Звонок, на который ответил Льюис, не мог быть первым. Нет, звонили и раньше, когда трубку снимал мой брат. И он считал, будто разговаривает с Биллом Клинтоном. Впрочем, по своим наблюдениям, я знал, что Томас вел подобные беседы и мысленно. Я ведь застал его однажды за разговором с невидимым собеседником без помощи телефона. Гарри Пейтон тоже знал об этих придуманных беседах. И решил сделать их реальными.
Я схватил мобильник, вышел из комнаты отца и вернулся к брату, который по-прежнему сидел с отрешенным видом в кресле.
— Когда тебе звонил по этому аппарату… Ты сам знаешь кто. Что он говорил?
Томас часто заморгал и ответил:
— Ты же слышал, что в последнее время он стал не очень добр ко мне?
— Да, помню.
— Он сказал, что с нами произойдет нечто плохое, если я начну тебе все рассказывать. О том, что случилось со мной раньше, и о том, что президент говорил мне сейчас. Заверил, что все будет строго между нами, но ему нужно знать как можно больше обо мне самом, о тебе и о папе. Он никогда прежде не интересовался этим, если разговаривал со мной без помощи телефона. Когда я просто вдруг мог слышать его голос.
— Какие вопросы он задавал тебе о папе?
— Хотел знать, обсуждал ли отец со мной своих друзей, не говорил ли о них чего-либо нехорошего. Потому что мистеру Клинтону необходима была уверенность, что среди тех, кто меня окружает, нет врагов, шпионов, предателей и других плохих людей.
— И что ты ему отвечал?
Томас пожал плечами:
— Я мало что мог ему сообщить. Сказал только, что мне не нравится Лен Прентис, а еще сильнее я не люблю мистера Пейтона и не пошел на похороны отца, опасаясь встретить там его.
— Томас, то, что произошло с тобой много лет назад, когда ты махал рукой мне из окна… Ведь это мистер Пейтон причинил тебе зло?
Его взгляд мгновенно погас.
— Папа велел мне не говорить об этом. Никогда. Даже после того как извинился, когда уже знал правду. Сказал, что я не могу даже заикнуться обо всем, пока он не выяснит, как нам следует поступить. Но я бы и сам не захотел. Папа так долго заставлял меня забыть обо всем, что я не смог бы рассказывать полицейским, говорить в зале суда. Нет.
Я взялся за свой сотовый телефон, проверил список номеров в памяти, но нужного мне там не оказалось. Придется найти в справочнике.
— Мы продолжим разговор позже, — произнес я. — А потом поедем за новым компьютером.
— Хорошо, — кивнул брат. — Хочешь, я приготовлю ужин?
Предложение оказалось таким неожиданным, что у меня на глаза навернулись слезы.
— Даже не знаю, остались ли у нас хоть какие-то продукты, — ответил я. — Мы с этим разберемся, когда я вернусь.
Я спустился вниз, выглянул наружу и увидел детектива Дакуэрта, по-прежнему дожидавшегося меня на террасе. Телефонную книгу я нашел в одном из кухонных ящиков, раскрыл ее и отыскал домашний номер Лена Прентиса.
— Алло! — раздался голос Мари.
— Добрый день, Мари. Это Рэй.
— О, Рэй! Какое счастье! Мы с Леном узнали из новостей обо всем, что произошло с тобой и Томасом, и…
— У меня к вам один важный вопрос. Ответьте, если вам не трудно.
— Какой вопрос?
— Вы говорили, что когда Лен летал в Таиланд, вы не могли составить ему компанию. Но ведь с ним летал кто-то еще?
— Да, конечно. Они там находились вместе с Гарри Пейтоном. Правда, Лен жаловался потом, что Гарри вечно бросал его одного и где-то развлекался сам. Но расскажи мне, как вам с Томасом удалось…
Я положил трубку и вышел на террасу к Дакуэрту.
— Нам придется изменить план, — сказал я.
По дороге в город, сидя в автомобиле Дакуэрта, я постарался доходчиво объяснить полицейскому свое новое ви́дение ситуации. Когда Гарри Пейтон понял, что отцу известно о его похождениях в Таиланде и теперь он уверен в правдивости слов Томаса о насилии, которому подверг его сына лучший друг, Пейтон запаниковал.
— Думаю, он убил отца, — сказал я. — Или по меньшей мере не сделал ничего, чтобы спасти ему жизнь. И вероятно, еще до смерти папы стал звонить Томасу по его отдельной телефонной линии, пытаясь сыграть на его бредовых вымыслах. Хотел убедиться, что Томас никому не расскажет о том, что он с ним сделал. Посчитал, что уж прямого приказа президента брат не посмеет ослушаться.
— Самое отвратительное дело, с каким мне приходилось сталкиваться, — заметил Дакуэрт. — А я, поверьте, много чего повидал на своей работе.
— А что вам сказал Гарри, когда позвонил? — спросил я. — Про Томаса и про то, что он увидел на сайте «Уирл-360»?
