— Все дело минут на двадцать, — сказал он. — За это и заплачу.
Йокогама слегка огорчился. Двадцать минут работы заведения в середине дня, когда служащие окрестных контор на обеденном перерыве… Обидно терять их. Некоторые люди в Акасаке считают его доходы и не желают терять проценты от прибылей заведения. «Оазис» должен работать максимально рентабельно, иначе они будут искренне сожалеть. И это очень плохие люди — не стоит портить им настроение. С другой стороны — Мори…
— Ладно, — пробубнил Йокогама. — Но без фокусов. Это лучшие девочки в Токио.
Мори двинулся наверх. С полдюжины девочек смотрели телевизор, листали журналы, двое перед огромным зеркалом ели лапшу. Мори прошел в комнатушку, сел, достал из кармана десять тысяч иен одной бумажкой и положил купюру на матрац.
Первая девушка выглядела как левая демонстрантка-лозунгистка: с косичками, в кедах и плиссированной мини-юбке.
— Меня зовут Лимон, — сказала она. — Покорно благодарю вас за оказанную мне честь повелевать мною.
Завершила она движением, обнаружившим отсутствие нижнего белья.
— Вот это, возможно, будет твоим, — сказал Мори, указывая на деньги, — если сумеешь ответить на пару вопросов.
— Непристойная беседа? — живо сказала Лимон. — Звучит как шутка.
— Ну-ну, ерунда. Скажи, что ты знаешь об этом парне.
Мори достал фотографию Хары. Чувственно-сексуальный оскал на лице девушки сменился озабоченностью. Тощая городская девица, каких тысячи.
— Вы из полиции, что ли? — спросила она пискливо.
— Не беспокойся. Твой босс в курсе дела.
Хару она не знала. Не знали его ни девушка-китаянка, которая пришла следом, ни еще четверо, сменявшие одна другую. Седьмая — в монашеском одеянии, чулках и поясе с резинками, всмотревшись, помедлила.
— Знаешь его? — спросил Мори.
— Ммм… Не уверена. Но вроде того.
У нее был выговор, характерный для жителей Осаки, сразу напомнивший маслянистые темные воды реки Ёдо.
— Вроде чего?
— Похожий господин месяца три назад вызывал девушку в «Сэйкю». Да… Он клиент нашей Мидори. Она в тот раз не могла пойти, босс послал меня, а этот паршивец только взглянул и сразу отправил меня обратно.
Лицо «монашки» омрачилось: были задеты самолюбие и профессиональная гордость.
— А где Мидори?
— Уволилась на той неделе. Похоже, у нее появился парень.
Мори взял десятитысячную купюру, а взамен выложил пятитысячную.
— Половина, — сказал он. — Найдешь мне адрес Мидори, получишь другую половину.
Девушка подняла подол и спрятала бумажку за пояс. Две минуты спустя она возвратилась в адресом своей бывшей товарки, и Мори обменял его на пять тысяч иен.
— Девочки хорошие, — сказал он Йокогаме Джорджу на выходе, — можешь гордиться ими.
Джордж сидел, возложив по-американски ноги на стол. Его мокасины были с кисточками.
— Они стараются, — самодовольно заметил он. — Я сам их многому научил.
Он осклабился, остро напомнив рептилию, и отхлебнул виски.
— Всему? — переспросил Мори. — И даже этой тяжелой работе языком?
— А то нет!
— В следующий раз и тебя испробую, — мягко сказал Мори.
Йокогама Джордж поперхнулся виски. Звук, вырвавшийся из его горла, прозвучал для Мори поистине музыкой.
По адресу, полученному Мори, обнаружился ветхий многоквартирный дом в Ниппори. Первый его этаж был занят магазином похоронных принадлежностей. Старик в брюках-хакама[5] и деревянных сандалиях, сидевший среди бронзовых статуэток Будды и кадил, присматривал и за жилыми квартирами.
— Она съехала, господин, — сказал он сочувственно. — На прошлой неделе.
Мори заявил, что он дядя Мидори, приехал из деревни и давно не видел ее. Старик, водя тряпочкой по статуэтке тридцатирукой богини милосердия, заметил:
— У нее много дядей, у этой девушки.
Мори положил пятитысячную купюру на одно из кадил.
— Это очень важно, — сказал он.
— Так много? — в голосе старика прозвучал интерес. — Ну, хорошо, если хотите ее увидеть, загляните вечером в универмаг «Сэйкю». И передайте, пожалуйста, от меня наилучшие пожелания.
— Непременно, — пообещал Мори.
Мидори работала лифтером в универмаге. Найти ее было просто по значку с фамилией на униформе. Это была миловидная девушка лет двадцати двух, с острым взглядом, указывавшим на немалый опыт жизни в столице.
