Кондратов вздохнул: Возьмем под наблюдения сначала одного из троих, которых я подозреваю больше всех остальных. Вот у меня с собою их фотографии. Выбирайте наугад сами. На кого, как говорится, Бог пошлет.
Жарков взял три предложенные Кондратовым фотографии, ловко, словно карточный шулер, их перетасовал и, положив на столик изображением вниз, быстро начал крутить, меняя местами. Когда-то в молодости он вел оперативное наблюдение на Даниловском рынке и научился у местных мошенников игре в «три листика». И потом всегда с удовольствием демонстрировал свое мастерство. Сейчас, когда предстоял случайный выбор, эта забава оказалась очень кстати. Закончив менять фотографии местами, Жарков заговорщицки подмигнул Кондратову: Ну, Володя. возьми на счастье фотку — вдруг повезет.
Кондратов загадал, кого он хочет увидеть на выбранном вслепую изображении и наугад ткнул пальцем в одну из разложенных фотографий. Войдя в роль, Жарков азартно предложил: Вскрой сам, а то скажешь — обман.
Кондратов перевернул выбранную наугад фотографию и разочарованно вздохнул: на ней был Туров.
«Ну что же Туров, так Туров. Все равно и он тоже пока на подозрении. Но почему мне так хотелось начать проверку не с него? Может быть взять сейчас и переиграть: ведь интуиция меня раньше никогда не подводила».
Отгоняя назойливое желание установить наблюдение за другим человеком, Кондратов с досадой тряхнул головой и предложил: Начнете прямо сегодня. Часа через три незадолго до окончания рабочего времени я соберу небольшое совещание, где должен быть выбранный нами Туров. Я отпущу его вместе с остальными минут через пятнадцать. К этому времени будьте на месте и возьмите его под наблюдение сразу при выходе из Управления. Походите за ним два дня, а потом будет видно.
Жарков азартно кивнул: Хорошо, Володя, все сделаем. Только есть у меня ещё одна идея. Хочу я под видом богатого заказчика наведаться завтра в цех по изготовлению мебели. Скажу, что давно мечтаю сделать какой-нибудь славянский шкаф. А заодно присмотрюсь к обстановке там на месте. Если все пойдет гладко, намекну на желание сделать тайничок от жуликов.
— Ты прямо как фильме «Подвиг разведчика». Еще попроси изготовить тебе к славянскому шкафу тумбочку.
— Зря смеешься, Лужин: в предложении Жаркова есть резон. Вид у него представительный: он, сидя в табачном киоске, приобрел манеры крупного бизнесмена. Вот только на славянский шкаф по индивидуальному заказу у него денег не хватит. Разве только на тумбочку, наскребет, — и Бородин весело рассмеялся.
Кондратов пожал плечами: Съездить туда, конечно, можно. Но вряд ли это нам даст ценную информацию. Мне главное, чтобы вы сейчас последили за моими сотрудниками, а уж в зависимости от результата будем думать, как действовать дальше.
Кондратов поднялся, давая понять об окончании разговора. А Жарков все с той же развеселой улыбкой махнул ему рукой: Володя, ты человек казенный, подполковником работаешь. Тебе надо на работу поспешать, а мы люди вольные. Посидим ещё и пивком побалуемся.
Кондратов шутку принял: Ладно, старина, посмейся над бедным подполковником. Только смотрите, ветераны, не злоупотребите пивком, а то вместо топанья за объектом будете рыскать в поисках ближайшего туалета.
— За нас, Володя, не волнуйся. Мы привыкшие, — заступился за товарища Бородин.
Кондратов, не прощаясь, направился в сторону кинотеатра «Россия». Затем свернул направо и зашагал по бульвару, на котором ещё сохранялась видимость прохлады от развесистых крон деревьев.
Вспомнив оставшихся допивать пиво стариков, Кондратов подумал: «Мужики шутят, подтрунивают друг над другом и надо мной, потому что возбуждены полученным заданием. Они рады вновь ощутить себя участниками великой и увлекательной игры, называемой во все времена сыском. Правильно говорят: бывших оперативных сотрудников не бывает. Они всегда готовы включиться в опасный розыск».
Впереди показалось массивное здание Главного управления внутренних дел и Кондратов невольно ускорил шаги. Он предчувствовал новые события, которые должны привести его к разгадке тайны Оборотня.
Вечерняя слежка за Туровым ничего не дала. Ветераны довольно легко проследили за подозреваемым сыщиком от Управления до дома и наблюдалт за подъездом до одиннадцати вечера. Но результатов никаких: в такую невыносимую жару Туров предпочел никуда не выходить.