— Не понимаю, о чем вы, — удивился Дакуэрт.
— Я побывал у Гарри, рассказал про странное изображение, обнаруженное Томасом. Высказал мнение, что об этом необходимо информировать полицию, но только мне самому оказалось трудно объяснить им суть дела. Тогда Гарри сказал, что знаком с вами и непременно позвонит от моего имени.
Детектив покачал головой:
— Я действительно давно знаю Гарри Пейтона, но он не звонил мне по этому поводу.
— Вот сукин сын! — воскликнул я. — И законченный лжец.
Дакуэрт бросил на меня взгляд.
— Считаете, он понял, что вам теперь все известно?
— Последнее, что он у меня спросил, — это почему я звоню ему на личный мобильник. Хотел выяснить, откуда у меня этот номер.
Детектив провел кончиком языка по верхней губе.
— Тогда он, вероятно, все уже понял.
— Да, — кивнул я. — Мне тоже так кажется.
Мы вошли в адвокатскую контору Гарри Пейтона. Дакуэрт настоял, что должен идти первым, и открыл дверь.
Элис, секретарь Пейтона, посмотрела на нас из-за своего стола и улыбнулась.
— Привет, Барри! — воскликнула она, а потом обратилась ко мне: — Боже мой, Рэй! Поверить не могу, через что тебе пришлось пройти.
— Нам необходимо поговорить с Гарри! — произнес Дакуэрт.
— Как? Вам обоим? — удивилась Элис.
— Нам необходимо поговорить с Гарри, — жестко повторил детектив.
Улыбку словно стерло с лица Элис. Она сняла трубку и сказала:
— К вам посетители.
Через пару секунд тяжелая дубовая дверь приоткрылась. Не отпуская дверной ручки со своей стороны, Гарри оглядел нас. Сначала меня, затем Барри. И, увидев меня в своей приемной с офицером полиции, сразу сообразил, что произойдет дальше. Я заметил это по выражению его глаз. В них мелькнуло осознание, что все кончено.
— Гарри, — начал Дакуэрт, делая шаг в его сторону, — мне нужно задать тебе несколько вопросов.
Но тот попятился и захлопнул дверь.
Детектив рванулся вперед, повернул ручку и толкнул дверь, но она не поддавалась. Я тоже подскочил и с упорством идиота стал толкать дверь плечом.
— Гарри! — крикнул Дакуэрт. — Немедленно открой!
Молчание. Он резко повернулся к Элис:
— Из кабинета есть другой выход?
— Нет, — ответила она. — И даже оконные рамы не открываются.
— У тебя есть ключ?
Пока Элис рылась в ящиках стола, я приложил рот к замочной скважине и прокричал:
— Я все знаю, Гарри! Знаю, что ты сделал! С моим отцом, с моим братом! — И снова принялся стучать в дверь. — Выходи сюда, сволочь! Выходи, чтоб тебе сгореть! Нам все известно. Отец обнаружил те снимки в твоем телефоне и…
— Убирайтесь из моего офиса! — услышал я.
— Он обнаружил снимки в телефоне, и ему все стало ясно! Он понял, что Томас говорил ему правду!
— Найди же наконец этот чертов ключ! — торопил Элис Дакуэрт.
— С тобой покончено, Гарри! — продолжил я. — Даже если им не удастся упечь тебя за решетку за то, что ты сделал с Томасом и с моим отцом, в этом городе тебе не жить. — Я понизил голос, но так, чтобы он мог слышать меня. — Все узнают, кто ты такой на самом деле, Гарри. Уж об этом я позабочусь. Все узнают, что ты — сексуальный извращенец и убийца.
— Вот он! — воскликнула Элис.
— Давай сюда! — Дакуэрт выхватил у нее ключ.
— Но должна вас предупредить…
— Слышишь меня, Гарри? — Я опять кричал во всю мощь своих легких. — Ты меня слышишь?
Дакуэрт оттолкнул меня, готовясь вставить ключ в замочную скважину.
— О чем предупредить, Элис? — спросил он, не оборачиваясь.
— Он держит в кабинете писто…
И в этот момент я услышал выстрел.
— Ложись! — скомандовал Дакуэрт и в мгновение, ухватив меня за плечи, уложил на пол рядом с собой.
Элис, так и не встававшая из-за стола, закричала.
— Не пытайтесь подняться, — велел детектив, оперевшись о мою спину, когда вставал сам.
Он уже тоже достал свое оружие.
— Гарри!
Ответа не последовало.
— Гарри?
Дакуэрт вставил ключ, повернул его и осторожно взялся за ручку, одновременно медленно открывая дверь.
— О Господи… — произнес он, заглянув внутрь.
— Я бывал здесь раньше только однажды, — сказал Томас, когда мы свернули с шоссе к ухоженной территории городского кладбища Промис-Фоллз. — Это было после смерти мамы, помнишь?
