его… Через-Хуй-Кидала, выигрывает тендер, всё равно в итоге обратится к нам за батареями. В Тюмени даже если ему дадут хорошие цены на 32ТН450, с учетом доставки батареи подорожают вдвое, а Чмырюк разморозит свою лавочку только к концу года в лучшем случае. Ближайшие полгода Судотехнологии негде перехватиться товаром.
Владимир стоял спиной к Андрею, и его богатое мимикой лицо изобразило что-то такое, заставившее Артура обратить свой взгляд на официального гендиректора и учредителя Экссона. Игорь с Алексеем тоже воззрились на Андрея.
– Дело принципа, ты сам сказал – мы не можем уступать даже мелких клиентов, а Белоруссия – это в какой-то степени государство, – произнес Владимир, не оборачиваясь.
– А что, витиеватый, ты не хочешь заняться этим делом? – наконец Артур увидел Андрея.
– Я дам тебе все координаты, – обернувшись, подхватил Владимир, – мы работали в Минске ещё до Экссона, продавали через Базис-Стэп.
– Там на Белорусской дороге два татарина, с ними еще Фарид закорешился, потом нам передал, – добавил Артур.
– Ты найдешь с ними общий язык, – продолжил Владимир, – их фамилии Надхуллин и Подхуллин, начальник отдела снабжения и его зам. Давай Андрей, мы даём тебе карт-бланш, не проеби дело.
И они наперебой принялись объяснять Андрею все детали, вводить в курс дела. С их слов получалось, что всё достаточно легко, тем более что в Минске есть агент влияния, некий Вальдемар Буковский, закупающий на Экссоне батареи и перепродающий через местную сбытовую сеть. Правда, по железнодорожной продукции у него продажи довольно скудные, почти никаких. Но у него есть наработки, которые позволят пробиться на МТС Белорусской железной дороги и выиграть очередной тендер на поставку аккумуляторных батарей.
– Так пускай выигрывает тендер, если «есть наработки», – скептически ответил Андрей, – а мы продадим ему батареи. Ему же больше негде взять продукцию.
– Он не производитель и не является дилером завода, – скороговоркой возразил Владимир.
Тут Андрей вспомнил, что делал для этого самого Вальдемара гарантийные письма от Электро-Балта для кучи его фирм, и этими документами подтверждалось, что данные организации являются официальными дилерами аккумуляторного завода. Но Вальдемар благополучно проигрывал все тендеры, в которых участвовал. Андрей напомнил об этом, но Владимир тут же парировал:
– Он сам засветился, и его фирма тоже. Он не может участвовать в тендере.
– Мы уже работали в Минске, нам нужно туда вернуться и влезть самим, а Вальдемар просто поможет и отойдет в сторону, – прибавил Артур.
Эти уговоры не были просьбой, Андрею ничего не оставалось, кроме как согласиться и заняться белоруским тендером. В последнее время его одолевали мысли, что он становится лишним звеном и от него хотят избавиться, ему во что бы то ни стало нужно было доказать свою незаменимость. В случае успеха в Минске он докажет свою состоятельность как человек, способный приносить на фирму прибыль (до этого он только выполнял монотонную рутину), и ни у кого не возникнет идеи заменить его, равноправного учредителя, на двух-трёх шнурков, взятых на фиксированный оклад.
Закончив с объяснением, Артур взял лежавшие на столе деньги и отправился на заводоуправление, чтобы выдать заводчанам причитавшиеся им комиссионные. Владимир поручил Игорю, чтобы тот дал Андрею все минские контакты. Андрей записал в блокнот сегодняшние расходы – гендиректору Электро-Балта с учетом инфляции и подорожания продукции причиталось 1,500 рублей за каждую заведенную на завод тонну свинца и столько же за каждую отгруженную Экссону тепловозную аккумуляторную батарею 32ТН450; а его замам соотвественно по 800 рублей на двоих. После чего принялся разбираться с белорусским делом.
* * *
Переговоры с белорусскими товарищами не дали ничего определенного. Сотрудники управления железной дороги – начальник отдела снабжения Надхуллин и его заместитель Подхуллин уклончиво ответили, что будут проводить тендер по закупке тепловозных аккумуляторных батарей, дата не утверждена, приблизительно конкурс состоится в начале лета. Сумма лота – пятнадцать миллионов рублей. К участию в конкурсе допускаются только производители. Вальдемар оказался человеком с редуцированным геном сомнения. Он сразу заявил, что «все вопросы решены, тендер наш».
– А что ты хотел – чтобы эти чинуши тебе ответили по телефону, что сидят у меня на откате? – вопрошал он. – Конечно, они говорят для прикрытия, будто конкурс состоится по всем правилам.
Насчет допуска только производителей, и отсева посредников и даже официальных дилеров Вальдемар невозмутимо отвечал, что непосредственно перед конкурсом это ограничение снимут и допустят «эксклюзивных дилеров». Учитывая свою практику, в частности казанские сделки с больницей номер шесть, Андрей допускал возможность подобных манипуляций. Азимов, главный врач «шестерки», по своему усмотрению назначал, переносил и отменял тендеры, а если видел, что Совинком не проходит, то на ходу менял условия конкурса. Но история продаж у Вальдемара сильно хромала. Исполнители с управления белорусской ж-д, конечно, по телефону ничего определенного не скажут. Например, не скажут, что на белорусской земле госслужащим строжайше запрещено брать комиссионные. В Белоруссии это по старинке называется взяточничеством и очень строго наказывается. Это разрешается буквально нескольким людям, количество которых можно пересчитать по пальцам одной руки, и соответственно берут они очень много, и называют их не взяточниками, а «лобби». И родственник хозяина Судотехнологии, человека с непривычным для русского уха именем Пшемыслав Гржимекович Мудель-Телепень-Оболенский, которого Артур Ансимов назвал «Через-Хуй-Кидала», этот родственник входит в очень узкий круг людей, которым белорусский президент-самодержец, по кличке «батька», позволяет принимать комиссионные. Соответсвенно у Через-Хуй-Кидалы есть своя делянка, то есть строго зафиксированный за ним государственный бюджет, который он осваивает. И если за ним закреплено исключительное право снабжения железной дороги, то никто не может отогнать его от этой кормушки. Те поставки, о которых упоминали Владимир с Артуром, вероятнее всего проходили через фирмы, подконтрольные всесильному Пшемыславу.