— Добро пожаловать, господа, — говорила она очень четко и монотонно. — Наш скромный универмаг благодарит вас за большую честь, которую вы нам оказали, найдя время посетить нас сегодня. На первом этаже расположены отделы зонтов, дамской и мужской обуви, галантереи и дорожных принадлежностей.
Говорила она складно, но сглатывала гласные, что было характерно для северного диалекта. Мори доехал до верхнего этажа и дождался, пока последний из ребятишек не увлек свою маму в отдел игрушек.
— Лифт пойдет вниз, господа, — заученно объявила Мидори.
Мори был единственным, кроме нее, оставшимся в лифте.
— У меня к вам привет и просьба Йокогамы Джорджа, — тихо сказал он.
Она презрительно сощурилась.
— Этот чурбан! Что ему нужно?
— Приходите после закрытия магазина в храм Догэн.
Она не успела отреагировать. Лифт остановился на пятом этаже, двери раскрылись, и лицо Мидори обрело лучезарность. Она стала кланяться домохозяйкам с пухлыми сумками, заполнившими кабину.
— Большое спасибо, — заливалась она. — Мы искренне рады любезности, которую вы нам оказали своим досточтимым вниманием. На четвертом этаже в продаже спортивные товары, мужские пальто и дамское нижнее белье.
Мори вышел на втором этаже, купил пару журналов для деловых людей и отправился в храм.
Вечером район Сибуя многолюден. На тротуарах и площади Хатико не протолкнуться. Неожиданно возникают и рассасываются очереди к телефону, к билетным автоматам, в туалеты. Пахнет кофе, жареной рыбой, мочой и потом. Громыхают поезда. Все в движении.
Дневной свет сменился в мире стекла и бетона светом неоновых ламп. Названия универмагов, универсамов, кафе, кабаре, салонов, ресторанов и кинотеатров сверкали, вращались, вспыхивали и гасли. Пространство заполнила реклама всех видов. Двое стариков расхаживали в толпе, раздавая приглашения в отели любви. Лотки и тележки с уличной едой были на каждом шагу, и продавцы печеного мяса оглашали улицу выкриками вековой давности, записанными на портативных магнитофонах.
Мори, добравшись до храма, где уличный шум не так раздражал, отыскал в журналах статьи о финансовых новостях и попытался вникнуть в их содержание.
Тема дня: японские деньги, вливаясь в рынок Америки, способствуют росту цен на недвижимость и повышению курса доллара. Банкиры, экономисты и прочие анализируют этот процесс, пытаясь понять его подоплеку и прогнозировать варианты грядущих событий. Толкуют о доверии и недоверии к американской экономике, о факторах Восточной Европы, о ценах на нефть, о результатах выборов в США… Мори понял, что, если отсеять профессиональный жаргон, остается кучка людей, разглагольствующих о мировой экономике примерно так, как таксисты о команде «Великанов».
Мидори пришла в парк храма, когда там было уже довольно темно. На одной скамейке примостилась парочка, под фонарем распластался бродяга в луже мочи. Было полно комаров. Место, мягко говоря, не идеальное, но по крайней мере тихое.
На ней было элегантное платье из набивного ситца, в руке сумочка «а-ля Луи Виттон». Мидори выглядела цветущей и здоровой, то есть вполне нормальной и современной — как одна из тысячи других девушек. По сути ее нельзя ни в чем винить, подумалось Мори. Наверное, приехала в Токио одна, жить было негде, а за все надо платить — и за крохотную каморку в бетонном доме, и за устройство на работу… Да мало ли!
— Ну, ладно, в чем дело? — отрывисто сказала она. — Я же сказала Джорджу, что ухожу.
Теперь ее акцент был более заметен, чем в универмаге. Мори по выговору признал в ней уроженку префектуры Акита, недалеко от родины Хары.
— А ни в чем, — ответил Мори. — Мне нужна информация, вот и все. Вы можете мне помочь. — Он достал из кармана фотографию Хары. — Этот человек вам известен, — сказал он. — Я знаю, что вы были с ним в вечер его гибели.
Она отпрянула, будто он пролил кофе на ее элегантное платье.
— Кто вы? Что вам надо?
— Я следователь, нанятый семейством Хара, чтобы выяснить обстоятельства его смерти. Работаю независимо и гарантирую конфиденциальность.
— Мне с вами не о чем говорить. Я ни к чему не причастна.
— Эта ваша работа в «Сэйкю», — сказал он, — она хорошо оплачивается?
— Не так уж плохо, — осторожно ответила она. — Но я еще не на полной ставке.
— Полагаю, они пока не затребовали справку от вашего предыдущего нанимателя?