Бородин позвонил Кондратову и доложил что они снимают наблюдение. Кондратов некоторое время молчал в раздумьи. В последние часы он все больше сомневался в целесообразности продолжения наблюдения за Туровым. «Этот опытный сыщик часто в азартном порыве поиска преступника допускает излишнюю горячность, но чтобы предать и участвовать в гибели своих товарищей — не поверю. Впрочем за прошедшие годы мне тоже не в чем упрекнуть Протасова с Грошевым. Пусть все будут пока в равном положении и проверку Турова надо довести до конца».
Приняв решение, Кондратов прервал затянувшуюся паузу: Походите за Туровым ещё денек. Он у нас спортсмен и завтра с утра участвует в соревнованиях по стрельбе. Туров пробудет в тире до обеда, как минимум. Так что с утра вы свободны, а наблюдение возобновите после часа дня: незачем вам зазря на жаре болтаться.
Бородин передал указание Кондратова товарищам и ветераны, прекратив наблюдение за Туровым, разъехались по домам. Перед тем как уснуть Жарков, покопавшись семейном альбоме нашел пожелтевшую фотографию деда. Тот был запечатлен молодым, красивым мужчиной с лихо закрученными вверх усиками с прямым пробором на голове в стиле «а ля Макс Линдер». Дед, со старой фотографии словно хотел сказать что-то важное. Но в данный момент Жаркова интересовал не этот франтовато одетый молодой щеголь, даже не подозревающий, что его внук станет известным московским сыщиком. Жаркову нужен был внешний вид резного комода, возле которого позировал молодой человек в начале века. Жарков положил фотографию в карман, твердо решив завтра с утра перед началом наблюдения за Туровым направиться в цех по индивидуальному изготовлению мебели.
«Сошлюсь на ностальгию по прошлому и попрошу изготовить точно такой же комод, запомнившийся мне с детства. Это будет хорошим предлогом для появления в цехе. Как говорил Наполеон, надо ввязаться в бой, а там уж видно будет. Наверняка у этой фирмы много заказов и появление ещё одного чудака — любителя антикварной мебели не вызовет подозрений.»
Жарков не предполагал, что в ход его внешне логичных рассуждений вмешается его Величество Случай.
В этот момент, на другом конце города не спал, мучимый беспокойством Оборотень. Его разыгравшемуся воображению казалось, что в дом пришел с обыском Кондратов и, обнаружив огромную сумму денег, арестовывает его, сковав руки наручниками. И Оборотень начал возбужденно ходить из угла в угол по комнате: «Я действительно начинаю сходить с ума. Только ненормальный может хранить пачки крупных купюр так открыто в шкафу среди белья. Но в однокомнатной квартире мало места где можно их спрятать. А что если я обращусь к Храпову: пусть в своем цехе изготовят какой-нибудь предмет мебели с тайником. А то залезут в дом воришки и все мое богатство вмиг исчезнет. Завтра с утра позвоню Кондратову, скажу, что поехал отлавливать агента, который не явился на запланированную вчера встречу. А потом скажу, что агента не нашел: он третий день в запое. Так оно, кстати, и есть на самом деле: мне его жена сегодня по телефону рассказала».
Оборотень набрал телефон Храпова. Тот уже лег спать и едва сдержался, чтобы не нагрубить наглому менту, беспокоящему его в столь позднее время. Спросонья Храпов не сразу понял, о чем его просит сыщик. Но когда до его сознания дошло, что тот хочет изготовить тайник в письменном столе, пришел в настоящее бешенство.
«Мы договаривались с этим отмороженным сыщиком, что он ко мне домой будет звонить лишь в крайнем случае. А он совсем свихнулся из-за свалившихся на него огромных денег. Теперь не знает куда их спрятать. Во истину правда: богатые тоже плачут».
Едва сдержавшись, Храпов терпеливо пояснил: Цех принимает заказы только через меня. Я с утра позвоню Михеичу, чтобы принял заказ. Он там главный мастер. Предупрежу, что вы подъедете и обо всем с ним договоритесь.
Не дослушав слов благодарности, Храпов бросил трубку. Взглянул на часы: был уже двенадцатый час ночи: «Похоже у мента действительно крыша поехала. Мне следовало об этом сразу догадаться. Чокнулся на мечте о внезапном богатстве. Явился нежданно-негаданно ко мне, продал служебные секреты, предупредил об опасности. А потом, боясь потерять огромные, ценой предательства добытые деньги принялся приговаривать к смерти любого, представляющего опасность для его богатства. Иметь в союзниках такого отмороженного психа довольно опасно. Надо подумать, стоит продолжать с ним сотрудничать или избрать иной вариант.»
