— А Мошерского вы давно знаете?
— Знаю, — Годлин угрюмо взглянул на Абуладзе, — лучше бы не знал. И он бы лучше нас никого не знал.
— Не понял?
— И не надо. Это к делу не относится. Это совсем другой цирк. Мошерский, говорят, был способный офицер, вот ему и нужно было сидеть в своем управлении и брать взятки, а не лакействовать у банкиров.
— Злой вы человек, Годлин, — заметил Абуладзе.
— Еще скажите — горький. Я не злой, я нормальный. Вы еще злых не встречали. Привыкли со шпионами общаться да с разведчиками. Все друг другу «пардон» и «сорри» говорили. А у нас это просто. Один на спину, двое ноги раздвигают. И в лучшем случае палку достают. Рассказывать дальше, что бывает, или сами знаете?
— Знаю.
— Вот, вот. Там злые и бывают. А на воле злые не встречаются. Они на воле жить не могут. Как звери-людоеды. Сразу на людей бросаются и себя выдают. Ну, их и стреляют. Всех стреляют. Чтобы другим неповадно было людоедничать.
— Годлин, — позвал Якова Ференсас, — позвони в гараж и предупреди всех об урагане. Чтобы машины не выезжали никуда сегодня ночью.
— Я уже позвонил, — спокойно ответил Годлин.
— Еще раз позвони, — нетерпеливо приказал Ференсас. Очевидно, на этот раз их пара проигрывала.
Годлин кивнул и вышел из гостиной. Абуладзе, пройдя через гостиную, вошел в библиотеку как раз в тот момент, когда Дуарте, державший руку Карины в своих ладонях, рассказывал ей что-то смешное. Увидев вошедшего, он невольно вздрогнул и выпустил руку Карины.
— Извините, — пробормотал Абуладзе.
— Не уходите, — позвала его Карина, — мистер Дуарте как раз спрашивал про вас. Ему ужасно интересно. Я сказала, что вы работали в русском ЦРУ, но он не понимает, что это такое.
— Я понимай, — возразил Дуарте, — но ЦРУ есть аналог КГБ, а Карина мне рассказывала, что вы были военный полковник.
— Я работал в военной разведке, — кивнул Абуладзе и, переходя на английский, добавил: — Ничего особенного, просто полковник. В любой армии мира, даже в американской, есть военная разведка.
— Вы так хорошо говорите по-английски, — всплеснул руками Дуарте.
— Не так хорошо, как вы по-русски, — возразил Абуладзе.
— Вы превосходно говорите, — вмешалась Карина, — никогда бы не подумала, что вы так хорошо знаете иностранный язык. В моем представлении бывшие офицеры Советской Армии нечто среднее между нашим Годлиным и вашим Мошерским.
— Они не так плохи, как вам кажутся, — возразил уже по-русски Абуладзе, — каждый по-своему довольно интересен.
— Я хотел у вас узнать, мистер Абуладзе, — сказал по-русски Дуарте, — как вы, грузин по национальности, служили в русской армии. Более того, вам позволили служить в разведке.
— Во-первых, я служил в Советской Армии. Во-вторых, ни в Советской, ни в российской армии не делят офицеров по национальности. И, наконец, даже после Сталина в нашей бывшей стране грузин всегда принимали на работу, — пошутил Абуладзе.
— Сдаюсь, — расхохотался Дуарте, — с вами трудно спорить. Хотите выпить? У нас есть две бутылки отменного кампари.
— Спасибо, я не пью.
— Напрасно. Я знаю рецепт неплохого коктейля.
— Извините, — Абуладзе вышел из библиотеки, столкнувшись с Мошерским. Тот стоял у дверей.
— Нечто среднее, — горько сказал он, повторяя слова Карины, которые он явно подслушал. — Вы «нечто среднее» между мной и Годлиным.
— Она пошутила, — пробормотал Абуладзе, — и не нужно все принимать так близко к сердцу.
— А я уже ни на что не реагирую, — отмахнулся Мошерский.
Абуладзе прошел в гостиную и не нашел там никого, кроме сидевшей у телевизора Ольги.
— Все разошлись, — понял Абуладзе.
— Кто куда, — кивнула Ольга. — Женщины даже решили одеться и выйти на веранду, хотя там такой ветер. Делать им нечего, поэтому и бесятся. А мужчины, кажется, хотят подкрепиться. Кухарка уже уехала, и Арнольд предложил нашему Батуеву самим поискать на кухне что-нибудь съедобное.
— А почему вы не идете спать?
— Не знаю. Не хочу. Говорят, будет какая-то музыкальная передача.
Абуладзе нахмурился. Потом спросил:
— Мужчины уже на кухне?
— Нет. Оба поднялись вместе с женами. Но сейчас все вернутся.
— А Годлин? — Он куда-то вышел. Я не видела куда.
— Почему вы не поднялись к себе? — спросил Абуладзе. — Уже достаточно поздно, и вам нужно спать. Или вам доставляет удовольствие видеть этих двух дамочек, к которым вы явно не испытываете симпатии.
— Я хочу смотреть телевизор, — упрямо сказала Ольга. — Или мне нужно идти спать сразу после передачи «Спокойной ночи, малыши!»? — издевательски спросила она.
— Вы же прекрасно меня поняли, — вздохнул Абуладзе, выходя из гостиной. Пройдя к лестнице, он хотел подняться, но затем раздумал и, подойдя к входной двери, приоткрыл ее. Перед домом стоял автомобиль, в котором сидели двое охранников. Завидев Абуладзе, оба закивали в знак приветствия. Они уже знали, кто этот странный гость. Кивнув им в ответ, Абуладзе вернулся в дом. Он стоял у лестницы, когда сверху начали спускаться Батуевы.
— В такую погоду выходить на веранду верх безумия, — с раздражением говорил муж. — Почему тебе пришла в голову такая нелепая затея?
— Мне так хочется, — возражала жена, — ничего страшного нет. Ветер не такой сильный, нас не унесет. А мы не будем подходить к перилам. И потом, почему ты стал такой нервный? Лучше бы построил такую вот виллу. Или купил.
— Идиотка, — зло рыкнул муж. — Только это у тебя на уме. С каких пор ты так подружилась с Эльзой? Ты же ее раньше терпеть не могла.
— Это мое дело. Я ведь не спрашиваю, зачем вы ходили в Москве в сауну с Арнольдом?
— Это было полгода назад.
— Я все знаю! — истерически крикнула Рита. — Ты мне тогда врал.
Абуладзе решил, что пора вмешаться. Он тихо кашлянул. Супруги сразу смолкли. Абуладзе двинулся к лестнице, и Рита Батуева, узнав его, иронически заметила:
— Еще один из твоих новых друзей.
Она с демонстративным видом прошла мимо Абуладзе. Батуев, как бы извиняясь, пожал плечами. Абуладзе ничего не сказал, он молча тяжело поднимался по лестнице. На втором этаже ему встретилась вторая пара — супруги Ференсасы. Муж был явно не в духе. Он, очевидно, проиграл и что-то выговаривал жене на литовском. Заметив Абуладзе, Арнольд замолчал.
— Извините, — сказал гость, проходя к себе в комнату.
Уже войдя в спальню и сняв пиджак, он в которой раз подумал, что большие деньги порождают только большие проблемы. Абуладзе собирался принять душ перед тем, как лечь спать. Он неторопливо разделся, довольно долго стоял у зеркала, с огорчением глядя на свое уже далеко не молодое тело, и только после этого полез под душ. А через несколько секунд раздался дикий женский крик, потрясший весь дом. И даже Абуладзе, стоявший под душем, скорее не услышал, а почувствовал этот крик, почувствовал его энергетику, уже понимая: то роковое, что назревало все эти часы и что неминуемо должно было произойти, — произошло.
У него в ванной висел банный халат. Но одеяние явно было не рассчитано на полную фигуру грузина. Стараясь сохранять спокойствие и не очень нервничать, он достаточно быстро оделся, чтобы спуститься вниз. На первом этаже царила суматоха, кто-то всхлипывал. Абуладзе вошел в гостиную и увидел лежавшую на диване Риту Батуеву. Рядом стоял ее муж, с растерянным видом наблюдавший за супругой.
— Быстрее вниз, — внезапно закричал из коридора Арнольд Ференсас, — она, возможно, еще жива, — дайте фонари. Дайте света.
Ференсас, Годлин и Мошерский выбежали на улицу, где к ним присоединились двое охранников, сидевших в автомобиле. Все начали спускаться вниз, держась друг за друга. Лишь Ференсас, довольно умело балансируя, скрылся в темноте. В гостиной стояла растерянная Ольга, пытавшаяся помочь Батуеву привести в сознание супругу. И наконец следом за Абуладзе в гостиную вбежали мистер Дуарте и Карина.
— Что произошло? — спросил Дуарте. — Почему такие крики?
— Она… она… — вслипнула Ольга, — там…
— Говорите яснее, — строго потребовал Абуладзе.
— Там упала, свалилась. Она упала. Упала Эльза Ференсас.
— Как это упала? — быстро спросил Абуладзе. — Откуда упала?
— Не знаю. Я выходила из гостиной. Вышла на кухню, чтобы налить себе воды. А когда вернулась, увидела… увидела, как Рита поднимается над перилами и кричит. А потом она потеряла сознание.
— Это она кричала?
— Они обе кричали, — всхлипнула девушка, — и Эльза, которая летела вниз, и Рита, которая не успела ее удержать.
Абуладзе поспешил к балконной двери. Вышел на веранду. Дул сильный ветер. Абуладзе медленно подошел к ограде. Наклонился. Какой бы сильный ветер ни был, он не смог бы снести отсюда молодую, крепко стоящую на ногах женщину. К тому же перила веранды довольно высокие, почти по пояс. Как она могла умудриться отсюда упасть? И почему на веранде нет света, если было заранее известно, что женщины выйдут сюда вдвоем. Он увидел, как мелькали лучики фонарей, спускавшихся вниз, к морю. Упасть с такой высоты на камни и остаться в живых было, пожалуй, еще более невероятным, чем само падение. Как могла хозяйка дома выпасть с веранды? Для этого она должна была либо сознательно прыгнуть, перегнувшись через перила, либо кто-то сзади ее подтолкнул. Только так женщина могла оказаться за перилами. С другой стороны веранда была защищена глухой стеной, возведенной с северной стороны, и даже ураганный ветер не мог снести с нее молодую женщину. Снизу доносились крики. Он перегнулся, прислушиваясь к ним. И вдруг почувствовал присутствие постороннего за своей спиной. Абуладзе вздрогнул, выпрямился, обернулся. Рядом стоял Дуарте.
